Я буду для тебя всем!

— Они начинают свои действия. Дастан так просто не сдастся. Это будет единственный верный выход. — Я не могу. Она меня не простит. — Простит, она любит тебя. Да, знаю, подслушивать, это нехорошо, когда дело касается кого-то другого, а тут напрямую со мной связано. Так что, можно, решил мой мозг, а желудок решил иначе. Как говорится, всему приходит свой конец. Я бы и дальше слушала, но, организм решил вспомнить, что он любит не только кровь, а еще и людскую пищу. Поэтому, после того, как в комнате раздался дикий рев бешеного медведя, я, покрывшись краской, раскрыла глаза. Было темно. Тяжелые, массивные шторы не пропускали ни одного лучика солнца. Тело перестало ломить и я смогла двигаться. Привстав на локтях, я огляделась и заметила два силуэта сидящих возле потухшего камина на креслах. Один из них встал и направился ко мне. Длинные, белые волосы были немного заколоты спереди и распадались по всей длине сзади. Лицо выражало спокойствие, но, в глазах читалась некая доля усталости. — Привет, малышка. Как себя чувствуешь? — Нормально. Слово вырвалось из горла с хрипловатым звуком, заставив меня закашляться. Дядя присел на кровать, осторожно погладив меня по спине. Раньше, я бы дернулась, но сейчас, вспомнив все, наоборот хотела быть ближе. Посмотрев в его добрые глаза, не стала себя сдерживать и полезла к нему. Обняв широкие, теплые плечи, застыла в ожидании ответа. И он не заставил себя ждать. Оппий положил мне на плечо подбородок и обнял за талию, притягивая к себе еще ближе. Слезы непроизвольно накатились на глаза, и я зажмурилась, чтоб не разреветься. — Прости. Прости меня, пожалуйста. Я такая дура. Навыдумывала себе невесть что. Нужно было сразу поговорить с тобой. Нужно было угомонить свои эмоции и прислушаться к разуму. Говорить было тяжело. К горлу подкатывал ком, а когда дядя начал, опять, гладить меня по спине, стало еще тяжелее. От слез не помогали даже закрытые глаза, и они скатывались по щекам и падали на белую рубашку первородного. — Я так ошибалась. Думала, что все понимаю, а оказалось… Боже, из-за моей глупости, чуть не погибли друзья. А ты… Ты столько натерпелся, хоть и не должен был. Все те слова, которые я говорила, все мои действия… Я не достойна, иметь такого дядю как ты. Я уже ревела взахлеб, давясь собственными словами, а дядя молчал. И, только после того, как я еще раз сто извинилась, начала потихоньку успокаиваться, даруя ему возможность вставить хоть слово. До этого, когда он пытался отстраниться и сказать мне что-то, я прижимала его со всей силы, которая была на тот момент, и начинала тараторить еще быстрее. Когда я выпустила его из объятий, опустив голову, попыталась отползти обратно к изголовью кровати, но он меня остановил. В одну руку он взял мою ладонь, а второй приподнял голову за подбородок, чтобы посмотреть в глаза. Я представляю, как жутко я сейчас выглядела. Растрепанные ото сна волосы, красное лицо, опухший нос и губы, и, все еще, влажные с краснотой глаза. — Маленькая моя. — Он улыбнулся самой очаровательной улыбкой и чмокнул меня в носик. Я, опять, всхлипнула и начала стирать новые слезинки свободной рукой. Оппий засмеялся и снова поцеловал меня, только, в этот раз, в лоб. Потом в висок, щеку, глаза, опять нос. Закончив с поцелуями, он взял мое лицо двумя ладонями и прислонился лбом ко лбу. — Не плачь. Я не злюсь на тебя и давно простил. Я понимаю, почему ты так делала и это я должен перед тобой извиняться. Прости меня, родная. Я тебя так люблю. Так соскучился по тебе. — Я тоже тебя люблю! Взвыла я, все еще продолжая лить крокодильи слезы. Мы так долго сидели, рассказывая друг другу, как сильно соскучились. Я иногда извинялась, а он говорил, что мне не стоит этого делать. Потом мы долго обнимались и смеялись от нахлынувшей радости соединения семьи. Вышли мы из комнаты только тогда, когда Канаме не выдержал и прекратил все это. — Я понимаю, воссоединение, но мне надоело слушать этот крик умирающего кита. Это он про мой желудок. Да, он раз десять напомнил о себе знать, а мы его игнорировали. Куран, не волнуясь ни о чем, взял меня на руки и отнес в ванную. Я даже не думала сопротивляться. Только обвила руками его шею и уткнулась носом в грудь. Вдыхать его запах было по сравнению с блаженством. Я соскучилась и за ним. Пока ванная наполнялась теплой водой, он снял с меня одежду и разделся сам. Стыда, как такового, не было. Это не первый раз, когда он видел меня голой, а я его. Хорошо, что ванная была большой и мы, с легкостью, поместились в ней. Он облокотился об бортик, а я легла ему на грудь. Прикрыв глаза, вдохнула родной запах и расслабилась в теплой воде. Его рука, по хозяйски, легла мне на талию и он, кончиками пальцев, вырисовывал что-то на моей животе. Затылка коснулся легкий поцелуй, а затем и виска. — Я еле сдерживался, когда он целовал твое лицо. Это было в первый и последний раз, Мей. Больше такого не позволю. Я прыснула от смеха и развернулась к нему лицом. Такой серьезный. Сосредоточенный взгляд следил за моими движениями, а руки удерживали на месте. Между бровей появилась складочка из-за того, что он нахмурился. Я ткнула в нее пальцем, чтобы разгладить. — Тебе не идет хмуриться. Быстрый поцелуй в губы и я хотела потянуться за губкой, но меня остановили. Нагло подмяли под себя, придерживая голову, чтоб не ударит, и начали целовать. Только, уже, страстно, с короткими остановками на вздох. Думаю, говорить о том, что мы вышли из ванной через несколько часов, не имеет смысла. Причем, вышли только из-за того, что я была голодна. Как оказалось, мы находились в тайном особняке Оппия. Спустившись в гостиную, до моего чуткого носика, долетели изумительные запахи еды. Живот завыл с новой силой, заставляя меня превратиться в помидор. Канаме только улыбнулся, обнял за талию и повёл в малую гостиную. Там, и вправду, был накрыт стол. Много разных вкусностей, аж взгляд разбегается, только, произошло то, что заставило меня замереть на месте. Я увидела аристократов и сердце сжалось. — Айдо. — Он жив. Как я могла забыть? Почему не вспомнила о нем сразу как проснулась? Это ненормально. Руки задрожали и меня начало подташнивать от самой себя. Канаме придержал меня за плечи, но легче не стало. — Где? — Он отдыхает в своей комнате. Не волнуйся. — Мей, вам нужно покушать. Я посмотрела на еду, а потом на Люку. Сразу вспомнила про то, как её ранили на балу. Замутило с новой силой и я прикрыла ладонью рот. Никогда себе не прощу того, что друзья оказались в такой опасности из-за меня. -Мей! Ко мне подбежали аристократы, а Канаме сильнее притянул к себе. — Прекратите себя накручивать! — Да, вы ни в чем не виноваты. Мы сами решили пойти за вами. — И сами подставились под удар. — Мей. Тёплое дыхание возле уха, в которое шептал чистокровный, вызвало дрожь в теле и я начала успокаиваться. Конечно, он воспользовался силой, удерживая мои эмоции в узде и успокаивая их. И я была ему за это благодарна. Друзья довольно улыбнулись и начали рассаживаться за столом.