Морские узлы

      Юнга ревнует яростно, бешено и до боли, стоит только кому-нибудь оказаться к Капитану слишком близко, пересечь невидимую черту, даже если хоть взглядом… Юнга не произносит даже про себя до конца, не может решиться порвать связавшую их нить, а потому безжалостно рвёт собственные мысли и чувства. На куски, на мелкие осколки, в клочья, к чертям, до чёрных дыр беспросветной злой тоски. Капитан принадлежит ему, точка. До самых тонких шрамов на загорелых руках, до сумасшедших огоньков в тёмных глазах, до пропахших солью волос и хрипловатого смеха.       Юнгу доводит до сдавленного рычания мысль о том, что Капитан не ревнует вовсе, будто ему и плевать. И как это ни назови, а мальчишка злится, чуть ли не специально сбегает в любом порту послушать чужие рассказы. Ему и в голову не приходит уйти в другую команду, но Капитану-то стоило бы об этом подумать.       А Капитану смешно смотреть, как мальчишка пытается оторваться от него, рыча, путаясь в собственных мыслях и чувствах, бросается из стороны в сторону, то к одному человеку, то к другому, слушает, смотрит с восхищением, хорошо пока не придумал на шею вешаться, улыбается чужим людям, уходит, сбегает — всегда возвращается, пусть с ножом в руке, пусть пьяный и не стоящий на ногах, пусть с воплями и громкой бранью… Капитан смеётся ему в лицо, треплет по волосам и тащит поближе к себе, отогревает. Ему действительно плевать — на крики или удары. Главное, что Юнга — его, а уж в этом Капитан точно уверен, пусть только кто попробует отобрать! Капитан клянётся про себя, что если Юнга возненавидит кого-то ещё так же сильно, Капитан убьёт его первым. На месте же. Кто бы это ни был.       — Ненавидь меня, щенок! — шепчет Капитан спящему рядом Юнге на ухо. — Ненавидь только меня, потому что иначе останется только смерть.       Чья, он не уточняет.       Юнга зол всегда, ничего с этим не поделаешь, повод приложится, а причиной — шумящая внутри буря, в которой он давно бы заблудился, не цепляйся он отчаянно за Капитана. Ненависть разгорается всё ярче. Ненависть греет изнутри, и страшнее всего, если вдруг перегорит, потому что не останется больше ничего. Капитану нравится обжигаться об этот бешеный огонь. «Не бойся ничего, щенок. Если понадобится, я отогрею тебя и разожгу снова». Он и сам-то пылает изнутри, всегда пылал. Огонь мог бы сжечь его до тла, если бы только не вмешались ветер и солёная морская вода. Юнга такой же, это сразу видно. Красивая русалка смотрит с укором, но не вмешивается, а потом вдруг дёргает за нитки — методы у неё не такие, как у Удачи, может, в чём-то грубее. И Юнга снова одновременно и отталкивает Капитана, и цепляется за плечи, прижимаясь, пряча лицо.       «Не смей меня отпускать, крыса, не смей, не смей, не смей!»       «Я люблю тебя», — мог бы спокойно сказать Капитан. Такая простая фраза, значила бы она ещё для них хоть что-нибудь. Сказать — легко, забыть — ещё легче.       — Я тебя ненавижу, — врезается в память клеймом, незаживающей кровоточащей раной.       — Ненавижу… — шепчет Юнга, запуская пальцы в чужие спутанные волосы, и сам уже не знает, что хочет этим сказать. Старпом досадливо морщится и натягивает шляпу поглубже на уши. У этих двоих всё на контрастах, как ещё не разорвалось, не прожгло насквозь. Ладно хоть всё пламя тратится друг на друга, хотя лису всё равно достаётся, как самому близкому другу, немного ожогов.       Без моря такого огня не бывает. Потому что не вода тушит пламя, а постылая серая земная пыль и сухие тяжёлые камни, неизменные, как сама вечность.       — Перебесятся, — мрачно бормочет под нос Старпом, и сам-то не очень верит в свои слова. И хорошо бы ненависти хватило надолго, потому что черти в аду представить не могут, какой у этих двоих будет любовь.       — Не пытайся нас останавливать, — предупреждает Капитан, залихватски сдвигая треуголку на затылок.       — Если только пообещаешь, что не выкинешь его за борт, а он не прострелит тебе голову, — спокойно обещает лис. Капитан смеётся, но беда вся в том, что Старпом и не шутит совсем. Он не вмешается, пока они действительно не причинят друг другу вреда, да и тогда не факт.       В одном из портовых городков Юнга встречает матроса, который с первой встречи раздражает его невыносимо. Тот слишком явственно избирает мальчишку объектом для своих насмешек. Юнга злится всё больше, это ещё не ненависть, но уже почти, его всегда было слишком просто задеть, и только потому не замечает, какие холодные злые искры, появляются в глазах у Капитана.       Старпом тихо и очень грязно бранится и не оставляет старого друга ни на секунду, потому что убийство чужого матроса — не лучшее, что можно сделать сейчас.       — Я и не убью, — обманчиво мягким и спокойным голосом говорит Капитан. — Только для начала отрежу язык и выколю глаза. А там посмотрим.       Он действительно сдерживается, лис не может не замечать этого, и диву даётся, насколько Юнга слеп, если не видит бешеных взглядов.       Когда в один прекрасный вечер вся команда за исключением несносного мальчишки собирается в кубрике и веселится, а Юнги вообще нет на корабле, Старпом плюёт на всё и напивается, просто потому, что сил больше нет. Разумеется, он пропускает момент, когда Капитан тихонько исчезает, растворяется в напоенном алкоголем мареве. Он сам не знает, что сделает, не особо верит даже, что сможет найти. На секунду прижимается к носовой фигуре. «Я помогу, — ласково обещает ему русалка. — Не беспокойся об этом, милый. Я помогу найти, а дальше ты сам разберёшься». Пьяного Капитана всё это не особо и удивляет.       И когда он, наконец, находит Юнгу, застывшего напротив того самого матроса со сжатыми кулаками, он тоже ни о чём не думает, просто стреляет. Не убивает, но простреливает руку, ладонь, привлекает к себе внимание.       — Уйди! — Юнга орёт так, словно тише вообще говорить не умеет. — Это моё дело!       Капитан отодвигает его в сторону, даже не глядя, подходит к мужчине, задумчиво смотрит на пистолет в своей руке и небрежно суёт его за пояс. Крюком вздёргивает матроса за воротник, заставляя подняться на цыпочки.       — Убью, — обещает он. — Понял, тварь? Ещё одна фраза или хоть один взгляд в сторону моего юнги — и ты мертвец. Трусливая дрянь, — моряк молчит и смотрит на него с суеверным ужасом, отчасти от того, что Капитан не кричит, он очень похож на дикого кота, который не будет предупреждать, а просто бросится. — Возможно, чтобы ты лучше понял, мне стоит отстрелить тебе ухо?       — Пусти, — хрипит матрос. Видимо, решает, что с пьяным и вооружённым лучше не спорить. — Понял я, понял!       Юнга смотрит ошарашено и сердито, косится исподлобья, когда насмешник проходит мимо, отшатывается от мальчишки, не решается взглянуть на него.       — Ты! — Юнга чуть не бросается на Капитана с кулаками. — Какого чёрта это было?!       А в следующее мгновение он оказывается прижатым к стене, Капитан наваливается на него всем весом и хрипловато шепчет на ухо:       — Добился своего, а, щенок? Доволен? Доволен, что заставил меня… а, чёрт! — он рычит, встряхивает мальчишку за плечи, приближает своё лицо к его почти вплотную. Юнга машинально тянется навстречу, но Капитан отстраняется, смотрит несколько секунд на раскрасневшееся лицо Юнги и всё-таки целует.       Старпом крадётся по грязной улочке, ругает про себя лучшего друга и его дурость, на чём свет стоит, принюхивается и морщит нос. Иногда острое обоняние только портит ему жизнь. Но из проулка пахнет Юнгой, Капитаном, злостью в каком-то невероятном соотношении с нежностью, а ещё чужой кровью. Старпом хороший друг. Раз обещал, что не станет вмешиваться, он так и сделает.       Лис пожимает плечами и плетётся к первому попавшемуся кабаку. Ему срочно нужно ещё выпить.