Морские узлы

      Капитан проводит рукой по спине мальчишки, так просто — от ремня и вверх, упираясь пальцами в выступающие под рубашкой кости. А Юнга вздрагивает и заливается краской.       Солнце дрожит в алом небе, облака наверху — рваными клочьями. «Дочь морей» идёт ровно, взрывая носом волны, так что солёная пена взлетает над бортами и ветер бросает иногда на разгорячённую кожу прохладные капли.       На палубе, в кои-то веки отмытой от крови и грязи, спокойно и тихо. Канонир опирается о блестящий бок пушки, а Плотник толкает его, тихо посмеиваясь.       — Поцелуй-ка её.       Канонир в ответ фыркает и, привстав, тычет локтем Плотнику в бок.       — Ребячество, — отворачивается от них Старпом.       Все слова звучат приглушенно в тихих мелодиях ветра, и Лис уходит с палубы.       Юнга глядит на закат. В светлых глазах пляшет яркое пламя. Капитан смотрит на него, и усмехается — кажется даже, победно, когда вечно угрюмый мальчишка вдруг улыбается солёному ветру. Он тихо смеётся возне Плотника и Канонира и устало прикрывает глаза.       — Рано спать, — хлопает его по плечу Капитан, чтобы потом мимолётно коснуться шеи. Юнге хочется было отстраниться, сбежать, но Капитан хватает за руку и с силой сжимает.       Матросы собираются в плотный круг рядом с Боцманом, который снова травит какие-то свои старые байки.       Никто не смотрит. Но Капитан отпускает — «Уходи, хоть на все четыре стороны». Юнга злобно шипит и придвигается чуть ближе.       Лис поднимается на палубу с гитарой, и тихо переговаривающиеся матросы замолкают. Ветер выводит странные мелодии на арфе корабельных канатов, и Старпом садится прямо на палубу, чтобы подыграть. Он запрокидывает голову вверх и крепко зажмуривается, силясь расслышать получше. Капитан отворачивается на секунду от догорающего заката.       — Шляпу сними, — в шутку советует он, а потом склоняется к Юнге. — Сейчас он сыграет. Может, даже, споёт.       И мальчишка понимает, что это будут вовсе не лихие матросские песни, которые Старпом никогда не играет по своей воле, и не тягучие, тоскливые баллады. Это будет перезвон легчайших потоков воздуха на тугих струнах. Солёная капля падает на гитарный гриф, и Лис тихонько касается гитары.       Он знает, что никогда не сможет повторить эту мелодию — музыка плещется в нём синими волнами, схватывает душу водоворотами и течениями, сплетающимися в его пальцах.       Юнга слушает, словно зачарованный и глядит, широко распахнув глаза. Капитан подходит ближе, тянет мальчишку за собой, и тот безропотно идёт следом.       Музыка отдаётся эхом в чужих душах, словно пускает круги по воде. Штурман сидит в своей каюте, но всё же слышит — от звона струн нигде не укрыться. Русалка садится по правую руку от Старпома и осторожно касается его плеча, чтобы в следующий миг прижаться покрепче. Человек — пусть и не совсем, на миг заточивший море в гитарных струнах, не глядит на Дочь Морей, хоть и чувствует, как рубашка от её прикосновений пропитывается солёной морской водой.       Капитан, кажется, перестаёт дышать. Он вздыхает рвано, только когда мелодия резко обрывается — паруса вдруг безжизненно обвисают. Ветер не хочет больше петь для людей.       Молчание собирается над палубой грозовыми тучами, и Юнга жмётся испуганно к Капитану. Тот опускается на палубу рядом со Старпомом — по левое плечо, и довольно жмурится. Снова до ужаса похожий на кота.       — Давно такого не было.       Лис кивает.       — Несколько лет, — а потом поднимает глаза на Юнгу, — а мальчишка и не слышал ни разу.       Юнга смотрит на них, и будто не видит, будто он где-то не здесь и сейчас.       — Всё в порядке, — Капитан поднимается с досок, опираясь о плечо Лиса, — я знаю, как его разбудить.       Он легко проводит пальцами по напряжённой спине — знает, что мальчишка убить будет готов за такое. Юнга отскакивает с рычанием, а Капитан смеётся.       Матросы молчат и отворачиваются — по одному отбегают к Боцману, который говорит таким земным, хриплым голосом, и вовсе не зачаровывает людей страшной музыкой ветра. Только вот Боцмана тянет теперь рассказать не о том, как они брали громадный корабли, как шли невесть куда по старым картам сокровищ. Он рассказывает о русалках, чудных летающих рыбах или ужасных монстрах, и матросы почти все уходят вниз, к своим гамакам. Чтобы им снились ночью под музыку ветра солёные брызги и шум прибоя.       А Юнга приходит к полуночи в каюту Капитана, и жмурится, чтобы не видеть в потёмках его довольной улыбки.       — Я правда, — спрашивает он тихо, прижимаясь к Капитану покрепче, — мог не очнуться?       Тот кладет руку мальчишке на спину, делится жаром сухой кожи и щекочет шею неровным дыханием.       — Мог бы, — шепчет он.       Юнга забывает, о чём спрашивал, когда Капитан мягко касается губами его шеи.       Русалка сидит на верхушке мачты и слушает, как вернувшийся ветер снова играет песни на струнах-канатах.