Морские узлы

      — И когда же они придут, а? — лениво интересует Враг. Юнга сидит, забившись в угол тёмной комнатки, и зло смотрит оттуда. Враг подходит, хватает за ворот рубашки и вздёргивает на ноги: — Не-е-ет, он не мог не догадаться, что ты у меня. А значит, придёт. Как же повезло, что ты попался, да ещё так быстро…       А потом бьёт под рёбра, кулаком, пока мальчишка не успел ничего ответить, огрызнуться даже. С хрипом Юнга падает вперёд, но его ловят, не дают упасть. Он пытается поднять голову, и следующий удар приходится в скулу, рот наполняется кровью, мальчишка закрывает глаза, пытается закрыть живот и лицо, но чёрта с два это сделаешь со связанными руками. Удары сыплются градом, но Юнга не издаёт ни звука. Молчи и помни — за тобой обещали прийти. Обещали. Нужно верить.       — Может, ты ему и вовсе не нужен? — холодно спрашивает Враг, потирает машинально руку. Глаза страшно горят, даже щёки стали чуть красными.       — Был бы не нужен — не понадобился бы тебе! — хрипло выдавливает Юнга, щерится, облизывает разбитую в кровь губу. Мысль о том, что он здесь только потому, что слишком уж дорог Капитану, должна выводить из себя, но вместо этого почему-то греет. Он закрывает глаза, заставляя себя не думать о боли, а вспоминать что-нибудь другое… И не сдерживается, хрипит — кричал бы, если б мог, — от очередного удара сапогом в живот. Он сворачивается клубком на полу и не шевелится, только еле слышно стонет — почти про себя. Враг смотрит холодно и снова бьёт. Не впадает в раж, каждый удар — рассчитан, чтобы побольнее, чтобы навредить, но не убить ни за что. Сейчас ещё рано. Пусть Капитан посмотрит, как умирает его собачонка, прежде чем погибнет сам. Но сначала пускай придёт.       — Какая мерзость, — позволяет он себе всё же выразить чувства. — Но мне это только на руку.       Юнга смотрит, прищурившись, искоса, по лицу расплываются синяки. Враг поворачивается к нему спиной, будто говоря: ты даже так не сможешь ударить. Мальчишка и правда не может, лежит, не двигаясь, потому что боль тут же просыпается снова, кусает изнутри, впивается остриём.       — Тебе бы лучше надеяться, что он придёт скоро, — замечает Враг. — Тогда хотя бы сдохнешь без особых мучений.       Юнга старается не думать о том, что же тогда называлось бы «особыми мучениями». Он закрывает глаза и впервые в жизни просит Капитана действительно прийти — шёпотом, про себя.       Он не слышит, как Враг выходит и запирает дверь.

***

      — Счастливчик, успокойся, — устало произносит Старпом. У него чертовски болит голова, и бегающий кругами, спотыкаясь обо всё подряд, матрос не способствует тому, чтобы ему полегчало. — Ты тоже сядь! Ты вообще ранен!       Капитан, в отличие от Счастливчика, его будто бы не слышит. Меряет каюту большими шагами, мечется, как дикий зверь в клетке. От взгляда на него у Старпома, ко всему прочему, начинают ещё и ныть зубы. Он никогда не повышал голос на лучшего друга, но сейчас так и хочется заорать. Впрочем, вряд ли тот отреагирует. Счастливчик еле слышно скулит и закрывает лицо руками. У него наверняка на языке вертится вопрос, что-нибудь вроде «Нам правда так нужны были эти деньги?», но задать его он не смеет. И правильно, потому что Старпом не уверен, сможет ли Капитан удержаться и не броситься на первого попавшегося. И он смотрит внимательно на Счастливчика, мысленно уговаривает молчать. У матроса дрожат руки, он теребит край рубашки, шепчет что-то беззвучно…       У Лиса шерсть стоит дыбом от такой атмосферы, будто воздух пронизан тонкими незримыми молниями. Русалка хлещет хвостом по доскам палубы и сдавленно рычит. Она больше не плачет, нет. Но зато как же она ненавидит!..       — Мы что-нибудь придумаем, — произносит Старпом как можно спокойнее. — Поняли? Никаких глупостей. Утром мы придумаем что-нибудь и спасём его.       Ответа он не получает, но Счастливчик судорожно сглатывает, встаёт и идёт к двери, а Капитан со всей силы бьёт обеими руками по столу. Матрос замирает и, словно загипнотизированный смотрит на след, оставшийся на столешнице от крюка. Старпом трёт виски. За этот чёртов день они не выпили ни капли. Ощущение такое, будто заблудился в кошмарном сне или попросту сошёл с ума. Все они сошли.       Команда собралась на палубе, точат клинки, проверяют оружие… Канонир сидит, прислонившись к пушке и прикрыв глаза. Боцман считает монеты из мешка не потому, что так уж хочется проверить, а просто чтобы заняться чем-то, и ворчит гораздо меньше, чем обычно. Такелажник курит, и Штурман в кои-то веки не отбирает у него самокрутку. Старпом качает головой и выходит на палубу, Счастливчик тихонько тащится за ним, оставляя Капитана смотреть невидящим взглядом в стену.       Ночью Лис спит плохо, вертится, не может успокоиться — пока усталая русалка не целует его в лоб, усыпляя. Он буквально чувствует касание прохладных влажных губ. «Спи, дорогой мой, спи, ты очень устал». Остаётся гадать только, почему она пришла к нему, а не к Капитану.       Но утром, выйдя на палубу, Старпом понимает всё с первого взгляда, не дурак. Но всё-таки спрашивает на всякий случай:       — А где Капитан?..       — Ночью сказал, что на берег отправится, прогуляться, пройтись, — поясняет один из матросов. — Сказал, не может на борту оставаться.       Лис машинально кивает. Конечно. Не может.       — А грести он как собрался? Он же ранен? — рискует уточнить он.       — А он Счастливчика с собой взял для этого, — отвечает тот же пират. Лис, не отходя далеко, хватает за голову и тяжело облокачивается на борт. Русалка плещется в волнах, танцует и потихоньку стягивает оставшиеся нити сна с его волос и ушей. Как всегда, она не смогла не помочь своему Капитану. Как всегда, поверила, что он поступит правильно.       — Ты думаешь, они отправились за Юнгой? — спрашивает подошедший Канонир.       — Не сомневаюсь, — мрачно отзывается Старпом. Прокручивает в голове вчерашний вечер. И как же умудрился не понять? Ладно, Капитан, но по Счастливчику же всё было видно! — Собираем остальных. Надо идти искать их, пока не пришлось спасать всех троих.

***

      — Да, что случилось? — не без раздражения спрашивает Враг, когда в дверь стучат. Юнга лежит, свернувшись клубком на полу, и пытается снова начать дышать. С досадой поморщившись, мужчина подходит к двери и распахивает её. Только выработанная долгими тренировками ловкость помогает ему тут же отклониться назад, и стальной крюк проходится в паре миллиметров от его глаза. Лицо заливает кровь. Он с шипением вваливается обратно в комнату, но позвать на помощь не успевает — Капитан рукой сдавливает ему горло, а затем прикладывает со всей силы лицом о стену, даром что нос не ломает, хотя чёрт разберёт сквозь грохот крови в ушах, может, и хрустнуло что.       — Я бы тебя убил. Тварь, — хрипло произносит Капитан, с наслаждением прижимает его ещё сильнее, сдавливает горло так, что там что-то булькает.       — Капитан! — окликает его Счастливчик. И Враг сползает на пол, потому что его отпускают. Счастливчик тут же направляет на него пистолет, пока Капитан шарит по карманам, ищет ключ. Находит — и тут же забывает, бросается снимать с Юнги кандалы. Матрос стоит и всем своим видом демонстрирует, что сейчас-то уж ничто не заставит его промахнуться. Юнга скулит тихо, приоткрывает глаза на пару секунд, и тут же успокаивается. Капитан не говорит ничего, не до того сейчас, но не прозвучавшие слова слышат оба. «Я же говорил, что приду». Можно верить дальше. Мир продолжает существовать.       Идти мальчишка явно не может, Капитан взваливает его на спину, бережно, стараясь не ранить крюком. Морщится от боли, но ничего не говорит, потому что Юнга утыкается лицом ему в затылок и устало сцепляет руки на груди.       — Может, я?.. — робко начинает Счастливчик. — Вы же ране… — он замолкает, встретившись с Капитаном взглядом, и спешно отворачивается к Врагу. Нахмурившись, бормочет что-то себе под нос, а затем за плечо поднимает мужчину на ноги, бьёт прикладом по затылку и кивает Капитану. Вдвоём они выскакивают из комнаты, опрометью несутся по лестницам, Счастливчик чуть не падает, хватается за перила, дух захватывает при мысли, что мог сейчас скатиться кубарем вниз. И бежит дальше, понимая, что стрелять, сражаться, защищать сможет только он. Больше некому. И почему Капитан взял с собой его? Матрос почти уверен, что Старпом, как ни ругался бы, что бы ни говорил, но без слов пошёл бы следом за лучшим другом куда угодно.       Они бегут по пустынным улицам, навстречу только бродяги, у которых хватает ума не трогать вооружённых пиратов. Над городом разгорается рассвет, скоро люди начнут выходить из домов, лучше бы поторопиться… Счастливчик упускает момент, когда Капитан замедляет шаг, а Юнга начинает сползать вбок. Он пробегает пару метров, а потом останавливается и возвращается. Лицо у Капитана странно бледное, матрос распахивает на нём камзол и видит проступившую на рубашке кровь. Сзади слышатся шаги. Пират не говорит ни слова, опускает Юнгу на грязную мостовую и достаёт из-за пояса пистолет. Солдаты подходят медленно, осторожно, но уверенно, что уж и говорить — их больше. Но пираты ни за что не сдадутся без боя. Умрут, а хоть кого-нибудь из нападающих заберут с собой. Счастливчик успевает сделать шаг вперёд, навстречу им — понимает, что Капитан сейчас мало на что способен, — прежде чем его отталкивают в сторону.       — Нашли, — весело улыбается Плотник. — Кажется, как раз вовремя, смотри-ка.       — И правда, — соглашается Доктор невозмутимо. В руке поблёскивает тонкое лезвие. — Предлагаю начать побыстрее, пока не прибежали остальные, и веселье не окончилось.       Дальше Счастливчик не смотрит. Отворачивается, слышит только звук ударов и сдавленные крики. «Хорошо, теперь всё будет хорошо», — отчаянно думает он. Капитан сидит, прислонившись к стене и прижав к себе мальчишку, восстанавливает дыхание.       Он не может потом вспомнить, как они добираются до корабля. Может, даже теряет сознание на какие-то мгновения. Но ни на секунду не отпускает руку Юнги. И мальчишку укладывают на его койку.       — Я тебя ненавижу, крыса, — шипит тот, едва умудряется разлепить сухие, покрытые кровавой коркой губы. «Я верил, что ты придёшь», если начать вдумываться в смысл.       — Я… — начинает Капитан. И замолкает. Привычную ухмылку будто волной стирает с его лица. Впервые он не может ответить мальчишке тем же.