Морские узлы

      Юнга трёт усталые, покрасневшие после бессонной ночи на вахте глаза и повисает на бушприте, вглядывается вдаль, пока море не начинает плясать на горизонте. Он слишком вымотался, нужно бы поспать, но гордость не позволяет. Мальчишка смотрит, а пальцы дрожат, ещё чуть-чуть, и отпустят скользкое дерево. Русалка обнимает бережно одного из своих любимцев за талию, поддерживает, шепчет на ухо неслышно: «Будь осторожней, милый!»       — Корабль! — севшим сорванным голосом кричит мальчишка, на долю мгновения опережая сидящего в вороньем гнезде матроса. — На горизонте корабль!       — Прямо по курсу! — отзываются сверху.       Капитан подходит, берёт у Штурмана подзорную трубу и вглядывается в точку на горизонте.       — Большой, — оценивает он, — больше «Дочери морей». Флага не вижу. Вряд ли военный, торговый уж скорее. Повезло! — он пихает локтем стоящего рядом Старпома.       Они совсем недавно вышли из порта, оставив там весь товар, и трюмы ещё пусты. Старпом забирает, чуть поморщившись, трубу у друга и смотрит сам — зрение у него гораздо острее, чем у всех остальных.       — Что-то с ним не то, — хмуро бросает он. — Они дрейфуют. Почему бы это? И я не вижу ни одного человека. Тут какой-то подвох.       — Подойдём поближе — выясним! — Капитана уже охватил азарт. — Канонир!..       — Есть! — бодро отзывается тот и, прихватив нескольких матросов в помощники, убегает к своим любимым пушкам, хотя те и без того наверняка в полной боевой готовности.       Юнга соскальзывает на палубу и становится рядом с Капитаном. Тот крюком треплет мальчишку по волосам и усмехается:       — Что, щенок? Повезло нам в этот раз!       Юнга молчит и сердито хмурится, но не вырывается, не отходит даже, хотя в сердце что-то больно сжимается. Не так-то просто выкинуть из головы, сколько всего произошло с ним из-за Капитана. Только иногда мальчишка думает: разве было бы лучше, случись ему и дальше плавать с отцом? Разве вообще могла судьба сложиться так, чтобы было лучше?       — Крыса… — шепчет он, бессильно сжимает руки в кулаки. Ударить бы, стереть с лица эту самодовольную ухмылку! Но Юнга тут же вспоминает растерянность, отразившуюся в глазах Капитана, когда тот не смог сказать в ответ, что тоже ненавидит… Юнга жмурится до боли и утыкается на пару секунд в плечо Капитана, уворачиваясь, когда тот порывается прижать к себе.       Боцман за их спинами усиленно крестится и шепчет под нос какие-то молитвы.       Непонятный корабль подходит всё ближе, его несёт к ним ветром, и будь у Лиса на спине шерсть, обязательно встала бы дыбом от дурного предчувствия. Старпом когтями впивается в борт и не сводит взгляда с чужих бортов. Покажись там хоть один человек, ему стало бы легче, но корабль пуст. Пуст, ни одного моряка! Никого!       А на скрипящих реях, высоко наверху, покачивается тело мертвеца.       Выбежавшие на палубу пираты замирают, глядя на труп. Шёпот Боцмана становится громче.       — Сохрани нас Господь… — бормочет он, и Юнгу начинает бить дрожь, то ли от страха, то ли от злости. Остальные чувствуют примерно то же самое, уплыть бы поскорее от жуткого корабля с мертвецом вместо флага. Только Капитану не до этого никакого дела.       — Перекидываем доски! — командует он и натыкается на гробовое молчание.       Даже Старпом неотрывно смотрит в пустые глазницы, на вывалившийся изо рта язык… Лица у несчастного уже, в общем, нет, в нём и человек-то узнаётся только по очертаниям. Видимо, моряк был сильно обезображен ещё до смерти и повешения. Старпом чувствует сладковатый тошнотворный запах и резко отворачивается в другую сторону.       У Юнги перед глазами стоит тело Капитана, точно так же изуродованное и висящее на рее. Он молчит, глядит, широко раскрыв глаза, даже дышать почти забывает.       Только Доктор смотрит на тело с явным интересом.       — Ну и какого чёрта? — Капитан хмурится, обводит всю команду тяжёлым взглядом. — Вас что, напугал один-единственный мертвец?! — он достаёт из-за пояса мушкет, целится долго, пока корабль разворачивается, и тело оказывается максимально близко к «Дочери морей», и стреляет. Пуля перебивает верёвку, и труп с неприятным звуком падает на палубу. И будто бы рвётся не только верёвка, но и что-то внутри у Юнги. Мальчишка то ли с воем, то ли с рычанием бросается на Капитана, опрокидывает того на палубу и бьёт, давясь рыданиями, совсем не видит, куда попадает кулаками, чуть ли не ломает нос.       — Крыса! — орёт он. — Безмозглая крыса, ты сдохнешь, будешь так же висеть на рее, и никто тебя оттуда не снимет! И мы все сдохнем вслед за тобой! Ненавижу, ненавижу тебя! — мог бы потянуться за ножом, но почему-то не делает этого. А Капитан не отбивается, не пытается вырваться и не закрывает даже лицо руками. Лежит и смотрит ошарашенно, закрывает только иногда глаза от ударов.       А остальных охватывает странное оцепенение, только Боцман первым приходит в себя, бросается оттаскивать Юнгу.       — Да помогите же! — хрипит он, и Канонир бежит на помощь, хватает мальчишку, изловчившись, за вторую руку. Вдвоём они отволакивают его в сторону. Канонир хлёстко бьёт Юнгу по щекам, приводя в себя. Старпом помогает Капитану подняться на ноги.       — В мою каюту его, — бросает тот, машинально потирая горло, в которое Юнга под конец вцепился одной рукой. — И заприте.       — Крыса! — орёт Юнга, давится собственными рыданиями. В горле стоит комок, и никак не выходит остановиться.       — Это он после того, как у Врага побывал, такой, — сумрачно бросает Канонир. Закидывает руку Юнги себе на плечо и тащит почти не сопротивляющегося, только надсадно воющего мальчишку в капитанскую каюту. Капитан долго смотрит ему вслед, сжав единственную ладонь в кулак, а потом отворачивается. Нельзя забывать об остальных.       Корабли сближаются, за борта пустого судна цепляются крюки. Никто не пытается даже перерубить верёвки, никто не высовывается из-за бортов — корабль явно недавно пережил бурю, и как только не потонул.       Плотник вскакивает на доску, как только её перекидывают. Держит в руке пистолет на всякий случай, балансирует на доске и перебегает на борт потрёпанного судна. За ним устремляются Капитан и Доктор, на другую доску вскакивает кто-то из матросов.       — Помогите! Бога ради, помогите! — мужчина с трудом приподнимается с палубы и хватает Плотника за ногу. Лицо его обезображено язвами, весь он какой-то измученный, исхудалый. — Умоляю, сделайте что…       Плотник почти машинально разряжает пистолет ему в голову, стряхивает обмякшую руку со своего сапога и ошалело смотрит на заполненную трупами палубу.       — Какого чёрта… — начинает он, собирается спрыгнуть уже с покачивающейся доски, но его останавливает голос Доктора:       — Стоять. Ни шагу дальше.       — Что? — спрашивает Капитан, едва поворачивает голову, чтобы не расшатывать доску ещё сильнее.       — Они все, — Доктор кивает на трупы, — умерли от какой-то эпидемии. Догадываюсь, что тот, кто висел на мачте, либо их капитан, либо врач. Кем бы он ни был, но убили его за то, что не спас их от болезни. И я сомневаюсь, что вам так уж хочется заразиться той же дрянью. Не могу так сразу сказать, что это, но точно ничего хорошего.       Капитан коротко кивает:       — Возвращаемся! Найдём другую добычу, ребята!       Плотник, перепрыгивая обратно, на борт «Дочери морей», отталкивается сапогом от борта чужого корабля, поворачивается и тут же почти натыкается на палаш Капитана, не дающий ему пройти дальше, направленный ровно в грудь.       — Доктор?.. — напряжённо спрашивает Капитан. Тот флегматично пожимает плечами:       — Понятия не имею. Я же не знаю, что это за зараза. Она могла передаваться через еду, и тогда нам ничего не грозит. Но я не могу ничего сказать точно. Может, он уже и заразился. Хотя его только за сапог и тронули… На вашем месте, поместил бы его в карантин. Ну, где-нибудь, на неделю. Там посмотрим. Если не заболеет, можно выпускать. Я буду смотреть за его состоянием и носить еду. Сам в это время так же не буду ни с кем контактировать, — он смотрит на Капитана вопросительно, а потом на Плотика — с каким-то жестоким любопытством.       — Хорошо, — Капитан встряхивает головой. — Тогда так и сделаем, — он машет Доктору рукой, показывая, что тот волен делать всё, что сочтёт нужным, и разворачивается на каблуках. Матросы расступаются в стороны, шепчутся, смотрят на Плотника напряжённо.       — Может, лучше его сразу убить? — напряжённо спрашивает кто-то. Капитан разворачивается на каблуках, смотрит в упор на осмелившегося высказаться.       — Я тебя сейчас сам убью, — обещает он. — Ты здесь врач? Нет? Может быть, капитан? Тоже нет? В таком случае закрой пасть. Это не твоё дело. Без тебя разберёмся, — и стремительно уходит. Распахивает дверь в каюту, чтобы тут же наткнуться на Юнгу, свернувшегося на полу у порога. Мальчишка смотрит на него с ненавистью, вытирает нос кулаком и поднимается на ноги. Молчит. Не знает, как объяснить, как выразить весь страх, охвативший его. Страх не за себя, а почему-то за Капитана, потому что это он, именно он будет первым, а потом уже потянет за собой остальных. И стыдно за этот холодящий ужас внутри, стыдно почти до боли, потому что объяснение ему всего одно. Юнга молчит и опускает голову. Только Капитан каким-то образом опять понимает без слов. Обнимает крепко Юнгу, прижимает к себе и запускает пальцы в волосы.       — Всё будет хорошо, щенок, — тихо обещает он. — Так я точно не умру.