Морские узлы

      Мальчишки шагают по рынку между лотков, и с обоих после купания сыплется на вытоптанную землю песок, а у Лиса в дырявых сапогах хлюпает солёная морская вода. Темноволосый, босой и немытый мальчик прячет за пазуху горячие лепешки и, сжав зубы, терпит, когда кожу от них нестерпимо жжёт. От голода до боли что-то скручивает в животе, были бы деньги, он бы скупил полрынка, а пока что яблоки у него в дырявых карманах, хлеб за пазухой, только нельзя есть, пока они ещё на виду у торговцев.       Южное солнце оставляет у мальчишек на лицах и руках малиновые ожоги, и оба, конечно, терпят, хорошо хоть не обожглись пока что до мерзких вздувшихся волдырей.       — Чего взял? — тихо спрашивает Лис, громадными полями шляпы прикрыв от солнца лицо и сверкающие золотом глаза.       Другой щурится, задрав голову вверх, смотрит в бездонно-синее небо — как бы туда не упасть.       — Ягоды, яблоки, лепёшек немного…       — Горячие? — темноволосый мальчик кивает, а Лис фыркает и дёргает плечами. Знает, как они жгутся.       — У меня ещё деньги есть, — хвастается приятель. Лис недоумённо приподнимает брови:       — Это ещё зачем? Еду мы и так стащим. Вот, уже стащили.       — А просто так, — легкомысленно отмахивается мальчишка. — Не хотел упускать возможность. И вообще, это же ярмарка. Вдруг что интересное найдём.       «Интересное — это хорошо», — думает Лис.       Они обходят всю ярмарку, завтракают на ходу, быстро, жадно откусывая слишком большие куски, только бы никто не успел отобрать. Часть отдают щенку, неотступно следующему за ними. Темноволосый паренёк зевает так, что становится странно, как только челюсть не вывихнул себе. Встали они ещё до рассвета, потому что жутко интересно же, что будет на ярмарке. И не расстраивает их даже отсутствие цветных палаток и шатров. Подумаешь, только верёвочные загородки. Ярмарка остаётся ярмаркой.       В очередном загончике показывают какого-то уродца, и Лиса начинает бить крупная дрожь. Он сильнее надвигает на глаза шляпу с перьями, словно хочется спрятаться под ней целиком, до самых кончиков не человечески длинных тёмных когтей. Приятель молча хватает его за рукав и тащит дальше.       Стоит осень, ещё довольно тепло, но земля больше напоминает грязь, особенно здесь, где проехала целая куча телег. Лис закатывает глаза, потому что удобнее было бы босиком, всё равно всё внутрь заливается, но слишком много вокруг народу.       Его друг воровато смотрит в сторону прилавков с оружием — хотя бы подобие кинжала ему бы не помешало, но столько денег вовек не скопишь, а красть — чревато неприятностями.       Лис дёргает его за плечо и указывает на шатёр — чуть ли не единственный, всё же появившийся на ярмарке. Правда, уже не очень-то цветной, старый, грязный и выгоревший на солнце, но разве кого-то это волнует?       — А что там? — спрашивает темноволосый, чешет затылок, пересчитывает монетки.       — Гадалка, — прищурившись, поясняет Лис. Толпа ещё не собралась, они стоят у входа одни. Паренёк снова чешет в затылке. Очень уж жалко денег. С другой стороны, всё равно же потратят, а если есть захочется, можно и снова украсть, где наша не пропадала?       — Пошли, — выносит он вердикт.       В палатке темно и пахнет чем-то сладковатым так, что Лис сходу чихает, закрывает слишком чувствительный нос рукавом.       Предсказательница сидит за ящиком, заменяющим ей стол. По его поверхности на грязной скатёрке раскиданы карты, какие-то зёрна и бусы. Сухонькая старая женщина с невероятно светлой кожей поднимает голову и задумчиво смотрит на них. Хмурый мальчишка пересчитывает монетки, суёт в руки Лису.       — На, иди, если хочешь.       Мальчишка сдвигает шляпу назад и задумчиво смотрит на медные монетки. Ему страшно, хотя, казалось бы, чего тут бояться. Просто ещё одно развлечение.       — Вы предскажите, пожалуйста, не мне, — наконец, решается он. Пересыпает монеты в протянутую сморщенную руку. — А моему другу.       Женщина щурится хитро, кивает и берётся за колоду. Приятель Лиса закатывает глаза, но садится тут же на землю, приготовившись слушать. Лис машинально тянется к шляпе, будто собираясь снять, но вовремя приходит в себя.       Гадалка смотрит пристально в чужие тёмные глаза, перебирает карты и начинает раскладывать их. Щенок ложится рядом со своим хозяином, виляет коротким хвостиком.       — Будет у тебя… Много чего в жизни будет… — начинает старушка. — Целое море, золотой мой. Да ведь моря тоже разные бывают… Погоди, посмотрю внимательнее, старая стала, глаза уж не те… — мальчишка закатывает глаза, но она не обращает на это внимания: — Золота-то у тебя точно будет много, целые горы золотые. Так что не беспокойся из-за него сейчас, не стоит оно того. И горе будет, милый мой, за всё платить приходится, но ты справишься. Да… Со всем справишься. Переживёшь любое горе, перетерпишь. Попомни мои слова, говорить о тебе по всем землям будут, близким и далёким, — она хитро улыбается: — И щенок у тебя будет, собачонка как раз по тебе. Только запомни, что без моря тебе не жить. И собачонку свою не оставляй. А ты, — она вдруг переводит взгляд на Лиса и грозит пальцев: — Смотри, рядышком держись. Так, пожалуй, будет лучше для вас обоих. И не забывай, милый мой, что ты человек, — смотрит внимательно, пусто пронизывает взглядом. — Зверя держи в себе, понял?       Лис растерянно кивает. Машинально встаёт следом за другом и выходит на улицу. Солнечный свет почти ослепляет его.       — Золото будет… — мечтательно шепчет темноволосый мальчик. Кажется, вовсе ничего больше не слышал, а если и слышал, то не обратил внимания.       — Море, — тихонько соглашается Лис.

***

      — Открывай ещё одну бутылку! — Капитан пьяно машет рукой, сидя прямо на палубе. Старпом лениво протягивает руку и пододвигает бутылку ему. — Денег — море, можем пока тратить, сколько захотим!       Где-то он уже слышал эти слова… На палубе жарко, в небе кричат чайки, мерно бьются волны о борт… Корабль стоит в порту, «Дочери морей» тоже нужен отдых. Большая часть матросов ушла в порт, а друзья сидят на палубе и пьют. Сейчас — можно. Денег у них и правда море. И не только денег, времени тоже. И, кстати, просто моря — тоже море.       И тут Лиса будто прошибает. Он замирает, выпрямившись, а затем ошалело смотрит на друга:       — Ты… помнишь, как мы на ярмарку к гадалке ходили, а?       Капитан морщит лоб, силится вспомнить, но в итоге всё-таки кивает:       — Ну… Помню, было, а что?       Старпом удивительно серьёзен:       — Ты же понимаешь, что всё сбылось, да? Всё, что она говорила.       Капитан молчит ещё несколько минут, собирает в кучу разлетающиеся морскими брызгами мысли. А потом как-то почти обиженно спрашивает:       — А где мои горы золота? — будто и правда только это и запомнил. Лис фыркает и отставляет бутылку в сторону:       — А тебе что, мало того, что есть?       — Мало, — охотно соглашается Капитан. — Ну ладно, предположим. А собачонка моя где?       Старпом задирает голову к небу, хмурится на секунду и тычет пальцем вверх.       — На мачте висит всё утро твоя собачонка.       Капитан, удивлённый, тоже задирает голову. А потом — хрипло смеётся. Там, наверху, Юнга висит на вантах, продев руки и ноги между верёвками.       А за бортом плещется их море.