Защитник Империи

Берег был уже близко. Он словно вырастал из-под гребней высоких волн. В это время года плаванье по Ренхевену на рыбацкой лодке грозило риском разбиться о скалистый местами берег или утонуть. Волны вздымались выше человеческого роста, так и норовя проглотить жалкие деревяшки работы рук людских, но раз за разом натыкались на могучие борта линейного корабля. «Император Вод» был одним из первых стальных гигантов, сошедших на воду и исправно оборонявших берега Империи вот уже около двадцати лет. Скоростной, маневренный, с электродвигателем и разрядными пушками – словно морское чудище, словно огромный кит, возведенный человеческим гением в пику китам настоящим, – он символизировал собой новую эпоху и новую жизнь. Непривычную, неправдоподобную и порой даже пугающую. Ворвань. В ней все дело было. Даже здесь, на палубе, Корво слышал запах этой поистине удивительной жидкости, сочившийся из котельной. И чем ощутимее этот запах щекотал ему ноздри, тем крепче он сжимал костяную рукоять своей сабли, висевшей на боку. Его новая жизнь приближалась с каждым оборотом ротора. И с каждым вдохом ворвани она нравилась ему все меньше и меньше. Немного поникнув духом, он оглянулся назад, на город. Дануолл напоминал ощетинившуюся трубами заводов образину, казалось, он был готов проглотить Корво, не раскрывая своей огромной зловонной пасти. Впервые в жизни Аттано явственно осознал, что совершенно лишен выбора. Он должен либо приручить это чудище, либо погибнуть в его недрах. От этой мысли его сердце сжималось до плотности булыжника. Победить. Или погибнуть. «А что я теряю?..» Терять и вправду было особо нечего. Драный моряцкий камзол, шерстяная рубаха под ним, латаные-перелатаные штаны, ботфорты неопределимого уже цвета. Все из отцовского сундука. И сабля из сплава тивианской руды с костяной рукояткой – легкая, смертоносная и тоже отцовская. Отца Корво не видел с тех самых пор, как тот отправился на Морли в составе экспедиционного корпуса, усмирять поредевшие ряды бунтовщиков. Возможно, там он и погиб. «Наверное, я этого уже никогда не узнаю», - с горечью подумал он. Девятнадцать лет. Девятнадцать. Корво почти всегда выглядел старше своих лет. В его возрасте у многих еще даже щетина не прорастает, а он уже успел завести довольно густую бородку. Правда, при отправке ее пришлось сбрить, но и теперешние гладко выбритые щеки и подбородок были слегка сероваты. К тому же он мог похвастать плотной, хотя и не слишком, фигурой и развитыми мышцами. Он был гибок. И силен. И ловок. Кроме имеющегося скудного скарба, карман оттягивал небольшой мешочек с золотыми, выигранными на спор в метании ножей. После того как он уложил в «яблочко» три ножа через всю палубу, даже бывалые матросы и те не лезли с ним задаваться. - Готовьтесь бросать якорь, мы подплываем! – раздался над ухом пронзительный оклик капитана. Одетые строго по форме матросы резво забегали по палубе, двигатель, доселе ревевший без умолку, неожиданно заглох. «Ну наконец-то – тишина…» Протискиваясь мимо двоих матросов, выпускавших якорь, один из стражников неуклюже зацепил Корво, едва не вышвырнув последнего за борт. Вцепившись в перила, парень плавно повернулся к растяпе и негромко произнес: - Осторожнее. Я вовсе не намерен сегодня купаться. Стражник несколько секунд его рассматривал, затем самодовольно осклабился и заявил, указывая на воду: - Думаю, подобное купание и продлилось бы не дольше полуминуты. Рыбки-то нынче прожорливые. И свирепые. - Ворвани вашей нанюхались, вот и рассвирепели, - усмехнулся Корво. - А чем это тебе ворвань наша не нравится? – нахмурился стражник. – Или ты такой любитель работать веслом? – Тут морщины на его лбу разгладились, он спокойно улыбнулся и протянул руку: - Эй, извини меня, парень. Я виноват. - Все в порядке, приятель. Это ты меня прости. Миролюбиво раскланявшись со стражником, Корво начал рассматривать Башню. Он слышал рассказы матросов о неслыханной красоте этого архитектурного шедевра, но увиденное глазами автоматически перекрывало все слухи вместе взятые – Башня Дануолла была великолепна. Исполинская, белая же скала, в которой она была вытесана в незапамятные времена, успела, правда, покрыться изрядным слоем слизи и водорослей. Однако все это было внизу, у самой поверхности воды. Верхняя же часть Башни просто… сияла. Возможно, именно это сияние вынудило Корво опустить глаза и увидеть нечто, заставившее его прищуриться. Справа от шлюза из воды выступал небольшой округлый камень, напоминавший чью-то голову. Корво пригляделся в попытке разглядеть подробности, но в этот самый миг корабль начал поворачивать и подозрительный объект исчез из поля зрения. Странно это все начиналось. Причал у основания Башни был не самым обширным из всех виденных Корво, он мог принять примерно с два десятка линейных кораблей одновременно. Несколько административных построек жались друг к другу у самого пирса, а широкая вырубленная в камне лестница уводила всех прибывших наверх, к дворцовому комплексу. Линкор приближался к пирсу, лавируя на остатках инерции. Раздался громкий всплеск – это бросили якорь. «Прибыли», - подумал Корво. Не скрывая волнения, он приблизился к откидному трапу, не отрывая зачарованного взгляда от Башни. Там было его будущее. Почти ничего не сознавая, он сделал несколько инстинктивных шагов в сторону сияющей скалы. Его тут же окружили двое солдат. Корво уже и забыл, зачем он здесь. Коренастый офицер, неодобрительно покосившись на юношу, скомандовал: - Спускаемся! Объект держать в середине! «Объект», - фыркнул Аттано, послушно зашагав по стальному трапу. Солдаты ни на секунду не упускали его из виду, словно он был опасной зверюгой и в любую секунду мог сорваться с поводка. Корво это ужасно не понравилось, но он не подал виду. Первое, чему ему пришлось научиться, едва подошвы его сапог коснулись склизкого от воды пирса, – держать свои эмоции на том же поводке, на каком его держали конвоиры. Тяжелые, нечистые их взгляды, что Корво ловил на себе, дали понять, насколько давно солдаты и офицер могли пребывать на этой службе. Их поведение было немым свидетельством тому, насколько портит человеческую душу необходимость ежеминутно лгать самому себе. К моменту, когда процессия приблизилась к одному из строений, Корво успел проникнуться к окружению форменным недружелюбием. Видимо, солдаты уже почувствовали эти волны неприязни, исходящие от «объекта», так как заметно напряглись. - По поручению его Величества Эйхорна Колдуина, - сурово промолвил офицер, добывая из нагрудного кармана конверт с распоряжением. Сморщенный старичок, сидевший по ту сторону зарешеченного оконца, дрожащей рукой принял конверт, сорвал императорскую печать и, нахлобучив на нос огромные очки, принялся изучать добытое письмо со всей внимательностью, какую позволяли ему годы и опыт. Закончив, он исподлобья оценивающе глянул на Корво, сунул письмо обратно в конверт, другой рукой взял сургучную печатку и поставил новую печать, означавшую, что письмо прошло контрольный пункт. Но Корво знал, что это был лишь пропуск, письмо с донесением офицер держал в кармане под полой своей шинели. - Можете идти, - низким и удивительно глубоким для своего возраста и комплекции голосом сказал старик. При этом он не отрывал от Корво взгляда, явно исполненного любопытства. Да и вообще, сновавшие повсюду грузчики, солдаты и канцеляристы, занимавшиеся описью разгруженных товаров, то и дело отрывались от работы, чтобы всего на несколько секунд воззриться на Аттано – с изрядной долей удивления, но так, словно давно ждали его прибытия. Наверняка и сам Император не был столь лакомым кусочком для стольких глаз. Однако с тем же интересом, с каким рассматривали его, Корво озирался вокруг, вращая головой почти так же быстро, как вращался коленвал электродвигателя на доставившем его судне. Поднимавшуюся по беломраморным ступеням процессию сопровождали необычайно искусно высеченные статуи, отражавшие мифическое и не всегда достойное прошлое Гристоля, – огромные хищные рыбы, усеянные, как ежи, маленькими острыми иголочками; люди с крысиными головами, собаки с рыбьими хвостами вместо обычных и плавниками на спине. Казалось, бурная фантазия скульпторов лишь усиливалась с каждой новой деталью выдуманных существ. Хотя – кто знает? Тысячу лет назад не было никакого города, местность, ныне занимаемая величественными архитектурными и производственными постройками, была абсолютно дикой и хранила невесть какие секреты. Однако Корво в этом плане был довольно скептичен и считал, что если когда-то люди и вылавливали из мутных вод Ренхевена подобные экземпляры, то они явно отличались от тех примитивных гибридов животных, навеянных богатым воображением. Исходил он из довольно простого и логичного суждения: каждое из творений природы должно быть предельно хорошо адаптировано к той ветви существования, которое оно ведет, и не стала бы она просто-напросто цеплять собаке рыбий хвост из расчета, что та станет лучше плавать. А впрочем… «Кто я такой, чтобы задаваться подобными вопросами?» Пока Корво точно был уверен только в одном: раз уж его доставили по личному приказу Императора, то ему наверняка пригодятся все умения, какими располагал восемнадцатилетний паренек с саблей на боку и врожденной волей к победе. И к жизни. За время плавания юноша успел изрядно потешиться над представлениями императорских солдат о победе, чести и славе. Только дурак стал бы верить, что герои только и делают, что становятся в величественные позы перед несметными воодушевленными толпами, не смеющими бросить хоть один недовольный взгляд. В действительности нормальным людям никакого дела нет до великих воителей, правителей и прочих «творцов истории», в их глазах они еще более мифичны, чем пресловутая собака с рыбьим хвостом и плавниками. Несомненно, такая рыбо-собака сможет неплохо и бегать, и плавать, но уж точно будет делать это хуже, чем собака и рыба по отдельности. Корво, хоть и был моложе любого из этих вояк, повидал и понял гораздо больше и отличался от них тем, что его учили быть воином, а не солдатом. Именно потому клинок Вербаны, оставленный в сундуке в покоях Герцога Серконосского, достался именно ему, а не кому-нибудь другому. Нет, Корво вовсе не считал себя великим. Он попросту понимал, что лишь делает то, ради чего десять лет назад отец взял его на ту поляну в лесу. Возможность стать Первым Клинком в Парадной Гвардии фактически была предопределена и являлась отнюдь не финишем. Теперь он в Дануолле. Городе, где найдутся противники и почище Первого Клинка. И Корво предстояло быть не только сильным, но и осторожным. Но вот лестница окончилась, и жадному взору юноши предстал внутренний двор Башни. Это было завораживающее зрелище. Внешнее кольцо зубчатых оборонительных башенок – кое-где построенных, а кое-где высеченных прямо в скале – обрамляло высокий, строгий дворец с пристройками, казармой стражи, помещениями для слуг, конюшней. На него словно бы дохнуло сотнями лет истории, и Башня, несомненно, была венцом этой эпохи. А может, и последующих эпох. Предпосылки к последнему давали внушительные металлические конструкции, тут и там выполнявшие роль пристроек, из-за чего белый свет, источавшийся стенами дворца, казался еще ярче на фоне серого металла. Корво невольно поежился. Да, в эдаком муравейнике остаться без головы гораздо проще, чем в Пандусии. - Налюбовался? – буркнул офицер. – Это императорский дворец. Ему без малого семь сотен лет. - Да больше, наверное, - с сомнением прошептал один из солдат. - Может, и так, - не стал спорить офицер, не проворонивший эту реплику. – В любом случае, лекцию по истории тебе прочтут уже внутри, парень. Следуй за мной. Они прошли через высокие ворота, створки которых были гостеприимно раздвинуты. Это немного успокоило Корво: по крайней мере, некоторые слухи об императоре Эйхорне оказались правдивыми. Что ж, все не так удручающе. Однако в беспечности юноша все равно не прибавил, продолжая исподлобья озираться вокруг и пытаться понять настроение окружающих. Многочисленные слуги суетились, бегая туда-сюда по своим явно неотложным делам, но на их лицах не было и следа какого-то недовольства, только легкие улыбки или просто спокойные взгляды. Это тоже хороший знак. У Корво не было привычки ориентироваться на мнение большинства, но и не считаться с ним он не мог и не хотел. Кроме того, эти улыбки выглядели совсем не натянуто, они лучились искренностью – если Корво хоть что-нибудь понимал в людях… Миновав немного гудящий двор, мужчины приблизились к пышно отделанной парадной двери дворца. Корво чуть занервничал, впрочем, это от возбуждения, а не со страха. Свои эмоции юноша уже умел держать в кулаке, да и не отличался он никогда излишней нервозностью. Примерно такое же ощущение он испытывал перед последним испытанием на клинок Вербаны. То был тяжелый, но выдающийся день. Видимо, нечто похожее ожидало юнца и сегодня. Двое солдат выбежали наперед и распахнули двустворчатую дверь перед Корво. Вернее, перед офицером. Последний сделал несколько шагов вперед и повел Корво через небольшую прихожую в пышный вестибюль. В котором, к слову, уже собралось множество богато одетых людей. Они оживленно переговаривались между собой, то и дело бросая взгляды то на прихожую, то на светловолосого бородатого человека, восседавшего на обычном стуле меж двумя расходящимися в стороны лестницами. Корво узнал его тут же, едва только встретился с ним взглядом. Это был император. Он и выглядел как император: украшенный сияющим рубином золотой обруч ладно лежал на золотоволосой голове, ухоженная борода обрамляла небольшой рот, узкое вытянутое лицо придавало выраженному на нем спокойствию гордости и подлинного величия. Расшитый золотом белый камзол ладно облегал широкоплечий подтянутый торс, такого же цвета штаны и сапоги заставляли фигуру императора отдавать мягким сиянием. Но самым примечательным в Эйхорне были его глаза: темные, глубокие и излучающие теплоту. Воистину такому человеку вполне можно было подчиняться, да еще с радостью. Позади Эйхорна, опираясь руками на спинку, стояли две женщины, так похожие друг на друга, что, если бы не разница в росте, Корво счел бы их близнецами. Обе были стройными, длинноволосыми, с темной оливковой кожей и такими же глазами, что и у Эйхорна. Та, что была повыше, судя по всему, была и старше, блистая зрелой, утонченной красотой. Наверняка императрица, Беатриса Блейн. Всего на секунду, но Корво позволил себе задержать взгляд, невольно любуясь ею. Ее глаза тоже были теплы, а взгляд мягкий, разве что чуть более, по-женски, оживленный. Затем Корво перевел взгляд на ее дочь. Джессамина мало в чем уступала по внешности матери, хоть и была на вид слишком молода, но имела более решительные черты, хотя взгляд, наоборот, отдавал восхитительной застенчивостью. Корво поймал себя на том, что невольно поправил пальцами полы своего камзола. Это показалось ему идиотизмом, но ничего с этим поделать он не мог. Люди, заполнявшие вестибюль и образовавшие в нем нечто вроде полукруглой арены – может, и не арены вовсе, но у Корво была именно такая ассоциация, – разом притихли. Все взгляды обратились на вошедших, и у Корво по спине пробежали мурашки, будто он в чем-то был виноват. На самом деле его вина состояла лишь в том, что он единственный, не считая Эйхорна и Беатрисы, выражал взглядом спокойствие и легкое любопытство. Он не привык быть добычей, поэтому осматривал всех с холодной расчетливостью охотника. - Ваше величество! – громко изрек офицер, приседая на одно колено. – Согласно полученному распоряжению, дипломатический подарок от Герцога Серконосского был доставлен пред ваши очи! Позвольте вручить вам донесение. Не отрывая взгляда то ли от Корво, то ли от офицера, Эйхорн легонько кивнул, и Джессамина, шустро проскочив мимо расступившихся перед ней вельмож, забрала донесение из руки почтительно поклонившегося офицера. - Можете быть свободны, Шилдс, - промолвил Эйхорн глубоким вкрадчивым голосом. Такой голос мог быть лишь у человека, привыкшего повелевать, однако не убежденного в том, что это нужно делать силой жестокости. Шилдс по-военному браво отдал ему честь, поклонился остальным дворянам и широким строевым шагом покинул вестибюль. Корво услышал, как хлопнула дверь в прихожей. Вновь повисло безмолвие. Внезапно Корво понял, что от него чего-то ждут. Приветствия императору? Юноша даже не был уверен, что правильно назовет его титул. Герцог Серконосский был человеком проницательным и благодушным и не слишком утруждал своих гвардейцев изучением придворного пиетета, отдавая себе отчет, что хорошему солдату гораздо проще доказать свое почтение делом, чем словом. В ходу ли подобная практика при дворе самого императора? Так или иначе, но дальнейшее молчание могли счесть грубостью. Присев, так же, как Шилдс, на одно колено, Корво склонил голову и как можно более уверенно произнес: - Ваше величество! Мое имя – Корво Аттано, и я прибыл сюда служить вам верой и правдой. Коротко, зато по сути. Корво учили отдавать приказы, еще дольше учили их выполнять, но всякий приказ, отданный или полученный, должен предельно ясно отображать суть требуемого действия. Корво прибыл сюда выполнять задачи, а не кланяться да расшаркиваться. Возможно, остальные сочтут это оскорблением величия правителя, но, по крайней мере, это были искренние слова. Видимо, так и произошло. Вельможи недоуменно переглядывались и снова зашептались, переваривая необычное приветствие. Наверняка Корво в своем неведении одной фразой умудрился нарушить сразу с десяток правил придворного этикета, но ему это было неважно. Он ждал, что скажет на это Эйхорн. К удивлению всех присутствующих, император поднялся на ноги. Сердце Корво забилось чуть скорее. Если Эйхорн тоже счел эти слова вопиющей наглостью, кары, по-видимому, не миновать. Император неспешно двинулся по коридорчику из вельмож, расступавшихся перед ним с той же стремительностью, что и перед Джессаминой, и не сводил с Корво испытующего, пронзительного взгляда. Подойдя к юноше почти вплотную, Эйхорн положил руку ему на плечо, белозубо улыбнулся и тихо произнес: - Я тоже прибыл сюда служить. Под его теплым взглядом Корво вдруг вспомнил о своем отце. Тот смотрел на него точно также после каждой тренировки. После каждой. И Корво помнил слова, что они вместе повторяли в вечерней прохладе леса. «Сила во имя справедливости». - Сила во имя справедливости, - вырвалось у него. Эйхорн слегка нахмурился, не понимая, к чему это. - Чьи это слова? – с улыбкой спросил он. – Звучит, как девиз. - Наверное, это и есть девиз, ваше величество, - пожал плечами Корво. – Я не знаю. - Итак. – Эйхорн чуть повернулся, широким жестом обводя вокруг себя. – Прошу простить меня за мою неучтивость, я, видимо, совсем позабыл о гостеприимстве. Добро пожаловать в мой дом, Корво. Это сердце Дануолла, сердце нашей Империи. Здесь императоры и императрицы сотни лет вели свое правление, сначала над народом Гристоля, а затем и над всей Империей. Известно ли тебе, зачем ты прибыл сюда? - Нет, ваша светлость. – Корво покачал головой. – Мне лишь сообщили, что я буду служить вам. Как именно, не уточнялось. Эйхорн опять улыбнулся. Когда он улыбался, он так напоминал отца, что у Корво начинала кружиться голова. - Расскажи мне о себе, пожалуйста, - мягко попросил он. – Откуда ты родом? - Из Карнаки, ваше величество. - Все ли хорошо в Карнаке ныне? Никаких волнений, народ живет достойно? - Достаточно хорошо, милорд. Изредка донимают песчаные бури в прибрежной зоне, но в целом никаких серьезных проблем. – Корво решил, что уже имеет небольшой кредит доверия у этого человека, поэтому говорил как можно откровеннее. Тем более что лгать своему императору он не стал бы. - Бандитизм? Я слышал, в Куллеро отловили какую-то шайку, промышлявшую похищениями людей. - Мы их отловили, милорд. Отряд нашей гвардии. Его высочество герцог не захотел доверить такое дело городской страже, поэтому послали отряд гвардейцев, - пояснил Корво. - Под моим начальством, - нехотя добавил он. - Отлично! Я рад, что вы тогда справились. Герцог писал мне, что возлагал на твой отряд большие надежды. Как и на тебя лично. Поверь мне, я намерен возлагать не меньшие. Сколько тебе лет? - Восемнадцать, милорд. - А скоро ли день рождения? – Эйхорн улыбнулся чуть шире, настолько тепло, что Корво ответил с куда большей охотой, чем прежде: - Двадцать пятого, месяца сетей, милорд. Должно исполниться девятнадцать. - Девятнадцать. Хороший возраст. Многое еще впереди, но и первые шаги уже сделаны… Вероятно, малышка Джессамина сможет уже кое-чему у тебя поучиться. – Эйхорн лучезарно улыбнулся своей дочери, и Джессамина ответила застенчивой улыбкой. Император вновь повернулся к Корво. – А как ты вообще относишься к обучению, Корво? В письме герцог упоминал, что в свободное время ты почти безвылазно сидел в его библиотеке. Ты так любишь читать? Какие книги тебя привлекают? - Книги по военной истории, - не задумываясь, ответил Корво. – И некоторые научные труды. Я прочел «Анатомию жизни» Ричарда Бэннета, все восемь томов. – По толпе аристократов пробежал возбужденный шепоток. Корво и впрямь считал это не менее высоким достижением, чем место в Парадной Гвардии – учитывая то, что многие офицеры-аристократы не понимали и половины терминов из тех книг. Хотя, по мнению Корво, Бэннет писал довольно-таки доходчиво. - Хорошая книга, - не скрывая удивления, одобрительно сказал Эйхорн. – Особенно меня привлек третий том, где описывались основные взаимоотношения во флоре и фауне. Очень познавательно. - И четвертый, где анализировались понятия морали, духовности и интуиции. - Вы просто эрудит, - восхищенно заметила одна из дам, стоявших рядом. Хорошенькая длинноволосая серконоска томно поглядела на Корво, и тот смущенно опустил глаза. Несомненно, теперь многие дамы захотят познакомиться с ним поближе – к неудовольствию их мужей. Эйхорн одарил женщину очередной добродушной ухмылкой: - Образованность, Кайла, я ценю в людях гораздо выше их положения в обществе. Рад, что и ты разделяешь эту точку зрения. – Кайла смущенно зарделась, отчего заметно прибавила в миловидности. – А… могу я спросить тебя о твоей семье? Ты единственный ребенок? - Да, милорд. Моя мать работала в трактире, а отец был… лесорубом. – Не смог Корво сказать ему правды. Мысль об отце пекла и давила его изнутри, будто он проглотил раскаленную гирю. Пекла сама мысль, как он бы мог гордиться своим сыном, если был бы сейчас здесь. Ведь он гордился им всегда. Всегда! Корво был его счастьем, его продолжением, его следом на этой земле. Он сам говорил ему, еще мальчику: «Сын – наибольшая гордость отца после его собственного отца». Корво не сомневался, что своим отцом гордится по праву. – Он погиб, милорд. Несчастный случай. - Вот оно что… - нахмурился Эйхорн. Корво было жуть как стыдно, что он заставил нахмуриться этого самого улыбчивого и добродушного человека на свете. – Прости меня, но я обязан был задать тебе этот вопрос. Я хотел знать, насколько ты привязан к своей семье и своему дому. Это важно, поверь. - Я понимаю, милорд, - кивнул Корво. - Ну что ж, - продолжил император, - пора представить тебе мою жену с дочерью. – Эйхорн мягко подвел Корво к ним обеим и добавил: - Я подозреваю, что ты и так знаешь их имена, но хочу, чтобы они как следует запомнили твое. Беатриса, знакомься, это Корво Аттано, достойнейший воин Серконоса (при последних словах Корво начал стремительно краснеть). - Очень приятно, Корво, - прелестно и с пониманием улыбнулась Беатриса и легонько потрепала его по щеке. «Так делала мама всякий раз, когда мы шли тренироваться…». Корво мгновенно отринул мысли о матери, чтобы окончательно не потерять самообладания, и низко поклонился императрице. Он даже не сомневался, что Эйхорн и Беатриса прекрасные родители и Джессамина наверняка самый счастливый ребенок в Империи. - Джессамина, - шутливо-официальный тоном обратился Эйхорн к своей дочери, - познакомься с Корво Аттано. Джессамина покраснела настолько, что румянец отчетливо проступил даже на ее темной коже, и присела в грациозном реверансе, не смея и глаз поднять. Корво слегка ухмыльнулся и отвесил ей столь же церемониальный поклон, и в этот момент девочка быстро поцеловала его в щеку. Вестибюль взорвался коротким хохотом, Эйхорн и Беатриса дружно его поддержали, а Корво застыл с пораженным взглядом, слегка коснувшись пальцами щеки. Он окончательно потерял самообладание, но Джессамина вновь была сама невинность. - Ха-ха-ха! Похоже, ты ей понравился, Корво! – смеялся Эйхорн, хлопая его по плечу и восхищенно глядя на дочь. – Поверь мне, редко кому удается пробиться сквозь стену ее смущения! Когда смех наконец умолк (а румянец Корво слегка уменьшился), Эйхорн зычно провозгласил: - Друзья! Сегодня у моей малышки Джессамины знаменательный день. Я хотел бы, чтобы этот ее первый взрослый шаг не остался незамеченным. Умение отвечать за свои поступки нередко изменяет даже взрослым людям, но проявление его у детей требует немедленной поддержки и помощи советом. Сегодня Джессамина Колдуин, согласно закрепленной столетиями традиции, выберет своего Защитника. Последнего я нарекаю Протектором Наследницы Трона и жалую ему титул лорда, да будут тому свидетелями Семь Запретов и души моих предшественников! Произнеся это, он повернулся к Джессамине, преклонил перед ней колено и негромко сказал: - Пора, дочь моя. Теперь твои слова имеют не меньше веса, чем мои. Корво отчетливо видел, как у Джессамины от волнения заблестели глаза. Она стала еще сильнее похожа на мать, когда с ее грацией, по-кошачьи подступила к Корво. Тот, не мешкая ни секунды, склонился в той же позе, что и Эйхорн, твердо смотревший на свою внезапно повзрослевшую дочь. Та несколько раз вдохнула, набираясь воздуху и решительности, и Корво впервые услышал ее бархатный мелодичный голос: - Корво Аттано! Согласны ли Вы, с благословения Императора Эйхорна Колдуина Первого и Императрицы Беатрисы Блейн Колдуин, принять титул Лорда-Протектора Наследницы Трона и стать моим личным… Защитником? Она смотрела на него не мигая. Она была прекрасна. Казалось, она и была тем самым приключением, ради которого Корво покинул родную землю. Почти утопая в ее темно-карих глазах, чувствуя, что эмоции впервые захлестнули его так жарко, юноша ответил, добывая эти слова из самого своего сердца: - Да.