На смену яркой ранней осени пришла угрюмая поздняя. Опавшие листья превратились в бурую кашу. Деревья гнулись под сильными ветрами. Трава перестала радостно шелестеть, остался едва слышный шепот.
Тихий город, будто умер. Пустые улицы и скверы. Нет никого. Только величественные здания опечалены бедой. И Нева продолжает свой бег, только нет теперь на причале тех больших кораблей. И город затих, сердце его замерло. Пустые парки и дома.
Лишь иногда разбивая тишину на осколки звучит метроном. И над городом, черным вороном, вдруг пролетает снаряд. Он не знает пощады и не ведает страха, он просто летит в Ленинград.
Черное тело летит в Ленинград. Пустые улицы и скверы, пустые парки и дома. Все прячутся от снаряда, поняв, что пришла война. В тихом воздухе раздаются звуки канонад. И над городам летят произносимые слабыми голосами молитвы.
И вспоминались в мертвом городе те дни, когда не делили на куски страну и в мире всем хватало места.
В Ленинграде звучит метроном, неумолчный гремит метроном. И город снова мертв. Пустые улицы и скверы, пустые парки и дома. Город засыпает во время бомбежек. Лишь высятся пустые этажи.
И деревья от обиды плачут, когда их тела искажаются от осколков. По городу видны одни воронки. И плывет черной копоти дым. И ветер запах смерти разносит.
Постепенно наступила зима. Холодная и суровая. Заковала она в ледяную тюрьму Неву, укрыла сугробами воронки и разрушенные дома. Но никто не лепит снеговиков, не делает ледяные горки и не катается на саночках. Эта зима была самой холодной из последних, не было ни воды, ни газа, ни электричества. Единственным спасением стала Нева, воду можно было брать из проруби.
Влада угрюмо шла по дороге. Живот сводило от голода. Свои 125 грамм она съела еще позавчера. Теперь мучил не только голод, но и совесть. Нужно как-то их растягивать, иначе ребенок умрет. Она шла к Неве, позади катились саночки с бидончиком. А вот и река. Много таких, как она. В перерыв между бомбардировками все выходили за водой.
Белые пушинки падали с неба, оставались на ресницах. Только глаза не могли выдержать этой тяжести. Влада шла по дорожке с саночками. Но тут она остановилась. В пяти метрах от нее мужчина сидел в сугробе. Она подошла к нему, положила руку на плечо:
- Вставайте, замерзнете, - мужчина не отвечал, Влада слабо потрясла его. Тут он упал, руки раскинув. И лицо обратилось к небу. Глаза безмятежно закрыты, а тело холоднее льда. Он упал прям в сугроб. Весь такой безмятежно-счастливый. И тело уж покрылось коркой льда, закоченели капли на ресницах.
- Милая, не бойся, он уж третий день, как дух свой отпустил, - сморщенная старушка подошла к Владе, увидев ее ошалелый взгляд сказала, - Нет сил его поднять на санки да отвезти на кладбище.
Тут Влада увидела, что в руках покойный держит хлеб. Маленький ломтик в 125 грамм были сжаты в руке. Даже сейчас замерзшие пальцы крепко держат ломтик. Живот девушки скрутило, она не ела уже два дня. Но не тронула ломтик, Влада сложила руки мужчины на груди, присыпала снегом. Никто теперь не отнимет его последнюю радость.
Девушка шла по дорожке, позади катились саночки. Глаза были наполнены слезами, она смотрела прямо перед собой, отворачиваясь видя трупы. А вот она уже перед дверью своей квартиры, она не закрыта. Воровать уже нечего, да и некому.
Комната была покрыта небольшой изморозью, это догорели дрова в пичужке. Теперь нет ни одного стула, последний она только что использовала, как топливо. В печужке заискрился огонек, причудливые тени заплясали по темным углам комнаты.
***
А снега белы, как маскхалаты,
А снега багровы, как бинты,
Падают безвестные солдаты
Возле безымянной высоты.
Вот уже и не дымится рана,
Исчезает облачко у рта...
Только может быть она не безымянна
Крошечная эта высота?
Зима. Лютая и сердитая. И снега белы, как маскхалаты. И снега багровы от крови. Перестает дымиться рана, исчезает облачко у рта. Вот он, черный сорок первый год.
Он погиб в бою. Закрыл собой товарища от свинцовой осы. И вспорхнуло сердце еще десять раз. Только опустило крылья оно, закончило порхать. И не польется больше кровь из раны, и исчезнет облачко у рта. Никогда не вернется парнишка назад.
Истерзанный свинцом лежал мальчишка. Васильковые глаза закрыты. Пшеничные волосы разметались по снегу. На губах легкая улыбка.
И в груди зияла рана. Маленькая дырочка была. Из нее кровь лилась фонтаном, оставляя красные следы.
Свинец остался в сердце. Он упал. Просто лег на белый снег. Из маленькой дырочки текла кровь, окрашивая снежинки. Глаза были почти стеклянные, но он смог вымолвить пару слов: " Отдайте это", - он потянул старшине маленький листик. Там был написан адрес на лицевой стороне, никто не узнал, что там. Это было его, никто не должен это читать.
Они в молчанье головы склоняют, перед предсмертном подвигом бойца.
Могила, саперными лопатами, в дыму сражений, вырытая она. Обычный холмик у дороги, сколько будет их от Волги до Карпат. С болью и яростью парнишки копают своему другу последний "окоп".
Им некогда строить обелиски. Доска да карандашные огрызки, вот все, что было под рукой. Готов "листок послужной" для погибшего солдата.
" Иван Валякин" и все. А чуть пониже две коротких даты - рождения и гибели его.
А он лежит среди снегов. Что так белы, как маскхалаты, что так багровы от крови.
Солдаты помнят тишину, в которой собрата хоронили, и хриплый командирский мат, и взгляд пронзивший высоту, когда на снег упал их парень.
Солдаты плачут по ночам, сжав крепко автомат, им сняться мертвые свои, что к ним приходят и молчат.
И солдат заплачет скупыми слезами. Упадут на могилу они. А павшие живы. И рядом стоят с могилой.
В тот день Гильс начал вести дневник. Первая запись была такова:
" ** . 12. 41.
Сегодня умер Иван. Я сначала думал, что он трус. Но оказалось не так. Он закрыл собой Глеба. Похоронили мы его под березой. Работали долго - земля промерзла. Но закончили до темноты. Жаль парнишку, добрый был и животных любил. Только Глеба ненавидел. Но наверное не за просто так. Покойся с миром, Ваня. Только не бойся, мы победим " .
Этой ночью Глеб не спал, в полночь он все-таки решился. Зажег свечу и написал письмо:
" Таня, Ваня погиб под Саратовом. Он закрыл меня от пули. Попросил передать тебе. Ты можешь гордиться своим мужем, он был настоящим героем. Я тебе соболезную. И извиняюсь, что когда-то оскорблял его. Надеюсь, что вы с ним простите меня.
Глеб "
