Истинный Волк

      Сарга был похож на сестру. Оба вышли небольшого роста, худые и жилистые, ловкие и с завидным мужеством. Сааге пророчили большую и крепкую семью, Сарге – удачную охоту. Но отчего-то Маас Тулай оттягивал исполнение провидений. Сааге воспитывала лишь брата да помогала с детьми в стойбище, а Сарга в первую же охоту отстал от соплеменников, не смог исполнить свой долг.       В большом чуме, возведенном для молодых Далора и Сааге довольно давно, было жарко и светло, и Сарга решил, что в ближайшее время не станет подкидывать поленья в кострище. Вместо этого он удобнее устроился на кумлане и заячьих шкурах, служивших ему постелью, расшнуровал у горла кафтан и продолжил вырезать на берестяном диске, в диаметре бывшим с локоть, символ своего совершеннолетия – огромного черного волка.       Сарга не чувствовал себя трусом. Никто из сынов и дочерей племени его таким и не думал считать. Даже ребенок понимал, что пойманный желтыми глазами посланца Великого Волка сам не вырвется из сетей и будет беспомощен в их владении, будто выброшенная волнами на сушу рыба. Но Сарга все равно корил себя.       Сааге, только вернувшаяся в чум и не успевшая снять парку, расставляла чистую посуду на маленькие столики вдоль стены. На ее волосах, собранных в две тонких, но длинных косы, подвязанных расшитыми бисером в виде маленьких человечков лентами, поблескивали капельки растаявшего снега. Ее движения были точны и полны уверенности, ведь её младший брат оказался одарен редкой удачей. В честь его совершеннолетия Сааге, являясь единственным кровным родственником, была одарена вождем Оёкмаром пластинкой с духом-защитником, кротким оленем. Пластинку она в то же утро пришила к своему самому богато отделанному поясу, какой надевала лишь по значимым дням.       Отвлекшись на озорной треск огня, Сарга резко одернул руку, и диск с его колен упал на мягкий пол. Сестра обернулась на глухой звук.        — Случилось чего? — удивилась она, завидев побледневшего брата.       — Пока я вслушивался в говор огня, этот волк укусил меня, — прошептал Сарга, переводя взгляд с царапины, пересекающей ладонь от мизинца до запястья, на тонкий силуэт волка на диске. — Такого ведь не случалось ранее, чтобы дикий волк являлся людям?       Сааге неуверенно пожала плечами.       — Но ведь он молчит, не говорит, зачем пришел и чего хочет. А как еще нам понять посланника, если он не говорит?       — Вождь знает, с ним мудрость предков.       Сааге присела рядом с братом, помогая перевязать рану.        — Ты задумался о чем-то?        — Стоит мне расслабиться, как его глаза вновь холодят мою душу. Мудрейший говорил, что получить в знак от духа-посланника царапину – плохое знамение, ведь так?        — Если это предостережение, то мой дух-защитник оградит тебя от напасти, — Сааге мягко улыбнулась, поглаживая пораненную ладонь.       Сарга втянул голову в плечи и прошептал:       — Но что может олень против волка?       — Олень умен, быстр и ловок, как и ты, Сарга.        — Такой и ловкача догонит и порвет, — проворчал он.        — Иногда врага не победить одной лишь силой.        Сааге обняла младшего брата и успокаивающе поглаживала того по спине.        — Было бы хорошо, коль так оно и есть, сестра. Но я больше слепая птица, чем олень.       Сарга положил голову сестре на плечо. Парка ее пахла костром и вяленым мясом.       — Сааге, разве Великий Волк одобряет действия нашего вождя?        — Что ты имеешь в виду?        Сарга сел напротив сестры и утер ладонью рот.       — Мудрейший мыслит себя проводником духов? Но Маас Тулай не выбирал его нашим шаманом. Духи вообще давно никого не выбирали шаманом.       Сааге нахмурилась и неодобрительно посмотрела на брата.        — Вождь делает только то, что в его силах, Сарга. Не стоит сомневаться в его благоразумии.       А затем, уже мягче, добавила:       — Да, Великий Волк не посылал нам шамана вот уж несколько зим. И если вождь станет бездействовать – соседние племена будут показывать нам не только клыки.       Сарга смущенно потупил взгляд и кивнул. Он хорошо осознавал, в каком положении находились его собратья и он сам: без шамана было не только страшно отправляться на охоту или рожать детей. Большинство соплеменников боялось, что Маас Тулай покинул их навсегда. Прознай об этом чужаки – брошенных создателем в мгновение перебьют.       Но до сих пор ни одно соседское племя не нападало. Даже людоеды ушли давно далеко на юг. И вот, во время зимней тиши на заре к юному волку, замеревшему от страха и трепета, явился посланник. Сарга напрягся от ужасающего домысла и, не в силах держать в себе, шепотом произнес:       — Вдруг Маас Тулай послал нам дикого волка, чтобы тот обглодал все наши кости?        Не услышав слов, но заметив, что юноше сделалось совсем печально, Сааге потрепала его по щеке. Пристально посмотрев на его перемотанную ладонь, удручено сказала:        — Загляни к ноён Умре. Старик хоть и не избран духами, но от того меньше свое дело знать не стал.        Сарга молча кивнул.        Наказ сестры посетить знахаря, пусть и не говорящего с духами, был дельным. Рана горела и чесалась, и без снадобья было не обойтись.        Обувшись и крепко запахнувшись, Сарга поднял полог.        — К тебе вышел посланник, — сказала ему в след Сааге. Он обернулся. — Удача будет сопутствовать не только нашему роду, но и всему волчьему племени.       Она протянула ему шапку и ножны с костяным кинжалом. Сарга привязал их к поясу, а шапку надел уже на ходу.       Ледяной ветер сильным порывом ударил ему в лицо. Юноша на мгновение задохнулся, и от того пришлось прикрыть нос рукой. С северной части селения тянулся запах рыбы. Сарга поежился. Вот уже несколько дней не спадал шквальный ветер, и ему все больше не нравилось, что их племя обосновалось на берегу крупной Юрчур-реки. К Юрчур-реке у него давно плохие чувства.       Щурясь от мелкого снега сквозь покрытых легким инеем ресницы, Сарга осмотрелся. Из дымоходов чумов, погрязших в сугробах, словно льдинки в реке по весне, тянулись слабые нити. Людей в такой снегопад было не найти – только кое-где пробегал темный силуэт и прятался за пологом. Из стойбища оленей доносилось мычание, и Сарга подумал, что было бы неплохо иметь, как у рогатых, шерсть на теле вместо голой кожи.       Много зим назад, когда он был еще маленьким волчонком и играл на льду Юрчур-реки, уже тогда посетовал на лысое человеческое тело. Как сейчас помнит, Далор рыбачил, а он, подскользнувшись, провалился под лед. Одежда в мгновение намокла и стала тяжелой, лед накрыл его с головой. Сарга не помнил, как оказался на берегу, поодаль от стойбища, не видел никто, как ему удалось выбраться. Но помнил, что видел сон, как будто с пьтичьего полета наблюдал за тем, как тонет.       Чум знахаря, обделанный старыми шкурами с тусклыми узорами лесов и рек, находился в паре десятков шагов от его собственного, близ редких лиственниц-стражниц ворот в лесное море. Высокие деревья покачивались от ярых порывов ветра, и казалось, будто бы они стараются оградить от людей застывшую и тихую тайгу.        Сарга перевел взгляд на чум, стоявший левее и чуть ближе чума знахаря, через рукавицу без нажима почесал порез. Этот чум был воздвигнут в сердце поселения, покрыт шкурами со сложным разноцветным орнаментом. Он принадлежал вождю.        Новый порыв ветра подтолкнул Саргу, направляя к чуму Умры. И только поравнявшись с жилищем вождя, Сарга заметил новую постройку. Широкий и высокий чум, каких раньше Сарга и не видел никогда, отделанный так же богато, как и чум вождя, охраняло двое мужчин. Сарга поравнялся с ними и сдержанно кивнул в знак приветствия. Стражники ответили тем же.       «Здесь держат посланника Маас Тулайя», — отметил он, поднимая тяжелый полог чума знахаря. Обернулся, задержал взгляд на чуме волка и скрылся за пологом.        Теплый воздух в чуме жалил щеки не меньше ледяного ветра. Сарга снял шапку и поклонился духам этого места. Мальчишка, щекастый и низкорослый, с юношеским пушком над верхней губой, в кафтане с яркими полосками ровдуги на груди и плечах и в рукавицах, обернулся к нему, не выпуская из рук два больших туеса.       — Здравствуй, Чангой, — с улыбкой поприветствовал внука знахаря Сарга.       — Здравствуй, братец! — воскликнул мальчишка, перекатываясь с носок на пятки. — Подожди немного, я только поставлю.       Пока Чангой ставил на место туеса, Сарга снял с пояса ножны и оставил их справа от входа. Мальчишка от волнения торопился, и, по неуклюжести, рассыпал один из туесов. Крупная соль просыпалась на выцветший и притоптанный кумлан. Чангой раскраснелся, надулся, но прибирать не стал. Вернулся к гостю и провел его к месту напротив входа перед кострищем, налил горячего чаю и только после этого поспешил прибрать.       Чангой нравился Сарге. Не имея из близких никого, кроме племенного знахаря, будучи неуклюжим на общих занятиях, он всегда был весел и словоохотлив. От своего деда мальчишка знал много преданий, что с чем смешивать не стоит и как отличить съедобные ягоды и травы от ядовитых. Вместе с тем, мальчишка любил гостей, в особенности Саргу, и заслушивался его историями об охотниках и рыболовах. Сарга все выдумывал, но преподносил для Чангоя за правду, а тот верил и ждал новых историй. Знахарю же Чангой пока помогал по хозяйству: больше выполнял женскую работу и следил, чтобы кострище не потухло. До трав и настоек дед пока не допускал, говорил, «малой», хотя ритуал совершеннолетия Чангой должен был пройти на две зимы раньше Сарги.        Сарга отпил чая с шиповником, осмотрел чум. Здесь было не так жарко и светло, как в чуме Далора и Сааге, знахарь имел меньше посуды и шкур. Сильно пахло полынью.       — Чангой, а где твой дед?        Мальчишка поднял голову и призадумался.       — Не знаю, братец Сарга, не говорил. Давно его уже нет.        — А он может быть у дикого волка? — поинтересовался Сарга.       — Может! Мудрейший заглядывал к нам сегодня, но я не слыхал, о чем они сговаривались.        Чангой вернулся к уборке, так и не снимая рукавиц, а Сарга призадумался. Хотел узнать мнение старика, стоит ли волноваться из-за знамения на его ладони, и самого появления посланника Маас Тулайя.        — Чангой, а есть у тебя какая мазь? — Сарга снял пропитавшуюся кровью повязку и поднял повыше руку, чтобы мальчишка смог разглядеть порез. — Чешется, еле терплю.        Мальчишка подорвался с места и кинулся к столикам у противоположной стены с различными глиняными горшками и берестяными коробами, и принялся искать подходящее средство.        По полу потянуло холодом, на порог чума опало немного снега.        Лицо Далора, обветренное и небритое, с темными щелками глаз появилось на пороге знахарского чума внезапно для обоих. Он был весел, в руках держал тонкий мешок с только наколотым льдом. Кроме льда Далор принес весть.       Сарга поблагодарил за гостеприимство, отставил черепок с чаем, шапку сунул подмышку, ножны повесил обратно на пояс и вышел вместе с Далором. Вождь ждал его у себя в чуме немедленно. И пусть мужчина сообщил, что ничего плохого не случилось, глухо ухавшее в ушах сердце подсказывало Сарге, что предстоящий разговор с вождем будет тяжелым.       Далор проводил юношу до чума вождя, поднял полог и пропустил того внутрь. Сам же остался снаружи. Заметив двух стражников у соседнего чума, он с неисчезающей легкой улыбкой завел с ними разговор.        На жердях висели десятки подвешенных в вышитых мешочках онгоны – под дымоходом и соседних поперечных жердях. Вождь сидел перед кострищем, укрытый шкурами лося, руки его покрывали длинную слегка тронутую сединой бороду. По правую руку, раскуривая трубку, находился его сын, Амаор. Он не снимал богато отделанной шапки и делал вид, что в чум не зашел гость. Сарга вспомнил, что утром, на посвящении, Амаора и его пары верных спутников не было видно. Далее по правую руку от вождя на коленях сидела его жена, Тыарха. Лицо ее было испещрено тонкими линиями морщин и родинок и напоминало карту, начерченную на бересте. Она осторожно разливала по чашкам рыбий бульон с толокнянкой.       Сарга стряхнул с волос и плеч снег. Девочка шести лет стеснительно и быстро поклонилась, принимая у него ножны, и встала у стенки, разглядывая угловатый орнамент. Взгляд ее норовил осмотреть гостя получше.       Сарга же поклонился хозяевам и духам этого места.        — Ты звал меня, Мудрейший? — спросил он, не уходя с порога.       Старик с усилием приоткрыл сначала левый глаз, затем правый – не видящий. Его сын только на мгновение бросил взгляд в сторону гостя, затем резко поднялся и вышел вон. Оёкмар кивнул, и Сарга сел рядом с вождем, на место Амаора на мягкие шкуры. Рядом с женой вождя села девочка. Женщина подала гостю чашу и костяную ложку. Оёкмар взял чашу следующим.       Вождь, потряхивая, вылил первую ложку в кострище, и только затем, отхлебнув горячего супа, охрипшим голосом стал говорить.       — Твоя первая охота была… добротной, юный волк Сарга.       — Великая удача для меня и моего рода, мудрейший.        Старик немного помолчал, вновь отхлебнул супа и продолжил:        — Ведаешь ли ты, Сарга, ради чего все истинные хутэл волчьего племени выходят на охоту в час смерти молчаливой звезды?        — Чтобы провести посвящение, мудрейший?        — Так было. Но три зимы духи не являли нам проводника, — поправил его вождь. Сарга напрягся, поднял на старика недоуменный взгляд. — Чтобы призвать посланника Великого Волка. А ведаешь ли ты, Сарга, зачем нам взывать к дикому?       Тот не ведал.        — Чтобы просить о помощи. Наше племя не может больше обходиться без шамана.       Оёкмар придвинул к юноше чашу с лепешками из рыбьей икры. Сарга с краю надломил одну и обмакнул в бульон.        — А ведаешь ли ты, Сарга, что требуется, чтобы духи через дикого избрали нового шамана?       Сарга прекратил жевать, задумавшись над вопросом. Насколько он знал, не было еще случаев, чтобы Маас Тулай посылал из мира духов к людям посланника. Было только предание. Да и не знал, чтобы посланник в виде волка мог избрать шамана. Обычно родовые духи сами выбирали себе проводника.        Сарга вновь отрицательно покачал головой.        — Вот значит как, — монотонно протянул вождь.        Оёкмар отставил свою полупустую чашу, положил рядом ложку. Сарга повторил за ним.        — Быть тебе хорошим охотником, Сарга. Пришедший на твой зов дикий волк тому доказательство.       Сарга хотел было уточнить, что никого он не звал, но умолчал. Старик продолжил:       — Но посланник оказался не для тебя. К нему завтра в ночь уйдет Сааге. За ней придут, как уснет дневное светило.       Юноша непонимающе глядел на старца. Вождь поглаживал бороду, не желая больше продолжать разговор. Молчаливая жена забрала у гостя опустевшую чашу, на выходе из чума девочка, отчего-то зардевшаяся, вернула ему ножны. Под треск огня Сарга покинул чум, столкнувшись с Амаором, возвращавшимся назад. Лицо его было красное и мокрое, а глаза пылали яростью.       Ветер продолжал нести снег, не улавливался больше запах рыбы. Сарга натянул шапку, нашел взглядом Далора у чума посланника Великого Волка. Тот грыз рыбью лепеху и выглядел озадаченным. Заметив Саргу, он подошел к нему и положил ладонь на плечо.        — Амаор… — начал он, нерешительно подбирая слова. Его ладонь крепко сжала плечо юноши, а лицо стало хмурым. — Лучше бы дикий волк вышел к кому-нибудь еще.       Слова Далора звучали совсем странно, ведь что может быть плохого в благословении посланника Великого Волка?        — Мудрейший сказал оповестить Сааге, что за ней придут завтра на закате.       Далор остановился, услышав время. С большим усилием он подавил вставший в горле ком и слабо улыбнулся.       — Да… То, должно быть, ее предназначение.        — Предназначение?        Далор будто не услышал вопрос Сарги. Он отвернулся, смотрел на соседние чумы и завидовал их спокойному сну.       До своего чума они дошли в тишине.