Истинный Волк

      Кострище достаточно разгорелось, и оттого в чуме было душно и жарко. Сильно пахло подпаленной шерстью и рыбой. Но Сарга не открывал полог, чтобы хоть немного проветрить – он не знал, как долго продлится вынужденный сон, и потому во время его отсутствия в чуме должно быть тепло. Он собрал посуду и поставил возле порога, чтобы не мешалась под ногами. Затем уложил сестру с ее мужем на постель и укрыл по пояс, чтоб вдруг от жара раньше времени не проснулись.       Он выглянул на улицу. Стемнело, зажгли факелы у чума вождя и дикого волка. Высунулся побольше и огляделся – к их чуму пока никто не направлялся. Значит, у него еще было время подготовиться.       Сарга полез в короба сестры, где лежали ее платья и куски пока еще не использованного меха. Выбрал себе шкуру потемнее, выделанную, видимо, под плечо, и примерил как шапку. Скептически взглянул на свое отражение в котле с чистой водой и кивнул: такой головной убор выглядел вполне сносно, и в темноте даже можно было принять за женскую прическу. Стоило только немного приукрасить, как и сделала бы Сааге. Но этим Сарга хотел заняться позже.        Он быстро надел чулки и теперь была очередь вышитого ярким бисером и бахромой платья, которое его сестра разглаживала по его приходу. То был ее самый лучший наряд, и надевала его всего пару раз: на совершеннолетие младшего брата, и в день, когда вождь нарек Далора и ее саму желанными мужем и женой.       Впервые Сарга задумался, насколько они с сестрой сходны по телосложению. Конечно, он не имел ее размеров груди и бедер, но платье было впору по плечам, а то, что в некоторых местах более свободно, чем надо – не критично: спасал кафтан. Он подпихнул под него два небольших скатанных меховых клубочка – в меру мягких – если не касаться, так глаз сразу и не отличит, что грудь не настоящая. Чуть было не надел свой пояс, но вовремя одумался – не к месту будет топор или кинжал, – и взял пояс Сааге с пластинкой оленя-защитника.        Сарга порылся в туесах, выбирая бусы и серьги, но так ничего и не решился взять, кроме тонкого обруча из бисера со вставками кожаных пластин: обмануть свиту и внешним видом сможет, а если застанут без платья – так обман сам рассеется, и бусы не защитят.       Он вспотел, пока одевался: то ли от жары, то ли нервничал сильно. Утер испарины со лба и над губой.       — Ты готова, Сааге?       Сарга услышал женский голос вовремя, и, завязывая авун* на ходу, выглянул на улицу, не позволяя никому заглянуть в чум.        Тыарха в удивлении сделала пару шагов назад, едва не столкнувшись с ним лбом. Но быстро пришла в себя и, подхватив под локоть, повела в сторону чума дикого волка. Как и было обговорено, пришла она не одна. Амаор держался рядом, в нескольких шагах, и, прикрыв веки, разглядывал мнимую Сааге с излишним недоверием. Тыарха подталкивала Саргу вперед, и он вдруг заметил, что неосознанно упирается и замедляет шаг.        — Чего ты нервная? — голос у жены вождя был грубым, а интонация – совсем не дружественная. — Мы ведь все обговорили утром, помнишь? Ты не была так напугана.       — Что-то не могу совладать с собой, — ответил он почти шепотом, сосредотачиваясь на ногах и унимая вялую дрожь.        — Ты простыла? — Тыарха не взглянула на нее, а только сделала новый рывок, и продолжила, не дожидаясь ответа:       — Держи себя в руках, милая. Ноён Муренчан выполнил твою просьбу, и даже не думай его подвести.       Сарга опешил. Сааге не упоминала, чтобы она была должна главе приближенной к вождю семьи. Амаор насупился и смотрел в сторону от них.        Выдержав паузу, Тыарха чуть тише добавила:        — Если у тебя ничего не получится, то лучше убеги до рассвета в лес и не возвращайся.       Сарга сжал зубы. Тыарха ждала ответа, и он, тихо выдохнув через зубы, запоздало кивнул.       Чум дикого волка казался громадной бледно-бурой скалой, тело которой уходило глубоко в ночь. Величественное сооружение внушало трепет и безропотную покорность. Стражники у чума напряглись и коротко поклонились, отступая от входа. Тыарха повернула Саргу к себе, небрежно стряхнула снежинки с нагрудника. У Сарги замерло сердце. Но женщина не заметила подвоха.        — Помни, все надеются на тебя. Наконец, ты окажешься полезна племени.       Тыарха развернулась и быстрым шагом пошла домой. Амаор бросил ей в след полный ярости взгляд.       Сарга уставился на отблеск от огня на снегу и боролся с самим собой. Ему казалось, что его ноги успели оледенеть, пока он стоял на месте. Он не чувствовал ни пальца и боялся, что если попытается сделать шаг – упадет и разобьется, как слетевшая на камни сосулька. Его сердце тяжело ухало, тревога сдавливала грудь и с каждым ударом разрасталась вдвое. Спиной он ощущал отталкивающую его стену, хотя ничего, кроме воздуха, там не было.       Он вздрогнул от хруста снега, готов был уже сорваться с места и кинуться прочь, – настолько ему было страшно, — но властные руки прижали его к мерно вздымающейся груди. Сарга хотел вырваться из объятий, но Амаор держал его достаточно крепко, не причиняя боли. Сарга замер, вдруг осознав, что сын вождя позволяет себе лишнее. Но как поступить, юноша не знал.       — Не вырывайся, прошу, — шепотом произнес Амаор. Голос его дрогнул, руки застыли на спине Сарги. — Я хочу, чтобы ты переборола свой страх.       — Я не боюсь, ноён, — ответ получился сдавленным, а голос звучал тоньше, чем Сарга хотел. Предпринял еще одну попытку освободиться, но мужчина вновь не позволил.        — Я отпустил стражей. Прости мне мою слабость.        Амаор щекой уперся в жесткий узор бисера на авуне и прикрыл глаза.       Он медлил. Сарга, прислушиваясь к его дыханию, совсем низко склонил голову, пряча от мужчины свое лицо.        — Я хочу тебя защитить.       Сарга молчал.        — Мне не удалось отговорить отца. Для него, видно, клятвы перед Великим Волком ничего не значат. Лучше жить без шамана, чем идти на такую глупость. Ты, одна, перед диким зверем...       — Племя умрет без шамана, ноён.       — Племя не достойно шамана, пока верит в жуткие сказки. Вымолить дитя у духа-посланника…       — Почему ты делаешь все это? — решился спросить Сарга. Он ощутил, как Амаор улыбнулся.       — Сейчас вы можете сбежать. Бери Далора и Саргу, их проклянут и изгонят, не важно, сбежишь ты или не понесешь. Я задержу собак, вы успеете скрыться далеко за рекой.       — Ноён, оказывается, добрый речной дух.       Сарга ощутил, как пропустило удар сердце Амаора, и сам побледнел от своих слов. Руки мужчины ослабли, и Сарга смог отступить на несколько шагов.       — Еще одна глупая сказка, — с тоской прошептал он, на ощупь достал из кармана сушеную ветвь черемухи и протянул Сарге.       — Пожалуйста, возьми. Я верю, что с ней тебе будет легче.       Сарга осторожно взял ветвь из его рук. Взгляд Амаора задержался на его покрасневших ладонях без рукавиц, затем метнулся к лицу. Но сам он больше ничего не сказал. Сарга поспешно завел руки за спину, так и не поднимая на него взгляд. Но он заметил, что мужчина осторожно положил ладонь на свисающий с пояса кинжал.       Сарга не стал благодарить за подарок, а лишь быстро кивнул скрылся в чуме. Сухие крошки от сдавленных в руках листьев опустились на заснеженный порог. Амаор за ним не последовал.

***

      «Посланник Маас Тулайя появлялся на глаза людям редко. Он следил за ними издалека, прячась днем в лучах Солнца, а ворона отпускал далеко ввысь. Отчего-то Солнце помогало им и не просило ничего взамен. Ночью же Луна обличала дух, и ищущий мог наткнуться на посланника. И, если ищущий не пугался и выполнял загадочную просьбу ворона, то птица наделяла его великой удачей. Если же тот не справлялся с заданием – то волк пускал его дух в бесконечное путешествие, а тело выносил к племени. Но после того, как Великий Волк разделил дух посланника на двое и обратил одного в огонь, а другого – в манщика, не было слуха, чтоб явился новый посланник. Никто не видел, чтобы черные, как сама ночь, волк и ворон показывались среди деревьев».        В чуме было прохладно, пахло собакой и полынью. Кострище сильно не разжигали, огонь слегка подрагивал и молчал. Но все же было достаточно тепло, чтобы снять верхнюю одежу. Внутри, под высоким потолком, не было ничего лишнего: только меха и пара небольших коробов у входа. Весь пол был устелен свежими кумланами на манер чума вождя. Поверх них стелился толстым слоем сухой мох. Завидев это, Сарга нервно сглотнул. Видимо, соплеменники догадывались, что ночь Сааге могла не пережить, а мох бы предостерег кумланы от порчи.       Сарга отступил на шаг назад и уперся спиной в полог. Мелко дрожал подбородок и руки: его терзали тяжелые чувства. Сарга злился на безвольных братьев и сестер, трусов, не желающих жить без сказок; злился на Далора, принявшего бред за правду. Обида за Сааге, заботливую жену и сестру, которой племя уготовило либо смерть, либо позор, жгла грудь и глаза. Сарге хотелось кричать, но он тихо закусил губу и посмотрел вперед. Дикий волк был огромным, примерно в двенадцать ладоней в холке против привычных людям семи, с большим лбом и длинным пышным хвостом.       Больше всего Сарга злился на себя, так опрометчиво верившего, что сможет перехитрить и племя, и посланника Маас Тулайя. Дикий волк повернул морду в сторону гостя, и Сарга свалился от страха на пол.       Посланник не был обездвижен или привязан. Мог спокойно передвигаться и даже, скорее всего, сбежать. Ему бы не составила труда раскидать своих стражников и умчаться в лес. Но дикий оставался лежать на месте. И, видимо, чего-то ждал.        Сарге вновь захотелось сбежать. Но тут же представив, что в следующий раз вместо него будет Сааге – подавил все мысли к бегству. Ему стоило продержаться только до рассвета – а там вернется домой еще до того, как кто-либо заподозрит его в обмане.       Волк все также неотрывно смотрел на юношу в женском одеянии.        Но как пережить ночь с диким волком? Сарга глубоко вздохнул, утер рукавом раскрасневшийся нос. И вспомнил о еще одной всплывшей проблеме, о которой он и знать-то не должен был. Тыарха упомянула о последствиях, если у него ничего не выйдет. А ведь точно не получится. С этим он ничего не мог поделать.        Волк поднялся на месте неспешно, встрепенулся, шкуры чума покачнулись. Юноша замер и неосознанно затаил дыхание. Устрашающее черное тело волка выглядело инородно среди убранства из светлых разукрашенных шкур. Его шерсть лоснилась, и в свете огня походила на переливающуюся в полдень стоячую темную воду. Сарга смотрел на волка, а в голове у него крутились слова Тыархи, сказанные будто только для него: «Будешь полезен племени».       «Не этого ли я так ждал? — с горькой улыбкой спросил он сам себя. — Но даже здесь мне не место. Помочь Сааге я не смогу, — Сарга сел на колени и склонил голову к полу, — дитя от посланника не будет. Я просчитался».       — Мое имя Сарга, ноён Великий Дух, — с дрожью в голосе выдавил он. — У меня нет иного имени.       Волк низко склонил голову и недовольно зарычал, не сводя с него испытывающего взгляда.        — На днях я был посвящен в истинные хутэл Маас Тулайя. Мне всего два дня, но я хочу быть и должен быть ровен остальным истинным хутэл племени.       Сарга не сомневался, что посланник понимает его слова. Будучи духом в живом теле, дикий волк мог прочитать его мысли. Потому Сарга не стал ничего скрывать.       — Я здесь вместо моей сестры. Ноён Великий дух вышел ко мне, и честь племени должен отстаивать я, а не женщина моей крови.       Волк направился к Сарге вдоль стен. Он обошел кострище, блеск огня сверкнул в его глазах. Сарга не двигался с места и не поднимал головы. Вместо этого он продолжал:        — В эту ночь мой дух принадлежит тебе, посланник. Я не знаю никакого обряда, чтобы задобрить тебя. Но прошу, взамен приведи в наше племя дитя-проводника духов предков.        Он дрожал, и для этого не обязательно было слышать его голос. Волк по-хозяйски подходил к нему, и Сарга пытался не выказывать страха, но самообладания не хватало: пот вместе со страхом пропитал одежду, и даже в ночной тайге зверь отыщет его. Волк заслонил собой выход, а в чуме не было ни одного острого предмета, чтобы прорезать шкуры на жердях. Кроме когтей и клыков посланника.        От напряжения затекла спина, но юноша не смел вставать, как и закрывать глаза. Он боялся, что увидит жуткий образ мук сестры, останься она наедине с лесным чудищем.       Дикий волк остановился напротив, едва касаясь мокрым носом его макушки. Сарга сжал кулаки до дрожи в руках. Он не слышал посланника за собственным громким дыханием. От напряжения в челюстях заболели виски. Посланник, словно ощущая боль вместе с гостем, мягко коснулся носом плеча юноши.       Сарга коротко вздохнул, обессилил и в беспамятстве повалился на мох.