Men na guil edwen

      Трандуил молча сидел на троне. С Битвы Пяти Воинств прошло семь дней. Скорбь в Лесном Королевстве началась пять дней назад и не заканчивалась до сих пор, поскольку вновь обретенная королева Лесного Королевства сидела взаперти в темнице.       Темная дева злобно скалилась и рычала. Анариэль узнавала всех, но она не испытывала ни к кому ни привязанности, ни любви. Королева не подпускала к себе никого, постоянно пыталась разрушить каменные стены, окружавшие темницу и выйти. Но все ее попытки были тщетны. Ибо темница создавалась при помощи эльфийской магии, и покинуть ее мог лишь тот, кому дозволит это сделать сам король. Трандуил приходил к жене каждый день. Но как только Анариэль видела его, ее глаза становились черными, и он не узнавал в ней свою возлюбленную.       Вот и сегодня, как только солнце поднялось над верхушками деревьев, он вновь посетил ее. И снова он смотрел в черные бездонные глаза, надеясь увидеть в них прежнее тепло, ласку и любовь. Но кроме черноты в них не было ничего. Король вернулся в тронный зал, присел на украшенное огромными рогами кресло и, выгнав вон стражу, погрузился в мысли и размышления.       Он думал о том, каким способом можно вернуть душу жены. Темной магии у нее больше нет, но душа все равно оставалась за тенью. Элронд сказал, что душу можно вернуть через воспоминания, через то, что было ей дорого, через то, что ценила она больше всего в своей жизни. Трандуил приходил, напоминал ей о тех светлых временах, которые были в их совместной жизни более тысячи лет назад. Но она не слушала. Она закрывала уши, кричала и била кулаками по стенам.       Долго Трандуил пытался избавиться от тех воспоминаний, которые крутились сейчас в его голове. Долго и тщательно он стирал их из своей памяти, но так и не смог этого сделать, а только лишь убрал их подальше от себя. И вот сейчас, ухватившись за спасительную веревочку, воспоминания новой волной хлынули ему в голову.       Это была середина третьей эпохи, пасмурный день. Дождик накрапывал мелкими каплями, но никак не расходился в полную силу. Королевство Ангбад набрало немыслимую силу, благодаря козням Короля-Колдуна. Арнор пал, и войска Гондора пришли с юга, чтобы отомстить за своих сородичей. Но собранное Королем-Колдуном войско орков, троллей и племен людей с Карн-Дума было слишком велико для жителей Гондора. Тогда люди Гондора обратились к Трандуилу. И он ответил им благодушием и помощью. Как потом он пожалел, что пошел на это. Столько было пролито эльфийской крови, столько жертв. А все ради того, чтобы ненадолго отбросить Короля-Чародея на восток! С тех пор Трандуил не собирался помогать никому, не собирался больше терять эльфов и своих родных. Исключением стала недавно закончившаяся битва, и король сам не знал, почему помог, но если бы он не остался — не смог бы забрать домой жену, украсть ее у зла.       В тот день середины Третьей эпохи объединенное войско людей и эльфов собралось перед воротами Гундабада, что вели в Ангмар, и им навстречу вышло огромное войско Короля-Колдуна. И добро билось против зла отчаянно и без устали.       Анариэль сражалась рядом с Трандуилом. Прекрасная дева, его жена, пожелала идти в бой вместе с ним. Он был против, но она желала всегда следовать за ним, в мире и на войне, и король уступил.       Победа была грандиозной, шумной, с большими потерями, но успешной. Трандуил, стоя посреди Гундабада, посреди тысячи тысяч мертвых тел, отрезал мечом голову последнему орку и оглянулся. Не многие из его отряда остались в живых. И те, кто выжил, радостно обнимались и хлопали друг друга по спинам, поздравляя с победой. Сердце Трандуила скорбно заныло. Он чувствовал, что победа принесет ему невиданное ранее отчаянье и самую сильную боль, которую он когда-либо испытывал. Анариэль нигде не было. Он бродил по полю битвы с самой ночи до самого утра, он обошел весь Гундабад, он добрался до Арнора, но не нашел ее. Он изо всех сил ударил по воротам королевства зла, и опустился на колени, одолеваемый горем. В груди его зияла огромная пропасть потери любимой. Он даже не мог придать ее тело земле, потому что оно попало в руки врагов и теперь будет осквернено прислужниками тьмы.       Его ждали две пары глаз, которым нужно было сказать правду: мама больше не придет. Трандуил был рад, что Леголас принял эту новость достойно и помог справиться с горем своей сестре. Ибо сам король был преисполнен горем. С той самой поры он изменился. Холод сковал его сердце, он стал груб и замкнут в себе. Трандуил заперся в своем королевстве и с тех пор никому не приходил на помощь. Он закрылся в себе и прожил эти века в одиночестве. И даже дети не могли пробудить в нем тепло, так любил он пропавшую деву.       Сидя на троне, Трандуил вздохнул и закрыл глаза, дабы развеять нахлынувшие болезненные воспоминания. Король поднялся и зашагал туда-сюда по площадке перед троном. Он найдет способ вернуть ее. Он просто обязан это сделать. И он сделает это.       Прошло несколько дней, а может и несколько недель. Дни были похожи друг на друга как две капли воды. Тауриэль сидела на тэлене высокого дуба, сквозь листву которого проникал солнечный свет. Она щурилась, но не отводила взгляд. К ней поднялся Леголас.       — Так и знал, что найду тебя тут, — сказал он.       — Я люблю это место, — отозвалась Тауриэль.       — С самого детства, — подтвердил Леголас. — Я не видел тебя утром в трапезной. Ты мало ешь…       — Я не хочу, — покачала та головой.       — Так нельзя, нужно питаться. Будет очень печально, если к маминому возвращению ты исчезнешь.       Тауриэль взглянула на Леголаса, который сидел в позе лотоса возле нее. Ее зеленые глаза наполнились слезами.       — Ты думаешь, она вернется? Когда-нибудь? Думаешь, надежда есть? — спросила она.       — Конечно, — без тени сомнений ответил Леголас.       — Ты был у нее?       — Да, только что. Пока все по-прежнему.       Тауриэль вздохнула. Леголас подвинулся поближе к сестре и обнял ее.       — Она вернется, Тауриэль. Это же мама, она нас любит и обязательно вернется к нам.       — Но зло сильнее нас, — сказала Тауриэль. — Зло не умеет любить, в этом его преимущество.       — В этом его недостаток, — не согласился Леголас. — Любовь сильнее всего на свете. Это самое сильное чувство. Любовь заставляет людей сражаться. Заставляет идти на подвиги. Заставляет делать невозможные вещи.       Леголас думал о том, что любовь его родителей стала для него чем-то идеальным. Идеальные чувства. До того, как мама исчезла, он смотрел на них и понимал, что хочет именно такой любви. Либо такой, либо никакой, но только не меньше, не вполовину, и никак иначе. Но увидев, что потеря такой любви сотворила с его отцом, принц добровольно отказался от чувств. И не смотря на это, он верил, что это самая большая сила в мире. Сила, которая приносит, к сожалению, в равной степени и счастье и боль. Но только эта сила может победить зло.       Думая об этом, Леголас вдруг вспомнил слова Лириан: «Я никогда не любила. Вот чтобы по-настоящему. И, конечно, всем хочется такой любви, о которой рассказывают в сказках или сочиняют песни. И кто-то в конце концов остается в одиночестве с болью в сердце. Но лучше познать что это такое, нежели никогда не чувствовать любви», сказанные ею во время их маленькой прогулки под звездами. Перед глазами эльфа была радостная улыбка юной эльфийки. Подумать только, впервые за столько десятков лет именно Лириан, молодая, не видевшая еще жизни эльфийка заставила его вздохнуть полной грудью, позабыть на время тоску. Почувствовать себя счастливым, сидя на кургане под звездным небом и просто слушать ее голос, болтающий обо всем на свете. Она говорила без умолку и смеялась над собственной болтливостью. Но не переставала говорить, и это не раздражало его, любившего тишину и покой. Это заставляло его хотеть растянуть ту ночь до бесконечности. Из головы не выходили каждые минуты тех дней, что они провели вместе. Он осознал, что начал чувствовать что-то такое, чего никогда не испытывал раньше. И сейчас, когда она была от него за несколько сотен миль, он вдруг понял, как ему не хватает Лириан. Ее смеха, улыбок, радости от очередного открытия или природного чуда, которое она видела впервые. Ее трепета в сердце по отношению к друзьям. Вкуса ее губ и того, как она отзывалась на его поцелуи.       Леголас крепче обнял сестру, позволил ей уткнутся ему в грудь и выпустить эмоции наружу. Она плакала, ведь ей было так плохо. Она только что оставила Кили, не зная, когда увидит его вновь, а теперь на ее глазах маму снедает зло. А надежда на возвращение столь мала и хрупка.       Трандуил искал детей, чтобы поговорить с ними. Он знал, что с самого детства они любили тэлен высокого дуба. Эльф подошел к тэлену во время речей Леголаса. Мысли короля завертелись в голове вихрем, и он вдруг понял, как можно вернуть Анариэль. Так и не дойдя до детей, он развернулся и ушел.       Король быстрым шагом направился на верхние ярусы, где находился коридор королевских покоев. Восемь веков назад это был просторный светлый коридор, по одну сторону которого располагались светлицы, а по другую были искусно вырезаны большие ставни, которые летом никогда не закрывались. На подоконниках цвели душистые цветы, а по коридору постоянно летали большие голубые бабочки. Сейчас окна были закрыты деревянными ставнями. Они не открывались летом. И цветы на подоконниках не росли. Коридор едва освещался лишь желтым светом от лампад.       Трандуил подошел к дверям светлицы, которая когда-то принадлежала королю и королеве. Они были так счастливы в этих покоях. Каждый дюйм стен был пропитан любовью и счастьем. После исчезновения Анариэль, Трандуил не пожелал оставаться в этих покоях, где все напоминало ему о жене. И он занял другую комнату.       Собравшись с силами, Трандуил отворил двери, со скрипом открывшиеся во внешнюю сторону. Как давно они были заперты, он не мог точно сказать. Это было давно. Очень давно.       Здесь все было как и до того рокового дня. Почти все. Цветы в горшках давно завяли, вьюна, когда-то овивавшего окошки больше не было. Мебель и пол покрывал толстый слой пыли. Когда Трандуил вошел внутрь, большие клубы пыли с пола взлетели в воздух. Огромная кровать с балдахином, резной стол, массивные ночные шторы на окне — все выглядело тусклым и мрачным под серым слоем пыли.       В комнату робко заглянула молоденькая эльфийка:       — Meletyalda, nin ped, ma le anira poita sen idhen (Ваше Величество, мне передали, что вы желаете вымыть эти покои), — она обвела голубыми глазами комнату.       — Ye (Да), — кратко ответил Трандуил. — Ar celeg (И побыстрее).       Оставив комнату на попечение служанки, король спустился к темницам.       — Luivinon, lasta nin canwa (Луивинон, слушай мой приказ), — подошел Трандуил к стражнику у двери, — ortha tirith ar canwa tog-rin ned nin idhen (поднимай стражу и вели перевести королеву в нашу светлицу).       — Dan Hir-nin (Но, милорд), — засомневался Луивинон, — как же королеву удержать наверху? Стража днем и ночью? По периметру?       — Я воздвигну барьер, — лениво ответил Трандуил, словно речь шла об элементарных вещах. — Подлунная завеса сдержит зло. И пока ее душа не вернется к свету, она не выйдет за пределы барьера.       Четыре стражника зашли в темницу, где королева по прежнему прикованная к металлическому столбу, сидела на деревянном покрытии.       — Соскучился, любимый? — спросила она короля ядовитым тоном.       — Я жил без тебя проклятых восемь веков, — ответил Трандуил, стоя в проходе и наблюдая, как дева, чьи руки были скованы в наручниках, пытается подняться. — Проживу еще несколько месяцев, пока твоя светлая душа не соблаговолит вернуться.       — Ее больше нет, Трандуил, — прошипела Анариэль, бессильно упав на пол. — Моя светлая душа давно сгинула во тьме. Она не вернется.       — Посмотрим, — коротко ответил Трандуил.       — Милорд Трандуил, — подошел к королю Ферен. — Позвольте, к вам пожаловал Бард Лучник.       — Что ему надо?       — По государственным вопросам, милорд.       Трандуил вздохнул. Что ж, у него есть время пока служанки будут отмывать светлицу.       — Хорошо, веди его в залу, Ферен, — кивнул Трандуил советницу. — Когда покои приведут в надлежащий вид, отведите ее туда. Я встречу вас там, — обратился он к Луивинону.       Солнце склонилось к горам, когда покои, наконец, стали пригодными для проживания, а Трандуил оградил светлицу Подлунной завесой. Эльфийская магия могла многое, но это была особая магия высшего порядка, которую постигли только мудрые синдары, жившие на этих землях несколько десятков веков.       Стража, получив приказ от короля, вчетвером зашли в темницу и подняли еле стоящую на ногах деву. Засунув в рот кляп, Луивинон отстегнул железные оковы Анариэль.       Ах, как наивно и неопытно вели себя эльфы из стражи, поверив в беспомощность королевы.       Едва темная дева оказалась вне темницы, она пяткой резко наступила на ногу эльфу, шедшему позади нее и с силой ударила локтем по лицу другому. Демонстрируя удивительную ловкость и сноровку, Анариэль быстро расправилась с сопровождавшими ее стражникам. Забрав у одного из них кинжал, она кинулась к черной потаенной двери, ведущей на север королевства, которая располагалась совсем рядом. Никто не сумел остановить ее.

***

      Трандуил терпеливо ждал, рассматривая плоды своих трудов в виде тонкой струящейся завесы, неопределенного серо-голубого цвета. Барьер располагался по периметру, так что ни через дверь, ни через окно, ни даже проковыряв дыру в стене, Анариэль не смогла бы сбежать отсюда.       — Владыка! Милорд! — в светлицу забежал Ферен. Он был чересчур взволнован, глаза советника с ужасом глядели на короля.       — В чем дело?       — Королева, Анариэль, она… сбежала.       — Что?! — Трандуил так быстро приблизился к Ферену, что тот невольно сделал шаг назад. — Как это допустили?       — Я не знаю, милорд. Луивион сообщил мне, что она напала на стражу. И выбежала через северный черный проход.       — Наказать виновных, — рявкнул Трандуил, выходя из светлицы.       — Милорд, выслать отряд? — спросил Ферен, глядя в спину королю.       — Я сам ее разыщу, — бросил через плечо Владыка.