***
— Ферен, вели принести в покои королевы детские вещи Леголаса, — приказал Трандуил советнику. Эльф был весьма удивлен и не скрывал этого, но повиновался. Анариэль стояла у окна, когда детскую люльку, наполненную игрушками, маленький лук с колчаном и качалку в виде оленя принесли в покои и поставили у стены. Она хмуро смотрела на вещи и, наконец, спросила у Трандуила, стоявшего у двери: — Зачем ты притащил весь этот хлам? — Освобождаю подвал для еще одного винопогреба, — спокойно ответил Трандуил. — Пусть этот хлам пока полежит тут, ты не против? Анариэль хмыкнула и отвернулась. Стены этих покоев давили на нее. Эльфийку угнетала обстановка. Лишившись магии, она не могла сделать ровным счетом ничего. Ярость постоянно жгла ее изнутри. Ей хотелось кричать, она била руками завесу, в попытках сорвать ее и убежать. Ничего не получалось. Чертова магия эльфов, ей не уйти, пока сам король не пожелает этого. Ничего, он пожелает. В итоге он сдастся. Анариэль кричала по ночам, длинными когтями она пыталась рвать завесу. Она знала, что король слышит. Что он не спит. И что он мучается. Она желала довести его. Чтобы он не выдержал и сорвался. Тьма так сильно звала ее на восток. Зачем он притащил эти вещи? Анариэль глянула на люльку. Какое-то убожество. Дева села в темный угол, в котором считала себя неуязвимой для добра. И не вставала до следующего утра, покуда не принесли пищу. Она знала, что ей нужно питаться. Иначе силы оставят ее. Девушка поставила пустую чашу из-под еды на стол. Любопытство, великий порок, разожгло в ней желание подойти к вещам, оставленным королем. Она присела рядом с качалкой. Снова олень, опять рогатое животное, как предсказуем Трандуил. Она дотронулась до носа оленя и качнула качалку. Маленький светловолосый остроухий мальчик сидит на качалке в виде оленя, его звонкий смех раздается повсюду, давит на уши, заставляет душу трепетать от радости и счастья. — Нееееет! — Анариэль с ужасом отстранилась от качалки. — В чем дело, мам? — раздался голос Тауриэль, заглянувшей в покои королевы. — Убери это! Забери все это уродство с собой и исчезни с моих глаз! — закричала Анариэль и пнула ногой качалку. С тяжелым вздохом Тауриэль тихонечко закрыла дверь и ушла прочь. Неделю Анариэль не подходила к детским вещам. Когда она забывалась в грезах, к ней приходили видения, от которых душу разрывало той самой ненавистной ей радостью. Она видела того же мальчика, то сидящего в этой самой комнате в окружении игрушек, то летящего к ней на всех парах, сжимая в руке маленький лук. Он смеялся в ее видениях и смотрел на нее синими глазами, блестящими в звездном свете. Смотрел с такой любовью, какую могут дарить только дети, и от этого сердце королевы трепетало от переполняющих ее чувств. Тех самых, от которых она отгораживалась всеми возможными способами. На утро двадцатого дня, после того как Трандуил принес в ее покои вещи, к ней заглянул Леголас. — Мама, я принес еду, — произнес он. — Леголас? — тихим слабым голосом отозвалась она, хотя сидела спиной к нему. — Да? — Леголас обрадовался, потому что она впервые назвала его по имени. Анариэль обернулась и сделала шаг навстречу сыну. Леголас подошел к ней, его душа затрепетала в ожидании и надежде на то, что мама наконец возвращается. Та смотрела на него, в его синие глаза. На его светлые волосы. Точно такие же, как у эльфенка из ее грез. Она так сильно любила его. Когда-то. Но тьма все еще была сильнее. Глаза королевы снова почернели. — Пойди прочь, — произнесла она. — Оставь меня одну! — она вцепилась руками в волосы и в изнеможении повалилась на кровать. Добро и зло боролись в ней, и силы покидали ее из-за этой отчаянной борьбы. Леголас нахмурился и вышел, расстроенный и преисполненный печалью. Прошел еще месяц, Анариэль, ведомая силой, которая была ей не понятна, подошла к люльке и провела по ней рукой. Вот уже несколько дней в ее грезах был не только светловолосый мальчик, но и маленькая рыжеволосая девочка, с глазами, которые Анариэль помнила у своей матери. Ярко зеленые, с желтоватым отливом. Она качала ее в люльке. Водила гулять. Иногда мальчик и девочка появлялись вместе. Они плакали и отчаянно звали маму. Тогда Анариэль просыпалась вся в слезах, рвалась куда-то на этот детский плач, и с каждым днем ей требовалось все больше и больше времени, чтобы осознать где она и принять горькую истину. План короля действовал — против своей воли она начинала ощущать все те чувства, от которых отказалась давным-давно. В первый день лета, когда солнце высоко висело в небе и согревало лучами зеленую листву многовекового леса, Тауриэль решила навестить мать. Она не стала открывать дверь, а присела, облокотившись на нее спиной. Эльфийка уже несколько раз так делала. Толку заходить не было. Она рассказывала как проходят ее дни, что она делает. И ей верилось, что мама слышит ее. Но в этот яркий день со дня расставания с Кили прошло уже три месяца, и Тауриэль пришла к маме, чтобы рассказать ей о том, какие бывают гномы. Что не все они жадные, упрямые и вонючие. До своего исчезновения, Анариэль не была столь категорична к народу рода Дурина. Вот и сейчас Тауриэль рассказывала ей о той ночи, когда Кили, сидя за решеткой, в этом самом королевстве, рассказывал о своих приключениях. — Мам, а он видел огненную луну, представляешь? Я бы тоже хотела ее увидеть. Он сказал, что она невероятно огромная и очень красивая, — говорила и говорила она. — Мам, я по нему очень скучаю. Папа никогда бы не одобрил наш союз, но я хотела, чтобы ты познакомилась с Кили, и тогда ты бы смогла меня понять! Могла бы уговорить папу… И мы бы жили в его вновь обретенном доме. И были бы счастливы. Но Кили не приходит, и отец никогда не разрешит мне уйти. Кто же покажет мне теперь огненную луну? — по щеке Тауриэль скатилась слеза. — Я знаю, ты сейчас не помнишь, что такое любовь. Но когда-то ты ее тоже испытывала. Мам, я правда полюбила его всем сердцем. И теперь я знаю, что любовь это боль. И знаешь, я немножко понимаю, почему ты не хочешь возвращаться. Потому что если ты вернешься, а потом кого-то из нас потеряешь, то тебе будет очень-очень больно. Как мне, — Тауриэль заплакала, спрятав лицо в ладонях. Анариэль слышала ее. Вот уже несколько дней, она слушала и слышала ее. Сидя за стеной, прислонившись спиной к двери, она шептала: — Не надо, бельчонок. Не плачь. Дверь тихо отворилась. Неуверенно и осторожно ступая босыми ногами по полу, из королевских покоев вышла Анариэль. Тауриэль отняла руки от лица и вскочила. — Как ты вышла?! — воскликнула она. — Я…Я не знаю, — тихо ответила Анариэль. — Просто вышла. Она глянула на Тауриэль. Две пары светлых глаз встретились. Анариэль почувствовала волну тепла, разливавшуюся по ее душе. И ей было так хорошо от этого тепла. Тауриэль смотрела на мать и не верила своим глазам. Очи ее не чернели, взгляд был нежным и милым. Таким любимым и родным. — Мама? — прошептала Тауриэль. — Родная, — ласково улыбнулась Анариэль. Они кинулись друг к другу в объятия. Роняя слезы от счастья, они обнимались. Анариэль нежно взяла лицо дочери в ладони. — Какая ты стала взрослая, какая красивая, — произнесла она. Тауриэль всхлипнула, счастливо улыбаясь. Тем временем Леголас, бродивший по королевству в поисках Тауриэль, завернул за угол и увидел двух своих родных эльфийских дев. Он оказался рядом в мгновение ока. Все поняв без слов, он крепко обнял мать. — Я так рад, что ты вернулась, — произнес он, уткнувшись матери в плечо, как он делал это в детстве. — Как тебе удалось? — Благодаря вам, — выдохнула Анариэль, прикоснувшись к светлым волосам сына. — Воспоминания о вас, о том как сильно я вас люблю вернули меня к свету. Ваш отец знал, что делает, когда велел принести детские вещи в покои. Тауриэль улыбалась и не сводила глаз с Анариэль. Она была еще совсем юной в день той битвы у ворот Гундабада и плохо помнила мать. — Где ваш отец? — спросила Анариэль. — Он внизу, в чертогах у озера, — ответил Леголас. На его лице сияла счастливая улыбка. Трандуил стоял в одиночестве в небольшой зале около озера. Свет, что отражался в воде, играл переливами на стволах деревьев вокруг так, что создавалось впечатление, будто находишься среди звезд. Он поставил пустой кубок из-под вина на стол и подошел к воде. — Я так соскучилась по терпкому вкусу твоего вина, — произнес женский голос. Трандуил застыл. Его спина напряглась, каждый мускул затвердел. Он знал, кому принадлежит этот голос. Он не слышал его уже много веков. Он до безумия скучал по нему. Он желал услышать его больше всего на свете. Трандуил обернулся. Анариэль стояла за его спиной совсем рядом. Медные локоны были спутаны, черные шелка смялись, и из-под подола виднелись ее маленькие пальчики босых ножек. Она была мало похожа на величественную королеву Лихолесья, но сейчас она была самой прекрасной женщиной на свете, просто потому что это была она. Анариэль радостно улыбнулась и произнесла: — Но по тебе я соскучилась сильнее. Он точно знал, что она вернулась. Ему не нужны были никакие доказательства, что это она. Один лишь взгляд серо-голубых очей, одно слово, сказанное ею, одна улыбка прекрасных алых полноватых губ. Перед ним стояла его исчезнувшая жена. Перед ним стояла самая большая любовь его бесконечно долгой жизни. Трандуил кинулся к ней, забыв обо всем. Он впился в ее губы страстным поцелуем, прижимая как можно ближе к себе. Она страстно отвечала ему, запустив руку в его распущенные волосы и обнимая за шею. Его язык жадно бродил по ее рту, упиваясь каждой секундой соединения. Ни на секунду он не хотел отстраняться от нее. И только спустя много времени, они оторвались друг от друга тяжело дыша. — Мой огонек, — Трандуил провел дрожащей рукой по щеке любимой, вглядываясь в каждую черточку ее знакомого лица и упиваясь тем, как она подавалась навстречу его ладони. — Ты, наконец, вернулась ко мне. Анариэль снова улыбнулась, слезинка, сорвавшаяся с ее ресниц, покатилась по шелковистой коже, и он поймал ее своими губами. — Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? — он посмотрел в ее ясные, серо-голубые глаза и снова утонул в них, как и прежде. — Я никогда ни в чем тебя не винила! — горячо прошептала Анариэль. Она взяла его лицо в ладони, аккуратно прикасаясь к левой стороне лица, где под магией скрывался ужасный шрам. — Я знаю, как сильно ты любишь меня и знаю, что ты сделал все возможное, чтобы найти меня! Мне суждено было пройти через все это. Найти свет в жестокой, кровожадной тьме. Но все это уже не важно. Я здесь, рядом с тобой, наша семья наконец-то вместе и… — Анариэль расстроено отвела глаза и спрятала лицо на груди у Трандуила. — Я должно быть так много всего пропустила в жизни наших детей. Трандуил впервые за долгие годы вздохнул полной грудью. Боль больше не терзала его душу, а лед не сковывал исстрадавшееся сердце. Он погладил ее по волосам и спине, подарил легкий поцелуй в губы и прошептал: — Мы все наверстаем. Но знай, я больше никогда и ни за что на свете не позволю тебе исчезнуть из нашей жизни. Я клянусь тебе, любовь моя. И в ответ он получает ее счастливую улыбку, которую тут же сминает горячим поцелуем.***
Трандуил лежал на кровати в своих прежних покоях. Стояла глубокая ночь, новорожденный месяц тускло светил в окно сквозь рваные клочья облаков, медленно плывущих по бархатному темному небу. Анариэль так же была здесь. Эльфийка стояла спиной к королю и зажигала свечи, создавая романтическую обстановку. Трандуил упивался присутствием своей возлюбленной. Она живая, здесь, рядом с ним. Они провели половину этого дня вместе всей семьей, и не на секунду он не оторвал взгляда от своей королевы. Вот и сейчас Трандуил ловил каждое ее движение, когда Анариэль подошла к кровати с баночкой в руках и пальцем показала мужу, чтобы тот перевернулся на спину. Король, хмыкнув, послушно перевернулся на грудь, подложив под щеку руки. Анариэль перекинула ногу и села на мужа сверху. Она убрала шикарные молочного цвета волосы мужа в сторону и вылила ему на спину содержимое баночки. Растирая ароматное масло по спине Трандуила, она произнесла: — Ты так напряжен… Она нежно проводила руками по пояснице, затем передвигалась вверх и надавливала кончиками пальцев на трапециевидные мышцы, переходя на мощные плечи эльфа. Король поддался наслаждению. Сладкий аромат свечей, едва уловимый запах бергамота от масла, любимая женщина делала ему легкий массаж. Не говоря уже о том, что Анариэль была единственной женщиной, которая прикасалась к нему за последние восемь сотен лет. Трандуил был одинок все это время, потому что во всем мире Анариэль была единственной, кого он хотел. Король бедрами чувствовал как эльфийка периодически едва заметно сжимает ноги, он сам возбуждался от ее горячих прикосновений. — Ты не принесешь немного вина? — попросил Трандуил. Анариэль поднялась, вытерла руки о полотенце и принесла бутылку старинного вина с двумя бокалами. Трандуил перевернулся на спину и, подтянувшись на руках, облокотился о спинку кровати, предварительно положив туда подушку. Он смотрел на жену, разливавшую алкоголь по бокалам. Красивая, с точеной фигурой эльфийка, стояла в полупрозрачном халатике. Ее округлые соблазнительные формы манили к себе короля. Анариэль снова присела на его колени, на этот раз лицом к лицу. Она подала ему бокал, который был тут же осушен и отставлен в сторону. Трандуил подался вперед, раскрыв полы халата и положив ладони на голую спину девушки. — У тебя хороший аппетит, — произнесла она, смотря как он осушил бокал. Анариэль засмеялась. Ее смех всегда радовал слух короля, поскольку был таким искренним и живым, что, казалось, к нему можно прикоснуться. Как только ее губы оторвались от бокала, он перехватил их и крепко поцеловал. Поцелуй был терпкий от вкуса вина и был наполнен безумной страстью, которую нес в себе этот напиток. Эльф гладил женщину по спине, заставляя выгибаться навстречу его поцелуям. Он покусывал ее нижнюю губу, которая уже немножко распухла. Внезапно он отстранился и посмотрел жене в глаза. Всегда серо-голубые, сейчас они потемнели, но не как раньше — под влиянием темной магии, а от возбуждения. В королеве горело пламя, ее кожа едва ли не обжигала длинные и тонкие пальцы Трандуила. Она чувствовала его возбуждение через легкие штаны и резко подалась к его губам, вцепившись в них зубами, а его язык грубо гулял по ее рту. Она царапала его плечи, а он прижимал одной рукой ее к себе, второй зарылся в ее густые волосы. Трандуил потянул их вниз, сорвав с ее губ стон и заставляя ее запрокинуть голову. Его губы покрывали шею эльфийки, оставляя легкие засосы и слегка покусывая нежную кожу. Дыхание их было тяжелым, но сердца бились быстро и тяжело в унисон. Он исследовал языком ее возбужденные холмики, Анариэль отклонялась все ниже, держась за его плечи. Он покусывал нежную упругую грудь, а она глухо постанывала. Король не выдержал, оторвавшись от ее горячего тела, он подхватил эльфийку, и в мгновение ока она оказалась под ним. Легкий халатик раскинулся по шелковому одеялу огромной кровати. Он запрокинул тоненькие изящные руки Анариэль за ее голову и прижал их своими ладонями. Их пальцы переплелись. Трандуил целовал ее губы, спускаясь к шее, оставляя влажную дорожку между грудью и вниз, к животу. Он провел руками вниз по ее телу и спустился к самому желанному и самому влажному месту. Прохладный кончик языка короля начал отправлять эльфийскую деву к самым дальним вершинам блаженства. Анариэль, не сдерживаясь, громко стонала, пока Трандуил продолжал свои ласки. Руками эльфийка перебирала волосы короля, которые слегка щекотали внутреннюю часть ее бедра и подвздошные косточки, что вовсе не раздражало, а только добавляло удовольствие. Он водил руками по ее талии и бедрам, иногда проводил ими по ногам. Он чувствовал, что любимая уже на пределе. Он прижал ее ноги к своим плечам, она сладко застонала и дернулась. Внизу живота, распространяясь по всему телу, разлилось тепло и блаженство. Она тяжело дышала и счастливо улыбалась. Эльф вытер губы и снова прильнул к ее груди, посасывая розовые горошинки. Анариэль закрыла глаза. Он притянул девушку поближе к себе и быстро избавился от штанов. Внезапно эльф подхватил ее под пояс и перевернул на живот. Он стянул с нее халатик, и тот полетел на пол. Трандуил легким шлепком заставил ее подняться на колени, прижавшись грудью к кровати. Он медленно провел рукой по позвоночнику, с удовольствием отмечая ее нетерпение, выражавшееся в едва уловимых движениях тазом ему навстречу. Он вошел резко, притянув руками ее за бедра. Он двигался ритмично, но быстро и резко, жадно входя в нее до конца и наслаждаясь теплом и теснотой ее прекрасного тела. Анариэль стонала, едва дыша от сотрясающих ее волн удовольствия. Весь мир сузился до этой комнаты, все реальность была только в них двоих, в их любви, в их соединении в одно целое. Анариэль задрожала, и Трандуил почувствовал, как она сладко сжалась вокруг него. Последний раз войдя особенно резким толчком и издав стон, эльф повалился на кровать. Она перевернулась на спину и, укрыв их одеялом, уткнулась ему в плечо. — Ты даже не представляешь, как я тебя люблю, — отдышавшись, сказал он, обнимая ее. — Ты даже не представляешь, как ошибаешься, — прошептала она, подставляя свой лоб для поцелуя.