Эллен Рипли
Дожила. Дождалась. Наблюдаю за развивающейся катастрофой в неестественной, жуткой тишине. Из внешнего мира не доносится звуков, но зрение у меня есть. Пока есть. Вижу, как прочное стекло трескается и разлетается на осколки. Вижу, как из разрушенной ячейки бьют потоки жидкости, как из неё воплотившимся кошмаром вылезает ксеноморф. Огромная туша двигается с завораживающей лёгкостью. По размерам это исчадие значительно превосходит обычную особь, но до королевы не дотягивает. Чёрный вытянутый череп, щиток на затылке, длинный костяной хвост. Мерзость. Мерзость, вылупившаяся из Ньют. Коллекционеры, не ожидавшие подобного явления, разбегаются в стороны. Чудовище кровожадно оскаливается и кидается на меня. Беззвучие агонии разлетается какофонией звуков. Поток жидкости выносит наружу. Воздух обжигает кожу и рвёт лёгкие. Лежу. Тело сотрясается от кашля. Дышать. Я должна дышать. Только бы вспомнить, как это делается. Выстрелы. Крики. Пытаюсь осмотреться. С мутноватой жидкостью смешивается чернильная кровь. Ксеноморф рвёт Коллекционеров на части, закидывает в рот целые куски тел. Заканчивает. Видимо, не наедается: тварь подходит к капсуле с лысой девушкой и разбивает стекло. Крики. Гады прислали подкрепление. Ну, попробуйте! Хотя они, пожалуй, справятся: их странные винтовки способны ранить бешеную тварь. Контроль над телом возвращается, но медленно, слишком медленно. Сейчас нас буквально изрешетят. Что это? Мерцающий голубоватый барьер, защищающий от выстрелов? Что за… а, точно, биотика. Хоть вживую увидела. Коллекционеры подбегают поближе. Идиоты. Ксеноморфов можно расстрелять с расстояния, а вот одолеть в ближнем бою практически нереально. Нервно хихикаю. Если у тебя под рукой нет погрузчика, конечно. Итог схватки абсолютно закономерен. Правда, кое-кто занимает укрытия и пытается отстреливаться. Недолго. Всё. Теперь точно всё. С трудом сажусь, прислоняясь к ближайшей стенке. Надо бы встретить смерть стоя, но нет сил даже подняться на ноги. В дьявольской пасти постепенно исчезает торс Коллекционера. Чудовище подходит медленно, неспешно, словно чуя нашу беспомощность и желая насладиться ужасом своих жертв. А вот не будет ужаса, слышишь, мразь, не будет!!! Ксеноморф делает маленький шаг назад. Смотрю прямо в его чёрную безглазую морду. Ну же! Вот она я, беспомощная человеческая женщина; давай, убивай! Ксеноморф отступает ещё на один шажочек, делает какие-то странные манипуляции с лапами. Оглядывается, начинает вертеться на месте. Что с ним? Неважно, это шанс! Осторожно. Медленно, стараясь не спровоцировать зверя, ползу к трупу четырёхглазого. Беру в руки винтовку. Разворачиваюсь: монстр всё ещё топчется на месте, спиной ко мне. Губы практически неслышно шепчут: – Ты моя звезда удачи… Разобраться. Есть несколько секунд, чтобы разобраться в устройстве этой чуждой винтовки. Вроде всё просто. Надеюсь, на предохранителе не стоит. Ах да, из неё же стреляли, каким-то длинным непрерывным лучом. Тварь ранена, я заметила. Единственный шанс. Одним движением срезать ей голову. Вперёд! За миг до того, как я нажимаю на спуск, какая-то неимоверная сила вырывает оружие из рук. – Фак, да ты что, <цензура>, угробить нас хочешь? – ко мне ковыляет лысая татуированная девушка, – да ты <цензура>! Эта грёбанная зверюга – наш единственный шанс на спасение! Поднимаюсь, уклоняюсь от пощёчины. Теперь оружие валяется в нескольких шагах. Как, как убедить её? Она ведь не была ни на «Ностромо», ни на Ахероне. – Это ксеноморф, безмозглая кровожадная тварь, одержимая ненавистью ко всему живому, – отвечаю негромко, но со всей доступной мне уверенностью. Краем глаза замечаю, что монстр разворачивается в нашу сторону и отступает на ещё один шаг, – Чтобы выжить, мы должны немедленно убить чудовище, пока оно не опомнилось. Иного выхода нет! – Ксеноморф опускается на задние лапы, прижимая передние к голове. Скорее всего, собирается прыгнуть. Или ведёт себя, как маленький ребёнок, пытающийся укрыться от опасности. Выкидываю из головы нелепое и неуместное сравнение. – Фак, разуй глаза, <цензура>! Оно нам помогает! Если бы ксеноморф хотел, он бы десять раз нас прикончил. Да как же переупрямить эту глупую биотичку?! – Монстры хитры и коварны. Он просто играет с нами, как кошка с мышкой! – Если бы не он, мы бы просто растворились в этих <цензура> баках! А ксеноморф нас вытащил! – Чтобы сожрать! Ты просто не сталкивалась с этими исчадиями ада. – Щииит, я повидала достаточно, чтобы… Девушка замолкла – ксеноморф, о котором в порыве спора мы как-то забыли, начал действовать. Длинный и гибкий хвост с силой врезается в труп. С костяного наконечника падают чёрные капли. Монстр проводит им по полу, оставляя неровную черту. Что за новая уловка, зачем? Он и в самом деле мог убить нас с лёгкостью, как тех жуков. Королева догадалась вызвать лифт, но то было вполне осмысленным действием. Этот-то зачем рисует? Что?! Нет. Не может быть. Я брежу, в реальности такое невозможно. Я по-прежнему вишу в баке, а моей измученной голове грезятся фантастические картины. А может, я мертва? И всё это – последние, неимоверно растянувшиеся секунды агонии? Ведь наяву такое невозможно. Невозможно.I AM NEWT
С силой впиваюсь зубами в кулак. Увы, бред неотличим от реальности. Но только в бреду ксеноморф может хвостом рисовать на полу такие буквы.MAM?
– Ни <цензура> себе у тебя доченька… – Ре-ребекка? Этот ксеноморф… это порождение бездны, эта неостановимая машина убийства, с лёгкостью перемоловшая десяток солдат… закивала! Закивала поспешно, торопливо, словно боясь спугнуть пойманную удачу. В исполнении трёхметровой туши это выглядело дико, странно, нелепо. Возможно ли? Возможно ли, что этому досталась часть воспоминаний Ньют? – Что ты помнишь?ALL
– Как звали спасшего тебя андроида?BISHOP
Слово написано криво и косо, буквы неровные, угловатые, но вполне узнаваемые. Это она. Она. Моя дочь. Моя дочь в теле ксеноморфа!!! – Кровожадная неразумная тварь, да? Убивает всё живое? – голос лысой доносится как будто из-за стеклянной стены, – Фак, да из-за тебя я чуть не лишилась главного козыря! А ведь я могла её застрелить. Почти застрелила. И наговорила столько… – Ньют, прости! – Подхожу. С содроганием берусь за огромную когтистую лапищу, склизкую и тёплую на ощупь. Моя ладошка просто тонет в этом ковше. Смотрю прямо в безглазое лицо, на пасть, полную острых зубов. Хочу что-то сказать. Не могу. Выдавливаю, – Прости. Мне надо… примириться с этим. Чудовище оскаливается. Где-то в глубине вибрирует выдвижная челюсть. Резко отшатываюсь и понимаю, что это была улыбка. Ньют (или монстр, пытающийся замаскироваться? Или действительно Ньют?!) сжимает зубы, кивает и склоняет голову набок. – И долго будешь примиряться?! – зло спрашивает лысая, – Фак, у нас каждая секунда на счету, а вы тут <цензура> занимаетесь! Пошли уже! – Да, надо идти. Сейчас, – понимаю, что неразумно. Но не могу уйти, не попрощавшись с телом дочки. С телом настоящей Ньют. Или всего лишь первой? Подхожу к пустой цистерне. Девочка валяется сломленной куколкой, половину груди занимает уродливый шрам. Странно. Видимо, та жидкость могла не только растворять тела, но и заращивать раны. Лицо Ребекки безмятежно. Похоже, её смерть (перерождение?) была безболезненной. Со стороны кажется, что она просто спит. Увы, лишь кажется. Не вздымается грудь, и не бьётся сердце. Напоследок касаюсь ещё не успевшей остыть щеки. Э? Дыхание есть? Пульс прощупывается?!