Ne Me Quitte Pas

       Когда Таня вышла из душа, она увидела, что Макс наконец вернулся. Он сидел на подлокотнике кресла и держал возле уха телефон, изредка произнося: «No… no… donʼt know… no…» При взгляде на его лицо Таня вспомнила где-то прочитанное: «Иногда мы плачем всем, кроме слёз». Заметив её, мужчина поднялся и вышел в лоджию, задвинув за собой створку двери. Присев на тот же подлокотник, она молча смотрела на его силуэт на фоне ночного неба и ей хотелось выть от безысходности…        За прошедшие с Мексики недели между ними не изменилось почти ничего. Он всё так же спал в своей комнате и не проявлял никакой инициативы. Правда, он и не отказывался, когда она приходила к нему в постель, и даже был нежным и благодарным, но сам ни разу не пришёл, не позвал… Разве что перестал напрягаться, прикасаясь и обнимаясь с ней на людях, и, в общем, это давало хоть какую-то надежду. Таня суеверно стучала по дереву и радовалась этим малостям, потому что в его объятиях, в его ласках забывала обо всём на свете и с горькой улыбкой сознавалась себе, что влюблена до безумия, согласна на всё, только бы оставаться с ним. Она всё переживёт, если будет с ним, всё что угодно!        Но оказалось, что она готова не ко всему… Вот к этому его лицу, к этим глазам, к тонкой скорлупе отстранённости от окружающего, которое словно стало ему безразлично, привыкнуть не получалось. Смириться не получалось! Он страдал, и ей это было тем очевиднее, чем тщательней он закрывался. И совсем плохо стало, когда они официально назначили дату свадьбы… К счастью, подоспел Сочи с антрепризой в «Снежном Короле», Макс отвлёкся на олимпийские воспоминания и друзей, но позитив всегда заканчивался на пороге их номера, и лицо его снова будто гасло и застывало. Любимое, самое прекрасное в мире лицо…        Дверь с шелестом открылась, Максим медленно прошёл вглубь номера, бросил на диван мобильник, а сам тяжело опустился на кровать и ссутулился, уронив между колен сцепленные руки. За упавшей шевелюрой не было видно лица. Таня тихонько перевела дух и осторожно присела рядом.        — Милый, — почти прошептала она, — ну, хочешь, всё отыграем назад? Я сама отыграю? Скажу, что передумала, сочиню что-нибудь…        Траньков повернул голову, сверкнув потемневшим, словно от боли, взглядом, и кривовато ухмыльнулся, а потом упал на кровать спиной и шумно выдохнул.        — Я ценю твоё предложение, — произнёс он после долгой паузы спокойным голосом. — Только, Танюш… Ты можешь, конечно, отыграть, если хочешь. Мне всё равно…        — То есть как?.. — Тане показалось, что она ослышалась. — Я же вижу, тебе плохо…        — Просто поздно. Есть вещи, которые нельзя отменить. Трусость, обман, малодушие… — Максим закрыл глаза. — Неважно. Забудь. Хочешь — отменяй. Но это будет твоё решение. Мне оно не поможет. Карьере нашей помешает. Теперь — помешает. Всё изменилось… Блядь, надо было после Сочи уйти! — он закинул руки за голову, и лицо на миг вспыхнуло яростным сожалением. — Ладно, прости… и спасибо.        Он снова сел, чмокнул её в щёку и, на ходу потянув через голову майку, отправился в ванную, а Таня, внутренне сжавшись в комок, схватилась за свой телефон.        — Salut, Тати, какой приятный сюрприз!        Голос Ламбьеля показался ей неуместно весёлым, и потому она заговорила с несвойственной ей резкостью:        — Здравствуй, Стеф! Развлекаешься?        — Что ты имеешь в виду? — удивился тот. — В каком-то смысле, впрочем, да… праздную свой день рожденья…        — Ой, извини, — сбавила она тон. — Поздравляю ещё раз… Просто… ты с Максом сейчас говорил?        — Минут пятнадцать назад, а что случилось?        — Ты не хочешь ничего мне объяснить?        — Смотря чего ты не понимаешь…        — Я не понимаю, почему он в таком отчаянии, Стеф! — почти закричала она, но прикрыла ладонью рот, вспомнив, что в ванной слышимость прекрасная.        — О, вот в чём дело… — голос Стефана опечалился. — Я не знаю, Тати… Я, конечно, тоже очень виноват перед ним, и я пытался… я очень-очень просил меня простить… И ему говорил, что желаю ему счастья, что мы друзья… ну, я надеюсь, по крайней мере… Но, он, наверное, так пока не считает, расстраивается…        — Ты перед ним виноват? — перебила Таня. — В чём? Почему виноват?        — Я не должен был с ним… вообще приближаться не должен был. Но так сложилось… Я увлёкся, и это моя вина. Мне было интересно, получится или нет… Флирт, адреналин, куча вопросов, надежды и азарт… Так что он сейчас всё правильно делает, понимаешь? — Ламбьель словно заторопился. — У вас что, что-то не так?        — Я не знаю, Стефан, — горько сказала она. — Он такой… сам не свой…        — Тати, я сделал всё, что мог, теперь ты сама, пожалуйста, — настойчиво произнёс швейцарец.        — Стефан! — вдруг испугалась она. — А это не будет странно выглядеть, если вы теперь перестанете общаться? Вот так, сразу после известия о нашей свадьбе?        — О! А ты права! — в голосе вспыхнуло изумление. — Как я не подумал! Но это поправимо! У тебя же есть фотки какие-нибудь, незасвеченные ещё? Выложи! И я пару-другую поищу… А в Японии встретимся и всё обсудим. Уже скоро! Спасибо, что надоумила, Тати, ты умница, у тебя всё получится! Только не отступай. Договор, помнишь?        — Да, Стеф… — выдохнула она. — Договор… *****        Блаженная мысль, что телефонный звонок снится, была слизана с лица горячим язычком Тёмы. Хин давно повадился дублировать будильник, но отличать его от сигнала вызова пока не умел, поэтому с удовольствием пользовался любой мелодией, как поводом облизать все доступные части любимого «папы». Это было щекотно, смешно, и спать после этого уже не получалось.        — Тёмааааа, — страдальчески простонал Вейр, неловкими со сна руками пытаясь одновременно отпихивать нахального собакена и нащупывать заливающийся голосом Адель телефон. — Тёма, хватит… И кому там ещё не терпится, господи…        Он очень рассчитывал этим утром поспать хоть на часок подольше. Вчера они с Лайной засиделись далеко заполночь, так и эдак тасуя его расписание, чтобы с августа у Джона обязательно была в нём Швейцария. Он был очень доволен этой молодой женщиной: она была отличным менеджером, открытым дружелюбным человеком, но при этом не позволяла себе и ему, кстати, выходить за границы рабочих отношений. Джо частенько ловил себя на том, что всё ещё пытается дружить с каждым, кто с ним работает, хотя много раз зарекался. Лайна Кон в этом отношении была истинным профессионалом, ему с ней повезло. И составленным расписанием он был совершенно удовлетворён, хоть оно и стоило обоим бессонной ночи.        — Алло… — буркнул он, приняв наконец звонок, и мысленно чертыхнулся, услышав голос абонента.        — Нет, я не понимаю, на хрен! — ни здравствуй, ни до свидания Суэден, как обычно, не сказал. — Я кручусь, как заведённый, добывая для тебя спонсорские и рекламные контракты, а ты их сливаешь один за другим! Я, как идиот, распинаюсь, уговариваю и улещаю, но ты даже не пытаешься рассмотреть предложение, а сразу отказываешься! Я уже не говорю о потерянных процентах, бог с ними! Но моя деловая репутация, Джонни! Я так сам перестану себя уважать, что говорить о клиентах! А теперь мне Кон говорит, что ты с августа будешь вдвое больше времени проводить в Европе! Я не понимаю, тебе теперь деньги не нужны, что ли? Так ты скажи, я просто хочу понимать!        — И тебе доброе утро, Джонатан, — сварливо перебил Джо. — Давай сделаем так: я проснусь, сделаю пробежку, приведу себя в порядок, а потом приглашу тебя на ланч. И мы поговорим, оʼкей? В конце концов, это ты мой агент, а не наоборот, да?        — Что? А, ну, да, — сбавил тон Суэден. — Хорошо, извини… Просто Лайна меня ошарашила с утра, я и завёлся… Позвонишь?        — Позвоню, — уже спокойно, но твёрдо ответил Вейр. — И не переживай. Это ведь мои деньги. И жизнь тоже моя, да? Пока, Джонатан.        Он сбросил контакт и немножко повозился с Тёмой, накрывая его краем одеяла и не давая выбраться. Пёсик радостно пыхтел и делал вид, что хочет укусить. Когда же Джо уже решительно откинул одеяло и сел, Адель заголосила вновь.        — Только не это, — обречённо пробормотал он, взглянув на абонента, но всё-таки, тяжело вздохнув, ответил: — Привет, принцесса, как дела?        — Джонни! — голос Джеки даже заставил его чуть отодвинуть трубку от уха. — Как у меня могут быть дела, если ты меня ненавидишь! Ты совершенно меня забыл! Ты меня бросил! Из-за тебя я пропустила ламинирование ресниц! Уже неделю глаза как лысые! Тушь не ложится, всё торчком! Я вообще очки не снимаю, а всё ты! Мне нечего надеть! Меня скоро в клубах забудут! Джонни, за что ты так со мной!        Вставить хоть слово было невозможно, да Джон и не пытался. Последнее, о чём он собирался сейчас волноваться, это ресницы и косметолог… Джеки нужно дать выпустить пар, а потом с ней всегда можно договориться. Правда, он неожиданно почувствовал, что испытывает непривычное, но отчётливое раздражение от капризных интонаций, от чрезмерной фамильярности, и удивился, что не обращал на это внимания раньше. А ведь она всегда так себя вела… Почему же раньше его это не задевало? И высокие ноты голоса Джеки вдруг напомнили о мягком тембре Жени, о том, как легко и просто было сидеть с ней в горной кафешке, уплетать блинчики и болтать, словно давние знакомые… И как приятно было рассказывать о ней Максиму… А когда Макс говорил о Ламбьеле, как странно было ощутить знобящую ревность, почти незнакомое, тянущее чувство… Словно после того поцелуя он получил на Стефана права…        — Нет, это вот совсем уже! — неосторожно прижатый к уху телефон буквально взорвался возмущённым воплем Джекс. — Ты даже не слушаешь! Ну как так! Джо! Ну, Джооооо!        — Так, принцесса, послушай меня внимательно! — Джо вдруг надоело всё это терпеть. — Как ты обходилась раньше, а? Ну, вот когда я катался, к примеру? Или когда мы ещё не были знакомы? Давай, куколка, вспомни и возьми на вооружение этот опыт, потому что — прости! — я, наверное, ещё нескоро займусь ресницами. И в спа тоже нескоро соберусь. И по магазинам. Но это не потому, что я тебя ненавижу, принцесса! Это потому, что у меня работы пиздец сколько! — рявкнул он уже в полный голос. — Я уже вылетаю из расписания! У меня нет времени, Джекс! Пойми же, нахуй, наконец!        — Джонни… — голос девушки испуганно сел. — Почему ты кричишь…        — Джеки, солнышко, — Вейр подумал, что и впрямь никогда не повышал на неё голос. Он вообще редко на кого-то кричал, поэтому сейчас немного смутился. — Извини меня, но я действительно опаздываю. Если ты не против просто повидаться, то приглашаю тебя на ланч. Давай, в час в той итальянской кафешке на углу Мэдисон-авеню и Двадцать шестой, помнишь? Не сердись, хорошо? У меня просто абсолютный цейтнот! Придёшь?        — Да… я приду… Джо, ты столько работаешь… — Джеки вздохнула. — А я всё время со своими глупостями… Прости меня, ладно? Я приду и поболтаем! Ты только не уходи! Я обязательно приду, Джонни, ты меня дождись!        — Да-да, Джекс, до встречи! — и, не слушая больше ошарашенный лепет подружки, Джон сбросил вызов и пошёл умываться. Выбегая из дома на привычный маршрут, он испытывал чувство удовлетворения. Оказывается, никогда не поздно научиться говорить «нет». И «да» говорить — тоже.        — Джонатан, ну пойми меня! — увещевал своего агента Вейр. — Ну, сам посмотри! — он передвинул по столу несколько буклетов. — Вот сколько должно быть лет человеку, чтобы это надеть? А в этом? Куда в этом можно выйти? Только на подиум и только для узкого круга, потому что даже на телевидении это невозможно! Это уже не просто эпатаж — это ужас! А вот это — безвкусица и кич, только им не говори, ладно? — Он вздохнул. — Нэйт, ну как тебе объяснить, а?        Суэден тоже вздохнул.        — Да я понимаю, Джонни… Но что делать, если вот этого всего так много, а нормального… нормального — кошкины слёзки. Ты столько лет соглашался на это… Все привыкли, блин!        — Дорогой мой, прости, но ты же видишь, какие у меня перемены. Ну, только представь: я приезжаю тренировать детишек — вот в этом… — Джон передёрнулся. — Это не японские фанатки, не ночной клуб. Не могу я…        — Так что делать-то, Джо? Переходный период затянется? Или как? — настаивал агент. — Как работать? Давай решать, тактику какую-то придумаем, что ли… Пока они начнут тебя по-другому видеть, на что-то жить надо. Ездить, костюмы шить… Есть-пить, наконец!        — Не напоминай, — грустно ухмыльнулся Джон. — Мне к стоматологу завтра, кстати.        — Вот именно…        Оба замолчали и рассеянно перебирали разложенные буклеты и постеры с одеждой, украшениями, аксессуарами, косметикой, рекламой каких-то не то конфет, не то пилюль… Они так и не допили свои чашки с кофе, и тот давно остыл.        — Нэйт, если хочешь, давай расторгнем наш договор, — тихо произнёс вдруг Джо, пристально разглядывая буклет средств для укладки волос. — Я всё понимаю, бизнес есть бизнес…        — Знаешь что, — неожиданно зло оборвал его Суэден, — можешь уволить! А сам я не согласен! Что, недоволен мной? Давай! Скажи всем, что я тебя не устроил! Что я дерьмовый агент! Давай!        — Ой, да ладно тебе, — фыркнул Вейр. — Я-то только рад буду, если останешься. А что характер у тебя — так я и сам не подарочек… Просто, чтобы ты знал, что я не стану…        — Всё, заткнись, Джо, а то поссоримся! — замахал на него руками Джонатан. — И ради бога, давай уже что-то решать! И давай поедим! Я с утра на паре тостов, а уже полгорода прочесал…        — Заказывай, я буду Джеки ждать, — ответил Джон, в двадцатый раз принимаясь перебирать бумаги и полиграфию.        — Вот только её и не хватает, — буркнул Суэден, призывно поднимая руку. — Её всегда много очень… во всех смыслах. Даже духов — задушиться, прости за каламбур…        — Брось, Нэйт, — рассеянно отозвался Джонни. — Она смешная, весёлая… ну, немножко назойливая, что делать… у всех свои недостатки…        Пока официант принимал заказ и забирал кофейные чашки, Вейр решительно отодвинул в сторону те предложения, которые были категорически невозможны, а из оставшихся принялся раскладывать хитрый пасьянс. «Вот эти — точно да, — думал он, — соглашусь сразу, условия Нэйт всегда нормальные пробивает… Эти… с этими сложнее… У этих реклама скандальная… А тут всё какое-то… бля, я что, правда подумал „пидорское“? — Он хмыкнул, а потом тихо засмеялся. — Как жизнь меняет человека… Но, чёрт, оно действительно не просто гейское, а именно пидорское, так что… Ладно, подумаю. А эти хотят только фотосессий? Хрен с ними, пусть будет… Принципиально да, а по деталям разберусь на месте. Так, а вот это что? Стать лицом нового парфюма? Это интересно, кстати!»        — Джонатан! Я смотрю, здесь предложение от парфюмеров: новый аромат. Почему ты не обратил моё внимание? — поднял он голову от разглядывания авангардных линий флакона с прозрачно-сиреневым содержимым. На матовой полосе стекла наискосок было выведено серебром слово «disparar», совершенно непонятное и с маленькой буквы. — Что это, Нэйт? Кто это?        — Если честно, я забыл, Джо! — хлопнул себя по лбу Суэден. — А забыл я, потому что ты всегда говорил, что Шанель рекламировать тебя не зовут, а остальное того не стоит. Но я буду рад, если ты передумаешь, там нормальное предложение по условиям. Название на португальском, потому что парфюмер родом из Бразилии, я не помню перевод, можно уточнить, но оно какое-то… чёрт, спортивное оно! Что-то там про вызов, про инициативу… Тебе правда интересно?        — Нэйт! Вот уёбищные тряпки ты мне показать не забыл, а приличное предложение… Ты, по-моему, издеваешься, дорогой, нет? — Вейр бросил в своего агента шариком из смятой салфетки. — Образец, надеюсь, они тебе дали? Кота в мешке я не хочу. Вдруг оно ужасно? Ну, на запах, да?        — Да! Они дали! Ещё бы! В двух вариантах! — Джонатан полез в свой объёмистый, солидный Dr.Koffer. — Стандартный и дорожный. Где-то здесь…        Подошедший официант растерянно замер с подносом в руках: на небольшом столе уже громоздились папки, конверты, органайзеры, россыпь разнокалиберных авторучек, две пухлые визитницы, множество каких-то ярких пакетиков с загадочными вещицами, два зарядных устройства, три футляра для солнечных очков, а Суэден всё вынимал и вынимал из портфеля каталоги, блистеры с болеутоляющими, пачечки жевательных резинок и наваливал перед собой, пока с торжествующим «Ага!» не выудил плоскую картонную коробку.        — Нашёл! — воскликнул он, протягивая её Джону поверх всего своего добра. — Под планшетом затаилась, зараза! О, мой заказ! Отлично!        Непостижимым образом всё извлечённое скрылось в недрах Dr.Koffer в мгновение ока, и пока Вейр распечатывал промо-упаковку образца, Джонатан уже со вкусом поглощал свой ланч.        — Слушай, выглядит красиво, — полюбовавшись на строгую, но неуловимо провокационную «обложку» парфюма, Джо отложил его в сторонку. — Я не буду сейчас запах пробовать, мы всё же поесть пришли. И кстати, я подумал. Насчёт тактики. Хотя, это скорее стратегия.        — Отлично! — чуть шепеляво из-за оливки во рту воскликнул Суэден. — Давай! Рассказывай, а то у меня времени уже мало…        — Вот этих, — Джо сгрёб в кучку большую часть предложений, — в топку, Нэйт! Не ходи к ним больше и на звонки не отвечай, вот честно! Эти, — он продемонстрировал четыре буклета, — да! Я согласен. Всё, как ты договоришься, я тебе доверяю. Вот эти, — ещё один маленький веер лёг на стол, — если их устроит только демонстрация в инстаграмме, то я согласен. В любых объёмах и сочетаниях, но только фото. Ходить я в этом не буду. А те, которые хотят меня, как модель, просто на фотосессии, то я тоже согласен. Только прежде, чем подпишу, мне нужен жёсткий перечень того, что я буду демонстрировать… Ебануться! — вдруг рассмеялся он. — Вот даже в страшном сне не снилось, что я когда-то скажу такую фразу! Причём буду в ней совершенно уверен! Ладно, что тут ещё… Косметика, это можно, почему бы нет… Ну, в Mac и в Riedell я сам подъеду, скажу спасибо, что поддерживают. Таких спонсоров надо любить и беречь… А насчёт этого парфюма, скажи, что я тестирую. Через неделю дам ответ. — Джон аккуратно выровнял стопки разномастных бумаг и поднял глаза на Суэдена. — Ну, как тебе стратегия?        — Ну, не знаю, что будет на выходе, но, по крайней мере, конструктивно, — азартно дожёвывая, кивнул тот. — Я понял твою концепцию, Джо, буду держать тебя в курсе… Слушай, — перебил он сам себя, — то ли они сменили шефа, то ли я такой голодный, но феттучини сегодня просто фантастическое! Давай, закажи себе, а то твоя принцесса опаздывает опять, а ты, небось, тоже на одних мюсли и кофе?        — С чего ты взял? — улыбнулся Вейр, но всё-таки поднял руку, призывая официанта.        — Да ты худой опять, как не знаю что! — насупился Джонатан, который проводил в фитнесс-клубе очень много времени и всё равно был полноват.        — Так я феттучини в таких количествах не ем, — поддел его Джо.        — Да иди ты, — беззлобно отозвался Нэйт, рассовывая бумаги по разным отсекам своего могучего портфеля. — Если я ещё на диету сяду, у меня ж вообще не останется радостей в жизни.        — А девушки как же?        — А вокруг всё время такие… как твоя Джекс, — неожиданно грустно сказал Суэден. — А настоящую… я не знаю, где искать. Да и времени нету нихуя…        От входа вдруг послышался звонкий оклик «Джонни!», и они, обернувшись, увидели Джеки, махавшую рукой.        — Помяни беса… — буркнул Джонатан. — Ладно, Джо, я помчался, спасибо за ланч. Созвонимся.        — Давай, удачи! И тебе спасибо, что ты со мной, — искренне обнял его Джон на прощание.        — Ха! Так за это ты мне и платишь! — уже весело воскликнул мужчина и со словами «Пока-пока» сделал ручкой подошедшей девушке, подхватил портфель и широким шагом устремился на улицу.        Вейр придвинул Джеки меню и, пока она водила пальчиком по страницам, провожал задумчивым взглядом своего агента, быстро растворившегося в шумной толпе на Двадцать шестой улице. ***        — Ой… — тихий голос был полон такого отчаяния, что Джо заставил свою лошадь прибавить шагу и поравняться с кобылой, в седле которой сидела Женя. — Ой…        Девушка сидела, вцепившись в седло обеими руками, чудом не потеряв поводья, и Вейр сразу увидел, что только это ещё удерживало её лошадку от того, чтобы не взбрыкнуть. Рыжая стройная кобылка косила озорным глазом и тихо пофыркивала, будто смеялась. А ведь как хорошо всё начиналось…        Когда, прилетев в Сочи, Джон позвонил Жене, имея в виду ещё одно занятие на доске, она сказала, что завтра у неё выходной, и огорчившийся было мужчина попросил у девушки полчаса на размышление. За эти полчаса он выяснил всё про конные прогулки в окрестностях и, перезвонив, пригласил Женю покататься на лошадях. «Я всего пару раз сидела на лошади, — смутилась та, — я даже не знаю…» «Я буду рядом! — заверил Джо. — Завтра прекрасная погода! Здесь везде так красиво! Вот увидишь, всё будет замечательно!» Она вздохнула и согласилась.        Откатавшись с утра на репетиции за Снежного Короля, Вейр вызвал такси и, подхватив Женю в условленном месте, назвал адрес конной базы, где ещё вчера заказал прогулку на двоих. Ему хотелось и сесть в седло, и окрестности посмотреть, и ощутить кайф всадника от общения с живым и умным партнёром — лошадью. И, конечно, ему очень хотелось доставить удовольствие Жене и, может быть, неуловимо-глубоко, произвести впечатление там, где он мог быть на высоте… Он ловил себя на этих мыслях и посмеивался сам над собой: как давно не посещало его такое мальчишество, и как это, оказывается, приятно, чёрт возьми!        На базе им привели элегантного жеребца игреневой масти и рыженькую некрупную кобылу. Симпатичный веснушчатый инструктор заверил, что оба скакуна нравом спокойные, дружелюбные, ещё раз переспросил, не нужно ли клиентов сопровождать, и уточнил, какие сёдла они предпочитают. Джо спросил, какие есть, и парень весело заявил, что любые, кроме испанских и дамских. Попросив поседлать лошадок на ковбойский манер, Вейр пояснил Жене, что седло «вестерн» для любителя гораздо удобнее конкурного, и она опасливо покивала, соглашаясь. Дожидаясь, пока принесут сёдла, Джо познакомился со Скарабеем и Асей, угостил их сухариками, специально купленными утром в буфете стадиона, погладил, почесал, тихонько поговорил, чтобы животные запомнили его голос и запах, и Женю уговорил подойти и осторожно погладить Асю, на которой ей предстояло кататься. Девушка боязливо погладила рыжую блестящую шею лошадки и наконец заулыбалась.        Пока лошадей седлали, инструктор показал им на схеме маршрут, объяснив, что нужно придерживаться оранжевых стрелок, которые обозначают выбранный Джоном вариант прогулки: полтора часа. Карта была очень чёткой, им дали с собой ещё и распечатку, и Джо сам помог Жене сесть верхом, твёрдо отодвинув в сторонку инструктора. Почему-то ему хотелось, чтобы этот день у Жени был связан только с ним… Он придержал для неё поводья и радостно отметил, как заблестели у девушки глаза и разрумянилось милое лицо. Ловко вскочив на не особенно рослого Скарабея, он поблагодарил инструктора и конюха и коленями послал коня вперёд, пробуя взаимопонимание. Жеребец оглянулся через плечо, забавно поднял губу, словно улыбнулся, и спокойным шагом вышел из ворот базы. Ася так же ровно зашагала следом, а когда через полсотни метров Джо чуть придержал Скарабея, они поравнялись и неспеша двинулись по положенному маршруту.        Дорожка была удобной, лошади могли идти рядом. Весенние горы вокруг, освещённые солнцем, покрытые нежной молодой зеленью, пестреющие зацветающими кустарниками и яркими цветами на склонах, были так красивы, что глаз не оторвать. Женя вроде бы освоилась в седле, начала вертеть головой на его восторженные «смотри-смотри», «ах!» и «боже, как красиво», а потом, слово за слово, они разговорились о кино и вскоре уже вовсю обсуждали любимую обоими «Игру престолов», и девушка, вроде бы, почти не обращала внимания, когда Ася, красуясь перед Скарабеем, чуть подгарцовывала, пытаясь выйти вперёд. Джон тогда легко капризницу настигал, а Скарабей фыркал так красноречиво-укоризненно, что кобылка на некоторое время вновь становилась послушной. И всё было так замечательно, что Джо, первое время державшийся настороже, чтобы вовремя среагировать, успокоился. Та смесь русского и английского, на которой они болтали, то и дело заставляла обоих хохотать, и Джон, глядя на весёлое симпатичное лицо, в смеющиеся серо-голубые глаза, чувствовал себя восхитительно легко и молодо. Ему нравилось, что он в свою очередь может Женю чему-то научить, что она восторженно смотрит на него, уверенно держащегося в седле, слушает его советы и завистливо вздыхает: «Эх, я так никогда не смогу…» «Помнишь, я то же самое говорил про доску? — смеялся он в ответ. — А ты что ответила?» «Ты не сравнивай! — притворно возмущалась Женя. — Ты на лыжах умеешь, на доске тоже пробовал, а я вообще лошадей боюсь!» «Шшшш, не говори вслух! — махал он на неё рукой. — Они же всё понимают!» «Думаешь, примут к сведению?» — шутливо хмурилась девушка. «А как же! Они же очень хитрые!» Оба снова смеялись, лошади неторопливо шагали по живописной широкой тропе, извивающейся по склону; ветерок с высокогорья приносил запах снега и молодой травы одновременно. Джонни всегда любил апрель…        А потом Женя внезапно замолчала, Джо заметил, как побелели её пальцы на поводе, но не успел и слова сказать, когда Ася вдруг сорвалась в галоп, и он послал Скарабея следом, прижимая рыжую корпусом к склону горы и ловя рукой ремешок уздечки. Ася возмущённо всхрапнула, мотая головой, но он держал крепко, звал по имени, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё дрожало от напряжения: всё-таки горная тропа это не поля Пенсильвании, да к тому же по краю дорожки исчезли кустики и можжевельники, и стало видно, что там, внизу, обрыв. «Что произошло, Женя?» — вполголоса спросил Джон, когда они медленным шагом продолжили путь, и теперь он старался держаться ближе, так что порой касался коленом Асиного бока или колена Жени. «Я испугалась… — в голосе девушки ещё дрожал страх. — Показалось, что край так близко»… «Ты высоты боишься?» «Вроде бы нет… Не знаю…» «Успокойся, пожалуйста, — Джо протянул руку и отвёл за ухо непослушную русую прядь, выбившуюся из-под заколки. — Она, видно, почуяла твою растерянность. Смотри, дорога широкая, и мы со Скарабеем тут. Всё хорошо, не переживай!» Она прерывисто вздохнула и, перехватив его ладонь, крепко сжала холодными влажными пальцами. «Спасибо, Джон… извини».        Через несколько минут спокойного движения шагом и девушка, и лошадь вроде бы успокоились, возобновился разговор, Женя взялась расспрашивать о сёдлах и упряжи… Но Вейр чувствовал, что страх её не ушёл, и по-прежнему держал Скарабея почти вплотную, чему обе лошади, похоже были только рады. Прогулка перевалила уже за пятьдесят минут, они строго следовали оранжевым стрелкам, и Джо ощущал, как вспоминает тело верховую езду, отзываясь приятным напряжением в разогретых с утра мышцах. Неожиданный стресс от выходки рыжей сошёл на нет, он успокоился и, заметив на склоне цветущий куст сирени, придержал Скарабея, привстал в стременах и отломил пышную гроздь, благоухающую и прохладную. За эти несколько секунд Ася успела уйти вперёд метров на десять, а Женя — чего-то испугаться…        — Ой… — только и успела она повторить, не поднимая глаз от лошадиной холки, как кобыла взбрыкнула, ударила задом, и девушка вылетела из седла, на счастье приземлившись со стороны горы, а не обрыва. Перепуганный Джон мигом соскочил наземь и бросился к ней, не выпуская поводьев:        — Женя, Женя! Ты цела?!        — Ох, да, — она шипя потёрла левое плечо. — Всё цело, вроде… умею падать… Рубашку порвала… — пожаловалась она, пытаясь приладить на место полуоторванный рукав. — Я посижу немножко, ладно? А так нормально…        Девушка сидела на земле, исцарапанная и перемазанная зеленью, бледная, и Вейр понял только одно: надо быстро ловить лошадь и возвращаться на базу, пока её не догнал шок. Он сунул ей в ладонь повод Скарабея:        — Подержи минуточку, я сейчас!        Коварная Ася далеко не ушла. Сбросив свою ношу, она, пританцовывая, собирала губами молодые листочки с орехового куста чуть впереди на тропе. Приговаривая вполголоса «Ася, Ася», Джон осторожно подошёл и подхватил висящий до земли повод.        — Ах ты, негодяйка! — воскликнул он, принимаясь удлинять стремена под себя, потому что собирался посадить Женю на Скарабея и заодно приструнить капризную кобылку. — Как тебе только не стыдно! Что за пакости! Фу, фу, какой позор… — Рыжая только косилась с совершенно невинной мордой. Джо знал такие экземпляры: не злые, но хулиганистые и очень чуткие, они любили пользоваться слабостями седоков и совершенно в этом не раскаивались. Не повезло Жене…        Оглянувшись, он увидел, что девушка поднялась на ноги и стоит, крепко сжимая повод, но стараясь держаться подальше от жеребца. Он хлопнул Асю по лоснящемуся плечу и потянул за собой обратно по тропе.        — Жень, давай, я сейчас подтяну стремена, и ты на Скарабее поедешь, да? Он спокойный, а с этой штучкой я справлюсь… — начал было он, но Женя перебила:        — А вдвоём можно на Скарабее?        — Ээээ… да, в принципе, да, — растерялся Джон. — А что?        — Я одна не поеду. Лучше пешком пойду.        В её голосе прозвучала решимость и страх, Джонни вздохнул, соглашаясь:        — Хорошо. Я давненько не ездил без седла, но на этом красавце можно… Ты зря боишься, но если настаиваешь… хорошо! — Наклонившись, он подобрал ярко-лиловую кисть сирени и протянул Жене. — Держи. Это должно было быть для тебя…        Всё-таки укоротив путлища, Джо подсадил девушку, а потом, примерившись, вскочил на широкий круп Скарабея позади седла и поёрзал, устраиваясь надёжнее.        — Прости, дружище, — сказал он коню, удивлённо повернувшего к ним голову, — благодари свою подружку… Потерпи, мы не тяжёлые. Жень, ты держи поводья Аси и не бойся. Теперь точно не бойся ничего.        Он обхватил её левой рукой, а правой встряхнул повод, и умница Скарабей размеренно зашагал по серпантину дорожки, фыркнув в сторону кобылы, от чего та обиженно затанцевала.        — Смотри, он её упрекает! — воскликнул Вейр, чтобы отвлечь Женю, которая сидела вся окаменевшая и, казалось, боялась дышать. — Вот всё понимают, точно. Ох, и хитрецы!        Женя перевела дух и чуть расслабилась, он ощутил, как под его рукой она немного откинулась назад, касаясь лопатками, а на крутом повороте тропы прижала его руку к себе крепче и пробормотала:        — Вот с тобой мне даже нравится… а то я всю дорогу и не видела почти ничего…        — Неужели так боялась? — удивился Джон. — Ну, а что же не сказала? Не поехали бы.        — Когда поняла, что не перестану бояться, мы успели далеко отъехать, — голос у неё уже был вполне спокойный. — Да и стыдно как-то было…        — Чего ж тут стыдиться? Ты смелая! Ты на доске такие вещи творишь!        — Вот именно… Но доска — это другое. Там я сама за себя, — задумчиво произнесла Женя. — А тут фактор непредсказуемый… Я ведь даже командные виды спорта не люблю. Только посмотреть, а участвовать — ни-ни.        — Понимаю, — под нос себе пробормотал Джо. — Сам такой…        — Что? — обернулась девушка, не расслышав.        — Да, неважно, — улыбнулся он и снова заложил ей за ухо непокорную длинную прядь. — Ты индивидуалистка. Это тоже неплохо.        — Ой, — она вдруг перехватила его левую руку и коснулась пальчиком: — У тебя здесь написано «С Богом»? По-русски? Как-то необычно для американца, нет? Не расскажешь?        Джонни нахмурился было по старой памяти, но потом вновь заулыбался. В конце концов, почему бы и не рассказать? Этот этап его жизни остался уже так далеко позади, что даже вспоминался как нечто ненастоящее… словно кино посмотрел…        — Ну, что сказать… — начал он. — То, что я люблю русский язык и вообще Россию, ты уже догадалась, конечно, а татуировку эту я сделал, когда принимал одно тяжёлое, но необходимое решение… Когда решил расторгнуть свой брак.        — Ты был женат? — удивилась Женя. — Долго?        — Чуть больше двух лет.        — А почему развёлся?        — Много всего… — Джо пожал плечами. — Мы оказались слишком разными, как выяснилось. Но всё равно, решиться было нелегко, и я искал опоры… хоть какой-нибудь… И эта строчка, кстати, очень помогла.        — Да… — задумчиво вздохнула девушка. — Надо будет в следующий раз попробовать этот способ…        — Ты тоже разводилась? — в свою очередь удивился Вейр.        — Нет, просто расставалась, — встряхнула волосами она. — Но тоже было нелегко…        — А у тебя какая была причина?        — Мировоззренческая, — настал её черёд пожимать плечами. — Ему хотелось, чтобы я отказалась от кое-чего… а я отказалась от него, в итоге.        — Чтобы отказалась? — Джо даже удивляться уже не стал. Как похожи люди, господи! И неважно, где живут, чем занимаются, какого они пола и возраста… У всех одно и то же, одно и то же… — От спорта, да?        — Ага, — беспечно кивнула Женя. — У него были слишком традиционные взгляды на гендерные роли, так сказать… А я решила, что это никакая не любовь, ведь правда? Вот ты как считаешь, Джон? Ну, вот если бы ты, к примеру, не мог догнать меня на склоне, сделать такой трюк, как я, ты что, тоже считал бы себя оскорблённым? И требовал бросить доску и пойти учить детишек рисованию, как положено по диплому? И варить тебе борщ? Скажи!        — Вау! — засмеялся Джо. — Думаю, я бы гордился тобой, честно! Тем более, что ты ещё и рисуешь! А борщ я и сам умею варить!        — Повезло твоей девушке, — заявила Женя, явно совершенно уверенная, что у такого парня не может не быть девушки, особенно если он в разводе, и Джонни хмыкнул, представляя себе свою «девушку»… Как там, интересно, «она», наверное, на катке, тренирует малышей, или в кабинете разбирается с делами, а может, едет в Мартиньи к маме… Думает ли о нём? Скучает ли… — Таких, как ты, мало. Завидую ей… Ты надёжный…        Она неожиданно откинула голову ему на плечо, прижимаясь спиной к груди, и Джо ощутил, что она доверяет ему и чувствует себя в полной безопасности, но в то же время тревожно и взволнованно. Сперва удивился, но через мгновение его озарило: он нравится ей… как мужчина. Он возбуждал её, это было ясно. По-настоящему возбуждал. Он вдруг вспомнил её взгляды, и жесты, и неосознанные моменты флирта, которые она, очевидно, даже не контролировала… Она ничего не знала о нём. Он для неё — просто парень… Он иностранец, который мелькнёт в её жизни, как зарница, никаких перспектив, никаких планов… И всё же он её возбуждает, это не сыграть, да ей и не нужно… Внезапно Джон почувствовал, что один своевольный орган слишком заинтересованно отнёсся к этому открытию, и недоверчиво поёрзал, чтобы удостовериться. Ошибки не было. Возможно, свою роль сыграло приключение, стресс и адреналин, но факт был налицо, так сказать… К счастью, из-за поворота тропы уже показались строения конно-спортивной базы, и Джо решил на время отложить исследование этого вопроса.        — Что случилось? — кинулись к ним сразу трое. — Неужели сбросила? Вот паршивка! А как притворялась! Мы думали, отучилась! Извините, извините, пожалуйста! Вы не пострадали? Всё обошлось? Давайте, мы вас на нашей машине отвезём! Сейчас водителя вызовем, а вы пока, может, чаю попьёте, или кофе? Может, перекусить хотите?        На кофе они согласились, и Джон, попросив иголку с ниткой, несколькими стежками прихватил оторванный рукав, с удовольствием наблюдая круглые от восторга глаза Жени и смущённый румянец, когда он небрежно-ласково трогал её плечо и отводил с шеи волосы. Флиртовал… И ему это нравилось, чёрт побери!        Когда машина уже выезжала на улицу, где Женя жила, она вдруг спросила, отчаянно вздрогнув голосом:        — Джон, а ты ел когда-нибудь пирог с шелковицей?        — С чем, с чем? — не понял Вейр.        — Ну, тутовые ягоды, mulberry, не знаешь?        — Аааа, понятно… А с ним можно печь пироги? — искренне изумился Джон.        — Ещё как! Я вчера пекла. Приглашаю! — Она смущалась, но смотрела прямо и смело. — Так что?        — Конечно, с радостью! Где ещё я такое попробую! — Сердце ускорило бег. Приключение продолжалось.        Джон всё-таки очень любил Россию!