Софист, часть 1. Песочница

      Задача по достижению мастерства в изготовлении стрел и болтов увлекла Софиста настолько, что он, вопреки ранее намеченным целям влиться в местное общество, презрел главный зал таверны, уединившись подальше от шума: в прохладной, но тихой мансарде. Он даже подумывал сжульничать, воспользовавшись посохом. Однако же и в транс себя не загнал, поскольку нуждался во всех эмоциях – даже в раздражении на топающих постояльцев, туда-сюда без конца мотающихся по старым скрипучим половицам и рассохшимся ступеням.       Поначалу уставший юный мыслитель, жавшийся к чуть теплой трубе, черпал вдохновения с лыж, как ни странно. Полозья специально обрабатывают для лучшего скольжения. Воздух тоже оказывает сопротивление – почему бы стрелы не делать сверхгладкими? А еще у некоторых лыж есть дол, который не позволяет им разъезжаться в стороны. И Софист знал, что выпущенная стрела – рыскает и вибрирует. Был бы он обычным молодым человеком, постарался бы запрячь мага, чтобы тот запечатлел полет стрелы. Здорово, если бы удалось визуально превратить несколько ударов сердца в сотню - тогда бы удалось детально разобрать полет. Однако имелся непредставимо лучший и сугубо личный инструмент для того, чтобы для последующего анализа рассмотреть летящую стрелу во всех подробностях, мыслимых и не мыслимых. Потом. Софист не хотел портить себе радость открытий. Главное, отвратить других от подобной идеи.       Раздумывая о стержне, составляющем основу снаряда, Софист так и эдак повертел мысль о сухости древесины. Влажная - тяжелее. Соответственно, пропитывание лаком для придания гладкости утяжелит стрелу, и полученный выигрыш сведется на нет. «Да или нет? Нужно мнение эксперта и эксперименты», - задавался вопросом и сам себе отвечал Софист. Если нужно сделать стрелу легче, то самый логичный вариант – сделать ее полой. «Колос или бамбук!» - парень аж подскочил на кровати и тут же укутался в одеяла, поежившись. Стрела-трубка будет гораздо легче и прочнее обычной. Штамповка магией позволит провернуть такой фокус, а вот обычными инструментами столь ювелирная работа сделает деревянную стрелу по стоимости даже не золотой - алмазной. А еще в полость можно загнать взрывчатый или ядовитый газ. Главное, решил будущий мастер-стрелочник, оставить эту идею для себя. В загашник на заметку ушла и светлая мысль просто-напросто выращивать стрелы – магия природы при желании и усердии позволяет вывести любой плод фантазии. Покусав губы, парень составил задачу для разработки, чтобы заодно и мага занять. Нужен такой магический лак, чтобы обладал невесомостью, плохо впитывался, а по высыханию становился очень гладким. Стрелы связкой в него окунаются и некоторое время висят над трубкой, пока горячий лак стекает, застывая подобно воску. Получится идеально тонкий и ровный слой! И подвешивать надо за кончик, чтобы этот вес в итоге пришелся на оперение.       Мысли будущего мастера плавно перетекли к оперению. Оно стабилизировало полет стрелы. Плохое – тормозило. Парень припомнил все виды оперения, которые видел, сопоставил и сообразил, что большие размеры соответствуют более тяжелой и толстой стреле. Софист долго покусывал губы, пока лыжи вновь не вдохновили его, как ни странно. Оперенье позволяло стреле плавно скользить по воздуху! Отталкиваясь от этой мысли, юный друид подскочил из нагретой постели в холод – и тут его озарило – рыбами! В воображении Софиста сотни рыб-стрел заскользили в воде. Хвост и плавники! Они располагались крестом: плоский хвост вертикально, плоские плавники горизонтально. Так решались сразу две проблемы. Во-первых, хвостовое оперение больше не будет задевать рукоять лука. Во-вторых, передняя пара, находясь в центре тяжести, обеспечит хорошее планирование, а это – дальность полета. Собственно, этот принцип заложен в простейшей конструкции, где роль передней крыльчатки выполняет наконечник. Софиста постигло глубокое разочарование. Но он не отчаялся, решив все же дать хода идее как-нибудь на досуге смастерить спереди древка подобие рыбьих плавников. По крайней мере, они будут легко складываться при глубоком вхождении в тело, а при попытке вытащить обратным ходом будут раскрываться веером, пронзать плоть и легко обламываться, оставаясь в теле и выпуская яд.       О наконечниках Софист думал тщательно и основательно. Ведь суть всех остальных конструктивных особенностей стрел и болтов заключается в том, чтобы как можно быстрее и точнее доставить наконечник до цели. В итоге он обратил свое вынимание на проверенный тысячелетиями – лист. Эльфы в ходе его рассуждений оказались удивительными выдумщиками, подчерпнувшими вдохновение у самой природы. Во-первых, плоский лист играет роль крыльчатки. Хочешь дальность? Поверни горизонтально. Нужна скорость на близкой дистанции? Поверни наконечник вертикально. Софист знал, как драконы ложатся на крыло, совершая виражи. И выудил из памяти образ эльфийского колчана, у стрел которого вместо перекрестия чётких пропилов были ложбинки в виде восьми лучевой звезды. У ловких эльфов стрела не соскользнет с тетивы. И нет никакого волшебства в том, что из-за накрененного наконечника стрела совершит небольшой вираж, чтобы обогнуть, например, ствол дерева и поразить врага, спрятавшегося от прямой видимости лесного лучника. Во-вторых, пилообразные зубчики, загнутые коготки, раздирают плоть или обламываются в ней, открывая тончайшие жилы-каналы листа с ядом.       Идеи посыпались, как из рога изобилия. Наконечник из уплотненного дерева, внутри плоти врага прорастающий веточками. Наконечник или древко из рога, кости, хитина. Хрупкий капсуль или нечто мягкое после наконечника, которое от удара сплющивается и, как из губки, выжимается ядовитый газ, взрывчатая смесь, едкая кислота. Вообще вместо дерева можно подобрать какой-нибудь более легкий и крепкий, возможно, пенообразный материал…       Софист с горечью признал, что не является первооткрывателем ни одной из идей, пойманных им за хвост в этот холодный зимний вечер. В общем, на этом благодатном поприще стрелкового убийства себе подобных все давно открыто, основательно забыто и заново придумано. Такими же вот восторженными и шибко умными юнцами, желающими своротить горы, но обнаруживающими лишь кочки – могилы чужих открытий.       Все эти так называемые изобретения ведут к усложнению техники производства, давая очень незначительное преимущество по заоблачным ценам. Элитное оружие востребовано, конечно, но в крупных сообществах, где их наверняка оценят и адекватно заплатят, а обычным воякам, как на заставе Олостина, требуется простой, быстрый и дешевый способ массового производства - вложенные трудозатраты должны окупаться. К тому же, здесь совершенно ни к чему продвинутые снаряды, поскольку тут никто не сможет толково распорядиться всем их потенциалом.       Чтобы добиться действительно чего-то стоящей новизны, к полуночи понял Софист, нужен тот самый ультимативный инструмент познания мира, который он не хотел покамест применять – любая сила оставляет след. Ни для рассматривания выстрелов из лука и арбалета, ни даже чтоб подглядеть за способами извлечения стонов, раздававшихся с трех направлений и мешающих спать. В конце концов, ум – вот главный инструмент познания окружающего мира. И, как известно, утро вечера мудренее.       Поутру юношу захлестывала жажда деятельности – его увлекла принципиально новая идея создания жидкой древесины! Одна часть его успела привыкнуть нестись вперед лавиной. Другая его часть привыкла к размеренной жизни отшельника, в добровольной изоляции сконцентрировавшегося на обретении великих сил. Рассудок всегда превалировал над эмоциями, как в потемках блуждая в своем превосходстве, но сейчас, кажется, ослабил вожжи, учась радоваться…       - Господин, а это правда, что бельё в ваших руках становится новее нового? – Робко спросила незнакомая подавальщица с примерно год как округлившейся грудью и пока еще слишком доверчивым серым взглядом.       - Гы-гы, не мели чепуху, Кери! Нашла о чем спрашивать костлявого оборванца, - оторвался от утиной ножки толстобрюхий мужик с мышиными глазенками, охочими за прелестями молодух. Манеры аккуратно трапезничающего соседа его раздражали. – Принеси-ка мне еще эля!       - Раз антиквар злится, мисс Краса, значит, видит в слухах долю правды, - ответил парень будущей белокурой милашке, чей бутон только начал раскрываться. У него на языке вертелось вострое словцо покруче и обиднее, но хорошее настроение смыло его – затевать перепалку охоты не было.       - Кхе-хе-хе! Да барыга он, паря, самый натуральнейший! – Раздался из-за стойки смех старухи. И пятидесяти нет, а уже седая и морщинистая. – Кери, чего застыла жвачной телкой? А ну марш на кухню, внучка! А вы ешьте горяченькое, мистер Софист, не кружите глупышке голову заумными мыслями. И ты, Стэн, слышь меня, уткни в плошку свое пошлое рыло и не смей даже мечтать о Кери! Оскоплю в евнухи, - пригрозила матрона. Обращалась к ним обоим, судя по взмахам замызганного полотенца и наточенного ножа, все еще профессионально ополовинившего тряпку для протирки столов.       Несколько медяков за соседним столиком поменяли владельца. Синеглазая вертихвостка перед тем, как скрыться за служебной дверью, бросила вполне взрослый взгляд на миловидного парня, ответившего взаимностью на заигрывание - подмигнул. Он и сам до конца не понял, зачем это сделал, но и ухом не повел, когда перед носом просвистел нож.       - Совратишь мою внученьку – убью, - холодно прокомментировала престарелая женщина, не глядя подбрасывавшая ножик за кончик лезвия и ловившая за него же.       - Ха-ха, паря, ты попал! Теперь это дело мужской чести, - загнул молодой мужчина из охраны дворянина, еще почивавшего после вчерашних возлияний.       - Знаю я вас, паршивцы, обесчестите мне девку и текать от брюха, - проскрежетала бабка, знавшая, на кого можно бочку накатить, а на кого не стоит. Но на сей раз ее чуйка дала сбой.       - Дети – святое, - жестко и болезненно выдал представлявшийся Софистом. Слишком ясное и болезненное напоминание о том прошлом, где беременных невестку и случайную любовницу кроваво принесли в жертву на алтаре богини-демоницы.       С напрочь испорченным настроением он оставил перловку недоеденной, быстро влез в подпираемый посохом полушубок и вымелся прочь из трактира. От него шибало такой мрачностью, что у трактирной кошки шерсть дыбом встала. Домашний зверь с шипением сиганул прямо в противоположную сторону, с испугу проскрежетав когтями по каменной кладке и очутившись под потолочной балкой. В зале таверны еще несколько минут после хлопка дверью царила мертвая тишина.       За порогом Альтер-эго Софиста сумело взять себя в руки после внезапной вспышки с осмыслением простой истины: он не сможет зачать одних детей, чтобы пожертвовать ими ради спасения других. План рухнул, не успев начаться. Такой весь выпестованный и продуманный, но построенный на гнилом фундаменте. Адски трудно пережить потери, однако еще сложнее знать, что их всё еще можно избежать… Но без жертв все равно не обойтись, иначе само мироздание в лице пастыря своего Лорда Ао устранит угрожающего целостности континуума «баламута», превратив его мнимую смерть в подлинную.       Хитроумно подвешенные чары света помогали отбрасывать тень солнечным часам на башне ратуши, показывая время круглые сутки - одиннадцатый час дня. Слонявшийся в прострации юный друид, обнаруживший себя на площади, досадливо вздохнул, отходя в сугроб и пропуская звенящие бубенцами сани с овцебыком в упряжи.       - Привет, Панкер, - полуобернулся юный друид с кольцом-совой на пальце, скрытом варежкой. Аналог сакрального заклятья Взгляд Тоджанида позволял видеть вкруговую. – Давно хвостом заделался? – Спросил он без эмоций и чисто для порядку, поскольку сам уже вспомнил, едва озвучил мысль.       - С трактира, - угрюмо ответил солдат, посланный за гражданским лицом, не далее чем вчера им избитым. Обычно веселый и жизнерадостный, сейчас Панкер пребывал в пессимистичной растерянности. Трактирный инцидент спутал все его карты столь же надежно, как вчерашний спарринг.       - Печально. Спасибо, что хоть не тревожил и дал прийти в себя, - блюдя вежливость, заставил себя сказать юноша, давший кое-кому твердое обещание не замыкаться в себе. Ему казалось, что он уже выплакал все слезы – ан-нет. Раненая сосна тоже истекает живицей… - Мне сказали, здесь уважают Лесных - ложь. Я немедля покидаю это место, больно здесь находиться. Беги солдат, доложи об этом.       - Так просто?.. – Смог выговорить боец, огорошенно глядевший на то, как из двух выуженных из-под снега щепок вырастают первоклассные лыжи. Если он и хотел извиниться, то так и не смог решиться. Зря лейтенант возлагал на него надежды, посылая одного, хотя офицер просто не мог предвидеть произошедшего. Если бы только Панкер сразу подошел к еще не усевшемуся завтракать Софисту, а не выжидал у моря погоды.       - А чего ты ждал? Злых пророчеств или проклятий?..       «Холтерс за враньё сам жизнью ответит – поверит лгуну; Панкера всяк предаст, кого он партнером сочтет, а жития не дающую бабку прирежет сама же внучка», - так и рвалось, так и рвалось из уст: «Всяк друид будет знать – здесь ему не рады. Застава потеряла расположение треантов». Болит там, где еще способно зажить…       - Здесь мне раскрыли глаза, - юный заклинатель дважды сплюнул клейкой массой, крепко сцепившейся с носками обувки. - За это следует быть благодарным, а не проклинать. Прощай, - произнес юный друид, неуклюже заскользивший на лыжах.       - Там мороз и волки… - нашелся выбитый из колеи солдат, одновременно загораживая обратную дорогу, ведущую к западным, караванным воротам.       - Волки вновь согреют…       - Приказано сопроводить…       - Отвали! Пока по-хорошему прошу.       - Эй, служивый! Помочь чем? – Подошел сердобольный прохожий, один из нескольких случайных свидетелей. Вполне разумно себя повел, больше доверяя стражнику.       - Да, Панкер, чем тебе еще помочь? За кости во время дозора, - достаточно громко произнес Софист, - только на себя пеняй. И не стоит серчать, что кто-то зорче тебя оказался. Если что-то еще надо залечить, болван, то обращайся к аптекарю, а меня не преследуй больше, - быстро произнес Софист, взявший инициативу в свои руки из-за желания скорее покинуть несчастливую и душную заставу Олостина. Понятливому мужику хватило реакции солдата на правдивые слова юного друида. Кому ж понравится, что дозорные играются вместо дежурств, оплаченных из кармана всех фермеров округи?       - Ты правда игрался на посту, х*** собачий?.. – Охренел опрятно одетый прохожий с тубусом под пергаменты и свитки.       - Я… я… - начал заикаться обескураженный юноша. Сглотнул и опустил взгляд, второй раз попавшись на тот же прием, что и перед спаррингом.       Подобрать правильные слова он не успел. Еще один фермер лет сорока, услышавший про кости во время дозора и скривившийся от давней боли потери кого-то близкого, не стал церемониться и сгоряча заехал своим кулачищем прямо в глаз проштрафившемуся солдафону. Пользуясь случаем, Софист без угрызений совести смылся с места происшествия.       Едва не свалившись, юный друид разломил посох пополам, две палки истончились и удлинились, обзаведясь удобными ручками. Дело пошло на лад, но все равно потребовалось войти в транс, чтобы должным образом контролировать движения и казаться нормальным лыжником, а не только что вставшим на полозья неучем. Если на воротах и был приказ задерживать кого-то с посохом, то он точно не касался лыжника с шарфом по глаза и в полушубке, волшебным образом замаскированным под снег – как у большинства егерей.       Линяющий из укрепленной заставы подросток вполне осознавал, что этим своим вспыльчивым и глупым побегом обесценивает все свои вчерашние достижения, но ничего с собой поделать не мог – невыносимо стало быть здесь.