Глава 19.
12 июня 2015 г. в 05:21
Еще не все в толпе поняли, что произошло внутри их душ и в Общем Зале у них за спинами. Но абсолютно точно никто не удивился, когда уменьшившаяся сова вернулась и вместе с серебристой веткой обернулась кольцом. Окольцованный подросток с места метнулся в дом, а торчащий из земли корешок вырос за ним в ажурные решетчатые воротца в зеленую сказку с первоцветами. Людская волна отхлынула в Общий Зал.
Все та же одинокая пробковая кровать, у изножья короб-стол с вылепленной серебристой посудой, медвежьи шкуры по бокам и большой котел, скромно стоящий у стены справа от входа. Вскользь мазнув взглядом по не изменившейся обстановке, сгорающий от нетерпения Софист попытался сходу обернуться в сову. Он ничуть бы не жалел о том, что пропустил целые декады попыток обратиться птицей не ногой в лапу, руку в крыло, хвост, голову, клюв и по другим частям, а целиком и разом, вместе со шмотками. Софист знал, что надо попросту впустить каплю сознания Уллю из кольца в себя – птичьи инстинкты, пластику и сноровку. Мир расцвел бы красками и едва не оглушил мириадами звуков, если не концентрироваться, сливающихся в сплошной фоновый гул подобно тому, как свет льется с небес. Сколько бы он привыкал к этому, мучаясь головными болями и прочими расстройствами организма и психики?! Однако ничего не вышло… Кроме нескольких перьев в волосах. Сработал внутренний запрет. Необходимо последовательно пройти все этапы от и до, чтобы в процессе обучения собрать драгоценную информацию.
Не скоро еще Софист сможет расправить крылья и насладиться полетом, как та эльфийка-пустельга. Однако он совершенно не унывал! На душе было необычайно воздушно, светло и радостно, бесшабашное праздничное настроение охватило всего насквозь. И в доме было кое-что, которое пропустить ну никак нельзя - подросток благоговейно опустился на колени перед божественным очагом-престолом, вскоре прильнув к напольному провидческому зеркалу. Мысленная просьба Вершку, живому дому-часовне, и вот прошла рябь, вместо светлого дымохода – появился Арахор. Словно наяву, нарисовался переданный деревом открытый мыслеобраз: огромный улыбающийся треант простер длань над деревцем-малышкой. (иллюстрация 096) Вершок разомлел от внимания своего бога, затопив домашнюю полость в коре эманациями безудержного счастья, искреннего и незамутненного, а еще пенек простил за зверства, учиненные с ним в процессе пересадки из Высокого Леса на продуваемый склон холма. Помещение наполнилось душевным теплом и уютом, как в лучших домах дриад. Леснику не сыскать лучшего места для жизни и отдохновения!
К сожалению, нельзя было выпускать контроль за ситуацией в Хиллтопе, утопая в благости и ощущениях уютного гнездышка, такого родного… Наклонившись и чмокнув Арахора в лоб, Софист нехотя мазнул ладонью, сметая рябь, возникшую после таяния образа Пращура Деревьев, оживившего и благословившего сердце будущего Леса в предгорьях Нетерских гор как продолжения зоны влияния Его Высокого Леса. В чудесном зеркале проступило небо с полным эффектом присутствия - один из оградных ласпэров стал шпионом. С высоты кроны хвойного дерева Софист хорошо различил нужную птицу, через окно заглядывавшую в Общую Залу, где деревенский люд охал и ахал. Где каждый мужик после поклона в ноги счел своим долгом хлопнуть по плечу Гилфорда, гордясь за своего жреца, заткнувшегося за пояс заезжего друида, без своего старшего-мастера что-то там «накосячившего» в конце и шуганувшего всех от лесной часовни – Высоколесье вообще пугающе для непосвященных.
Управление фокусом внимания было интуитивно понятно – Софист ткнул рукой в синелист близь общественного здания с освященной капеллой Илматера. Передаваемые ощущения поблекли, хотя это явление временное – мицелий вскоре охватит своими гифами весь холм.
Внезапно подросток захихикал. Со стороны бы смотрелось глупо, но уж Софист совершенно точно знал: как он с первого взгляда запал на Мару, так и его Альтер-эго, избавившись от давления за прошлые обеты, втюрилось в юркую и яркую пустельгу с солнечно-золоченым опереньем тельца. Хмыкнув, подросток с полным на то правом следующим выбрал дерево в садовой роще мага, а потом и вовсе за пределами Хиллтопа. Через лигу прыжков доступные ощущения сузились до визуально-звуковой информации, доступной человеческому восприятию и дальше не уменьшались. Софист до самой реки Руавин слазил и только потом снизошел до того, чтобы милостиво вернуться обратно, одним движением руки сметя дальний обзор ближним ласпэром.
Вскоре пустельга-соглядатай сочла, что уж на сегодня лимит чудес точно исчерпан и что добытые сведения слишком важны, чтобы еще дольше оставаться в Хиллтопе, дожидаясь возвращения орденцев. Птица сделала круг над нежданно-негаданно повысившей статус деревней и упорхнула к рощице в западном направлении – за руслом сошедших лавин. Софист невольно распахнул глаза, с полуоткрытым ртом уставившись на благородную солнечную эльфийку, с хищной грацией распрямившуюся на месте приземляющейся пустельги. Статная, в смысле, жилисто стройная и с крупной грудью со вздернутыми сосцами за безрукавкой из мягко выделанной серой кожи. Бюст выгодно выделялся ремнями и висящим за спиной егерским рюкзаком с мечом и складным коротким луком, а также бутылочной флягой-термосом и футляром со свирелью или какой дудочкой. Толстые сегменты защитно-пижонской юбки из тисненной кожи с висюльками-амулетиками скрывали накаченные мышцы и сглаживали в меру крутые бедра, изумительно тонкую талию утолщал пояс, скрадывая шикарную фигурку под бальное платье. Фиолетовые оттенки одеяния подчеркивали ее природные тона: кожа золоченой слоновой кости с простого вида татуировкой на лице, антрацитовая радужка без зрачка, свободно распущенные волосы золотисто-пшеничного оттенка. На вид девушка лет восемнадцати-двадцати на деле разменяла полтора века, еще в юности став следопытом и по сей день не изменяя этому роду деятельности. Рост в пять софистских футов и заманчивая комплекция, испорченная тугими мышцами, развитыми от не свойственных девушкам занятий. На вкус подростка ей недоставало мягкости очертаний и нежной припухлости Мары… Но голова все равно закружилась по солнечно-золотой Аяле. Судьба – коварная злодейка! (иллюстрация 097)
Тем временем, благородная эльфийка, обоснованно предпочитавшая в украшениях чистое золото, глянула в перстень с черной полусферой, дымно помутневшей и через несколько ударов сердца прояснившейся. Софист попытался приблизить фокус и рассмотреть область, что показалась в дорогущем провидческом перстне со встроенным колдовским шаром из мориона. Но опытная охотница что-то успела заподозрить, бросив внимательный взгляд на шпионящее дерево. Благо повышенная интуиция и молниеносная реакция спасли от разоблачения – нависающий над провидческим зеркалом Софист успел левой рукой ткнуть в другой ствол. Арфистка не владела арканной магией, потому была вынуждена прибегнуть к перстню телепортации: ее вариант был явно фамильный – с родовыми соколами. Выгнутыми спинами, повернув головы в разные стороны, они удерживали еще один морион – тоже под цвет глаз высокорожденной эльфийки. Дорогая вещь не требовала каждый раз после применения вставлять очередной фокусирующий кристалл, как поделки дварфа Дрогана, но не терпела суеты. Встревоженная и напряженная Айла вынужденно потратила несколько драгоценных ударов сердца, прежде чем хитро соединила морионы обоих перстней, в мгновение ока исчезнув в телепортации без всяких всполохов – вестников бесталанных чар. (иллюстрации 098 и 099)
Софист вздохнул, еще около минуты пялясь на опустевший пятачок снега без единого следа высоких лесных сапог с дюймовым пяткой-каблуком, благодаря магии бесшумных и не оставляющих отпечатков. Он тоже влюбился: в пластику изящных и точных движений, супротив размашистых и суетливых у юной поварихи, привыкшей сызмальства крутиться на кухне и шустрить меж трактирных столов. По сравнению с танцующим журавлем Аялой, деревенщина Мара – неуклюжая медведица. Едва определив Ханию в промежуточное звено, Софист насупился, сообразив, что угодил в ловушку Альтер-эго: он тоже стал вожделеть высокородную эльфийку из корманторского эльфийского Дома Аластрарра, на чьем гербе – сокол, а передающаяся по наследству родовая магия – склонность к аниморфизму. Не вот прям сейчас в постель, а как некий идол для мечтаний и стремления к собственному совершенствованию – дабы стать достойным близко познакомиться и когда-нибудь возлечь с королевой грез. Ну, просто зазорно и очень стыдно быть тощим и нескладным человеческим подростком в одной постели с ней, солнечной эльфийкой благородных кровей…
Развернувшись, юный соглядатай начал «прыгать» меж деревьев, за несколько минут отмахав десятки миль до Сандабара. Звук вовсе пропал, а изображение помутнело и сузилось, однако любопытствующему Софисту вполне хватило увидеть и оценить неприступность крепости. Ров, похожий на крутой и глубокий обрыв. Одинокая скала с вершиной, некогда срезанной одним из могущественных арканистов Империи Нетерил для создания собственного летающего города-острова. Три укрепленных магией моста напоминали тропы в скалах – двум повозкам не разминуться. Толстые стены и башни сплошь круглого или квадратного сечения. Минимум зеленых насаждений – так тесно ютились высокие здания. В тихом дворе укрепленной гостиницы «У Балдивера» старый и чуткий охранник, получеловек-полудварф в амуниции по лекалам формы стражников-дварфов, постучал копьем по дереву, начавшему странно качать кроной и поскрипывать… (иллюстрации 100-102)
Смахнув ладонью вид Сандабара, арканный иерофант поднялся и нехотя принялся готовиться к работе, первым делом призвав пару самых рогатых баранов ради изъятия их особо крепких рогов. Покружившись с посохом, Софист при помощи волшебного шепота ветра отправил бойкой Куадке замечательную идею, не найдя в себе настроения без фальши и пошлости ухаживать сегодня за Ханией, к тому же, следовало реабилитироваться перед народом и еще сильнее сплотить жителей, разбитых по фермерским хозяйствам. Собравшись, друид осторожно ступил на своеобразный подиум, ничуть не оцарапав темную гладь зеркала-очага-престола. Сосредоточившись, Софист применил сакральное заклинание из второго круга – путь-корень. Маги вообще умеют применять малую телепортацию еще на первом круге, лесники тоже могут мгновенно перемещаться на малые дистанции порядка сотни-двух футов, но строго по корню выбранного касанием дерева, а начинающие вовсе лишь от ствола, в который как бы ныряют, на выходе получая легкое головокружение. Так и Софист буквально вывалился – это вестибулярный аппарат не выдержал крутого переноса по виткам спирали того корня, что тянулся от Вершка в подземную лабораторию. К тому же, прошлое путешествие по корням от Эверлунда организовал Арахор, а теперь Софист сам колдовал. Свою лепту внес и прихваченный большой котел, неуклюже покатившийся по ступенькам и рассыпавший все полешки – оступились волшебные ножки подставки. Произошедшие изменения и воля полубога вдохнули новую жизнь в магические рунические письмена в этой старой лаборатории, поэтому грохот и эхо сильно сгладились.
Оклемавшись и подвесив к кроне синелиста пару сгустков солнечного света, юный мастер, желавший быть на солнышке и не знать ни забот, ни хлопот, собрал дровишки и рога обратно в котел – настал крайний срок и пора было отработать данное слово и сто злотых в райд. Коробку с примерами болтов для мини-арбалета Софист положил отдельно. (иллюстрация 103) Осмотревшись, новый хозяин лаборатории первым делом отыскал выход наверх. Пришлось тратить время и силы, чтобы протянуть корень к синелисту на поверхности и в щебень уничтожить обнаруженную винтовую лестницу. На всякий случай и коридор бы завалить, но такие подвижки и обвалы слишком заметны, а прикрывать подобные работы магией Софист не готовился.
Отыскав плиту, использовавшуюся прежним хозяином для оставления напольных схем и магических кругов, Софист превратил кольцо в указку со светящимся синим кончиком. Как когда-то на месте нынешнего дома-часовенки, он магией начертил несколько круговых печатей с руническими иероглифами внутри. Задав область и параметры, арканный иерофант забросил серебристую удочку в сторону русла сошедшей лавины. Чутко прислушиваясь к внутренним ощущениям, Софист сделал подсечку, словно выуживая добычу, крутанул и шлепнул. В указанной стороне засветился магический круг призыва – валун доставлен.
Следующие полчаса друид лепил рабочий стол, пока что ярдовой высоты – под отливку арбалетных болтов. Всяких видов куча, как самого древка, так и оперенья с наконечниками. Под свои арбалеты и виды деятельности, даже под каждого зверя есть свой снаряд. Однако ведомственный заказчик нуждался в конкретных типах и под оборонительные нужды. Это ограничивало выбор. В итоге столешница была рассечена на четыре части: под миниатюрные, под легкие и под тяжелые арбалеты, а последняя не под древка, а для наконечников.
Из-за лимита по времени и силам собранный и напряженный Софист прибег к помощи волшебного посоха. Истончил, четко вообразил форму с винтовым отверстием под наконечник и выемками для оперенья. Затем воплотил образ и размножил, еле удержав выросшую ветвь с сотней кончиков. Здорово бы выручил взрослый и сильный помощник, но Софист не собирался даже Фаргана посвящать в этой свой конспиративный бизнес. Повинуясь мысли, на нужной отметке выросла прямая доска, дабы исключить появление бугорков. Примерившись, подросток опустил гребенку на пластилиновый камень, начав аккуратно и равномерно вдавливать ветку, углубляя по самую доску-фиксатор. Готовя следующую серию, мог бы сдвинуть «ползунок», но из-за различий в толщине и вероятных ошибок при масштабировании решил не рисковать и еще дважды проделал процедуру, начиная с подготовки исходного образца. Четвертую каменную плитку в нынешний раз предстоит обратить в песок, чтобы высвободить готовые наконечники сложной формы. Софист пока еще не был готов работать с камнем так же филигранно, как с деревом, и не придумал иного способа отливки заготовок, остановившись на гладком граните, не смачиваемом производимой друидом субстанцией. Поэтому юный мастер серебристой скалкой раскатал камень на деревянной подложке, потом сделал из серебристого шеста крупную вилку с лезвием ножа на другом конце. Заклинание тайного лезвия из первого круга придало дереву острейшую заточку мифрила. А дальше началась занудная работа: придать зубцам нужные формы наконечников под арбалетные болты; воткнуть трезубец; придавить пластилиновый камень, чтобы плотно облепил форму; изменить наконечники на иглы; вынуть трезубец; отсечь кусок камня. И так сто раз!..
Большой котел – чудеснейшая емкость для сжиженной древесины. С Коллином Каллуна он катал колбаски, подспудно втирая в пластичное дерево воск или горючие масла – для лучшего пламени и скольжения в воздухе. Однако продуктивнее сразу их добавить в жидкое дерево. Проблема в том, что подобранное масло от температуры легко воспламеняется, а у воска высокая температура плавления – магией сжижать еще труднее. Еще одна нетривиальная задача – основательное перемешивание субстанций с разными плотностями и другими характеристиками. Решение уже найдено - призвать меньшую разумную водную элементаль. Посулив светящегося магией сока синелиста, ее можно легко уговорить потерпеть горячий воск. Но еще надо проводить эксперименты с добавлением в раствор железного порошка и наложением чар статического поля, которое возрастет при трении о воздух и даст воспламеняющую искру. Впрочем, на сегодня нет задачи создать нечто эксклюзивное к ярмарке – пока что хватит ранее изготовленных гончарных изделий из дерева. К тому же, сейчас нет ни нужного масла, ни правильного воска, ни железного порошка. Поэтому Софист не выпендривался, банально превратив отчищенные от коры дрова в жидкость и помешав серебристой поварешкой. После чего слегка сгустил и аккуратно залил изготовленные из камня формы, оставив затвердевать естественным образом.
Малый котел – чудеснейшая емкость для жидких рогов. Софист знал, что предстоит повозиться и попотеть, проделывая с ними тот же фокус, что и с древесиной. Поэтому он сперва потратил получас на отращивание и обращение своих ногтей в птичьи когти. Поначалу удлинил пластинку на указательном пальце, начав осторожно обращать с самого кончика. Потом кисть, затем обе кисти - состриг в котел с рогами. Помучившись несколько минут, Софист сумел распространить разжижение со своих когтей на бараньи рога. Потом быстренько отрастил еще ногти, превратил в когти, применил на себя заклятья улучшенного волшебного клыка, придавая когтям особую остроту и магическую проницаемость. Состриг в котелок и кое-как растворил. Заклятье, конечно, потеряло целостность, но котел на то и колдовской, чтобы помогать удерживать магию внутри себя. Далее Софист воспользовался ранее не раз проверенным и надежно применяемым на других заклятьем-родоначальником из первого круга, а не как только что использованные на себе из третьего. Помешивая серебристой ложкой, юное дарование добилось равномерного распределения чар: заостряющая магия охватила всю субстанцию, успешно и навсегда закрепившись на частицах из когтей самого заклинателя.
Сформировав из куска дерева воронку, Софист принялся спешно разливать субстанцию по формочкам. Сперва порционной ложечкой под меньший роговой наконечник, потом средний и больший. Умаялся за триста повторений, но когда каждое стоит злотый… Ведь известно, что самая дорогая часть стрел и болтов – наконечник.
Завершающий этап – перья. Софист начесал серебристым гребнем сотни совиных перьев, с каждым разом получая с себя все большее число и больших по размеру. Для чужих понадобился бы скальпель, но свои собственные друид с пятой попытки научился разделять, с одиннадцатой – ровно, с четвертой смог укорачивать оперенье вместо обрезания, с девятой – делать это ровно по заданному профилю. Аэродинамические свойства еще предстояло отработать вместо внесенных на глазок поправок с учетом облегченности наконечников, но для рядового состава стражи и такое качество сойдет.
Повозившись с извлечением заготовок, отрезанием лишнего и выдавливанием ногтем «пропила», сцепивший зубы Софист наконец-то приступил к еще более занудной сборке. Используя смолу ласпэра в качестве клейстера, подросток около часа кропотливо соединял элементы болтов: приделывал к древку оперенье и вкручивал зачарованные роговые наконечники. Потеков на кончиках не было, потому что лишняя смола впитывались в дерево для утяжеления, но магических сил на эти простые действия уходила прорва – из-за долбанного количества! Подросток обладал усидчивостью, но быстро невзлюбил монотонный, конвейерный труд.
Получались идентичные гладкие болты, способные пробивать простые латы без наговоров. Конечно, металл куда более пробивной за счет тяжести и твердости, но зачарованные рога выходили где-то посередке между простым металлом и заговоренным – цена должна быть соответствующая. Поскольку у финансируемого городом заказа стоимость, грубо говоря, будет фиксированная, то при расчете прибыльности по цене исходных материалов коэффициент у юного мастера Софиста на порядок превзойдет таковой у прежних поставщиков городской стражи, не говоря уже о времени изготовления партий по сто штук практически идеально повторяющих друг друга изделий. А уж если насобачиться с применением заклятья улучшенного волшебного клыка, придумать сопряжение наговоров и внедрить прочие инновации, то подобный эксклюзивный товар можно загнать в несколько десятков раз дороже – частным покупателям Уотердипа. Страже Эверлунда и текущего качества сойдет, тем более, уговор не касался наконечников, но если надо – нагреют и отвинтят (но сразу лучше не выдавать этого секрета производства).
С облегчением завершив дело в восьмом часу вечера, Софист формально успевал отправить партию Коллину, а он – их патрону. Вернувшись в дом-часовню вместе чистыми котлами и товаром, он достал пучок собачьих волос и призвал пса. Фгаур-рыв ластился, соскучившись по второму хозяину. Потрепав и немного поиграв с ним, Софист виртуозно применил заклинание опутывания: вьюнок обвил все арбалетные болты, образовав патронташ, навешенный на спину послушной посыльной собаки. Взяв новый клочок шерсти, друид отправил груз Коллину, сопроводив запиской:
«Привет, Коллин! Все здоровы и счастливы? Как устроились? Какие есть проблемы? Высылаю три пробные партии. Минимальная цена – треть от аналогов с металлическими наконечниками. Дадут меньше – ограничусь поставками ранее оговоренных оперенных древков. Дадут больше – будут некоторые улучшения качества за «твой» счет. Ответ надеюсь получить послезавтра на рассвете в мешочке с образцами востребованных форм наконечников. К спине приторочи три типа арбалетов, под которые делаются болты. О дате приема индивидуальных заказов не обрадую, стрелами тоже пока не займусь. К первому числу месяца гроз приготовь бурдюки с тем самым горючим маслом на один баррель, слитков воска по нашему рецепту на сотню фунтов и по бутылке подобранных нами составов для изделий с гончарного круга. Всего доброго».
Для чистоты сердца, ума и совести Софист с четверть часа провел в медитации, приняв на глади алтаря позу лотоса.
Прихорошившийся подросток улыбнулся Уллю, как обычно послужившему в роли замечательного зеркала с подсветкой, и направился на праздничный ужин, педантично прихватив обещанный брикет с вином, в свое время похищенным у компании знатных вельмож Эверлунда, в кои-то веки выбравшихся загород, чтобы посетить оздоровляющие Чудесные Пруды в западной части Верхней Руавинской долины.
Когда Софист вышел во двор, по его устному приказу за несколько ударов сердца свернулся и втянулся в почву плоский воротный барьер, стилизованный под многократно ветвящееся и завивающееся дубовое деревце с трепыхающимися на ветру наружными острыми листьями, способными превращаться в метательные звездочки.
За несколько часов в Хиллтопе ничего экстраординарного не случилось! Разве что Гилфорд страдал, потому что всю рассаду жители стащили в расширенный Общий Зал, да в нем же решили накрыть притащенные или наспех сколоченные праздничные столы на всех жителей Хиллтопа с угощениями от каждой хозяйки. Тут было полно места и попировать, и потанцевать. За отсутствием мэра Лодар ничто не смог противопоставить народной инициативе и вынужденно подчинился правилам игры, теряя всю прибыль за кучу, теперь уже, бесплатно наготовленной еды. Когда закупщики вернулись из Сандабара, ничего уже нельзя было изменить – пришлось отказаться от узкого круга званого ужина в доме Дрогансона в пользу сельской гульбы, призванной еще больше сплотить народ. Посему Софист, при таком скоплении людей не боявшийся пребыть в освященной богом капелле, предпочел уклониться от серьезных разговоров с пристрастием и уселся на скамью слева от Куадки, чтобы на пару с Пайпером купаться в лучах ее добродетелей, принимая заботу о мягкости сидения, о сытости желудка и красноте ушей, куда вливалась куча сплетен, слухов и пошловатых историй от без умолку тараторившей женщины, так и жавшейся к фермеру и будущему супругу, умело взятому в оборот. Так что обещанное другим вино распили обручившиеся с ближайшими соседями. Поскольку Хания сидела за другим столиком и часто выступала соло или наигрывала застольные песни дуэтом с Перл, то шестой «кирпичик» с благородным напитком остался дома у Софиста, до ночи отплясывавшего с будущими клиентками Бархатных Ручек и с громадным сожалением игнорировавшего Мару – под пристальным бдением черного ока.