Дело о винограднике

Эрих Рихтер Писк будильника, редкие проезжающие машины возле дома, смех детей, доносящийся из окна. Утро. Я медленно и лениво открыл глаза, уставившись взглядом в потолок. Вчерашний день закончился не совсем так, как я предполагал. Как я хотел. Я знал, что она может попытаться это сделать, но я ведь нормально относился к ней! Дал одежду, накормил и даже принес ингалятор, который купила Адель. Что ей еще было нужно? Какой смысл убегать? От воспоминаний о прошлом дне во мне снова закипали злость и раздражение. Все пошло не так, как должно было быть. Я не должен был этого делать. Но она напросилась сама. Она виновата. Я лишь сделал то, что должен был сделать. Поднявшись с постели, я принял ледяной душ. Только он мог привести меня в чувства. Надел чистую одежду, которая пахла прачечной, и прошел на кухню, минуя гостиную, где Кристель по-прежнему была прикована наручниками к батарее. Навещу ее позже. Прежде завтрак. Критично осмотрев содержимое холодильника, я закрыл его с громким стуком. Ничего нет. Все пусто. Пара яиц, старое подкисшее молоко и остатки вчерашнего овощного салата. Нужно сказать Адель, чтобы успела зайти в магазин до выходного дня. Сам я этого никогда не сделаю. Ненавижу выполнять домашние обязанности. Ненавижу делать что-то одно изо дня в день. Раздражает повторение. Заходить в магазин каждую пятницу за пакетом молока – раздражающая вещь. Потому как выбор еды не особо отличался изобилием, я снова завтракал омлетом. Еще одна вещь, которая раздражала меня сейчас. Как и вчера омлет. Одно и тоже. Устроившись за столом и склонившись над тарелкой, я принялся поглощать еду без особого удовольствия. Нужно просто съесть этот мерзкий омлет и начать свой день. Трапеза была недолгой. Уже через пару минут ковыряния в тарелке я услышал хрип Кристель из гостиной. За хрипом последовал скрежет наручников по батарее. Омерзительный звук. Снова хрип и скрежет. Придется встать. Я направился в комнату и, открыв дверь, кинул взгляд на бледное лицо молодой девушки. Она смотрела на меня своими широко распахнутыми глазами и, открыв рот, пыталась дышать. Приступ астмы, я знал это. Еще до того, как привести ее сюда, я внимательно прослушал эту информацию от моей сестры-врача. К слову, оттуда у меня и нужный Кристель ингалятор. Если бы не Адель, в первый же день девушка задохнулась на постели. Кристель, дергая рукой, которую уже сбила в кровь, продолжала хрипеть и покрываться каплями пота. Я быстро осмотрелся по сторонам. Чертов ингалятор. Куда он мог подеваться? Пришлось действовать быстро. Я кинулся в коридор в поисках баллончика. Как по заказу, он лежал у самой двери. Схватив ингалятор, я быстрым шагом направился к Кристель. Девушка выхватила из моей руки баллончик, как только я присел напротив нее. Она делает глубокие и быстрые вдохи, и кожа ее снова становится привычного для нее оттенка. Девушка успокаивается и, откладывая ингалятор, смотрит на меня темно-карими глазами. Она коротко благодарит меня, и этого достаточно. Неважно, насколько искренне она сказала это. Мне плевать. Обычной фразы, чтобы понять, что с ней все нормально, было достаточно. Теперь я хочу, чтобы она заткнулась. Я встаю и иду на выход из комнаты, чтобы принести ей воды и остатки омлета, но она говорит мне, что хочет в туалет. — Хорошо, — отвечаю я, наверное, самому себе и разворачиваюсь обратно. Кристель следит за моими действиями, иногда подкашливая от былого приступа. Как только я отстегнул ее, она тут же потерла руки и хотела было встать сама, но не вышло. Она морщится от боли. Еще бы. Эта ночь для нее прошла как в кошмаре: тело затекло от неудобной позы, рука в крови – пыталась вырваться. Я помогаю ей встать, хотя не совсем понимаю, зачем это делаю. Я могу кинуть ее. Я могу не кормить и не давать ей воды, но почему то должен не дать ей умереть. Я должен дать ей воды и сводить в туалет просто потому, что она тоже человек. На этом все. Никакого чувства более. Я сжимаю ее тонкое запястье и волоку за собой к ванной комнате. Открываю дверь и впихиваю Кристель туда. — Может, уйдешь? — не совсем бойко задает вопрос Кристель, и я закрываю дверь с другой стороны. Пока она закрыта, могу доесть свой завтрак. Но стук в дверь рушит мои планы. Я подхожу к двери и открываю ее, знаю, кто это может быть. На пороге стоит Мориц. Наш старший брат. Как всегда, держа в зубах сигарету, он бесцеремонно проходит в квартиру в пыльных ботинках и щурится. Глубокие морщины тут же появляются на его уже не совсем молодом лице. Мориц старше нас с Адель на пять лет. Он тушит сигарету об стену, и пепел падает на пол. Снова поворачивается ко мне, оглядывая узкий коридор, и наконец задает вопрос, даже не поздоровавшись: — Что у тебя с рожей? — Вопрос, а следом усмешка. Зеркало на стене было как никогда кстати. Я смотрюсь в него и медленно поворачиваю голову из стороны в сторону. Царапина на щеке, протянувшаяся от виска до середины щеки по диагонали. Кристель постаралась оставить след своими ногтями за вчера. Что ж, наверное, так и должно быть. — Это что, девка тебя так? — Еще один вопрос от брата в мою сторону, и он проходит в пыльных ботинках в гостиную, разглядывая квартиру, словно никогда ее не видел. Мориц с грохотом приземляется на диван и берет журнал со столика, скручивая его в трубу. — Где она? — В ванной, — отвечаю, скрещивая руки на груди. Я остаюсь в проеме комнаты. Проходить босиком по пыли мне не хочется. Мориц кидает на меня свой полуудивленный-полуукоризненный взгляд и грубо усмехается. Сейчас начнется. — Ты похитил девку, и она торчит в ванной? Ты больной? — Она просилась в туалет, — рассказываю, не желая, чтоб это выглядело оправданием. — Да пусть ссыт в штаны. Какого хера? — Сам сиди с ней. Она нужна тебе – не мне. Эти слова заставили Морица резко соскочить с места и миновать между нами расстояние в одно мгновение. Почти нос к носу мы стояли с братом в проеме комнаты. Он дышал на меня запахом дешевого пива и сигарет, тыча в меня пальцем. — Это наше общее дело. Делай, что задумали. Не распускай нюни. Я ничего не отвечаю, с трудом пытаясь совладать с собой. Брат снова кидает взгляд на царапину и усмехается. — Так это она? — Пыталась сбежать, — отвечаю я брату и киваю в сторону батареи. Мориц поворачивает голову. — Пришлось приковать на ночь. Но у нее астма, долго она так бы не протянула. — Эта сука еще и бежать пыталась? — громко произносит Мориц, и его ответ выходит из ванной комнаты с мокрым от воды лицом. Кристель останавливается в узком коридоре, как только замечает незваного гостя. Она переводит взгляд с меня на брата, но ничего не говорит. И в дело вступает Мориц. Он грубо отпихивает меня, доходит до девушки. Смотрит на нее, медленно проводя рукой по ее нерасчесанным волосам, которые путаются в его руках. Тишина. Резкий удар по ее щеке. Я отчетливо слышу шлепок. Снова удар – и теперь ее голова прислоняется к стене узкого коридора. Она с неподдельным испугом, без былой уверенности хватается за голову и смотрит на меня, думая, что я могу помочь. Не могу. Она заслужила этого. — Ты сбежать вздумала, мразь? — громко произносит Мориц и хватает ее за волосы. Кристель накрывает своими ладонями его, но едва ли прикрывает пальцы его руки. Она просит, чтобы он отпустил ее на своем родном языке, а Мориц продолжает выкрикивать ругательства на своем. — Пожалуйста! — вскрикивает Кристель на немецком, и это останавливает Морица. Он резко отпускает ее, толкая. Кристель падает на пол. — Попытаешься сбежать еще раз, и я убью тебя. Я – не этот сосунок. Я усмехаюсь, и Мориц переключается на меня. — Будешь отрицать? Правильно говорил отец, ты не хрена не можешь! Я доверил тебе следить за девкой, а вместо этого пытаюсь разобраться с ней сам! Гребаный ты идиот! — Полегче, Мориц. Я терплю недолго, — холодно отзываюсь я, кидая короткий взгляд на ничего не понимающую Кристель. Брат усмехается. — Да, и что ты сделаешь? — Без меня у тебя ничего не выйдет. Хочешь похотить дочь Оливье в одиночку? Пожалуйста. Только потом не присылай открытки, сидя в обоссанной камере. Не хочу вдыхать запах мочи, читая твои поздравления. Лицо брата искажается, и он засовывает в рот сигарету. Убедить его успокоиться не так-то просто, но вот заставить замолчать – вполне. Главное – найти нужные слова. Он боится проиграть. Мориц кидает взгляд на Кристель и снова смотрит на меня. — Если я увижу, что эта девка снова играет по своим правилам, отвечать будешь ты. Накажи эту суку, если она будет выделываться. Разрешаю трахнуть ее. Ты ведь хочешь этого? Я лишь усмехаюсь. Было бы неплохо.