-Ты меня не найдешь!-Поспорим?

Новость о том, что мы возвращаемся на «малую родину» немного (очень сильно) выбила меня из колеи. Я с подозрением косилась на Норта всю дорогу, пока тот с легкой улыбкой от смущения читал какую-то книгу. Спустя час он все-таки решился со мной об этом поговорить, лишь только потому, что я не прекращая сверлила его взглядом, намекая о том, что честные братья так не поступают. — Ладно, сдаюсь, — произнес братец, опуская книгу, — Что ты от меня хочешь услышать? — Наверное, — я сделала задумчивую моську, а после немного пододвинулась к брату, — Ты объяснишь мне какого черта мы летим туда, где обещали отцу больше никогда не появляться? — Ха, если ты думаешь, что это была моя идея, — брат лишь покачал головой, доказывая мне обратное, — Отец позвонил с утра, сказал, что перед Японией мы посетим наш дом, — я вопросительно подняла бровь, на что брат кивнул и продолжил, — Я удивился не меньше твоего. До сих пор не знаю, зачем мы туда летим. — Боже, я надеюсь у папули не до конца поехала крыша. Брат улыбнулся, пожал плечами и вернулся к чтению. Я откинулась в кресле, попыталась расслабиться и заснуть. Путь предстоял долгий. *** Когда мы приземлились я была бодра, как никто другой. Сон в самолете поднял мое самочувствие, а братец после развеселил. Всю дорогу мы спорили, кто поведет машину — я уступила Норту, так как дорогу плохо помнила, да и в основном — я проиграла в карты, после конечно выиграла в плейстейшен, но все же согласилась с братцем, что вести авто надо ему. Наверное, на меня так влиял перелет. Но чем ближе мы были к дому, тем страннее я себя ощущала. Я удивляла сама себя. Обычно, я так рвалась на Байкал, когда была от него далеко, а сейчас… Сейчас я поддерживала отца, всеми фибрами души ощущала то, что накопилось в этом доме за многие годы, понимала, почему он так яро хотел уехать отсюда, но я, не понимая тогда его, заставляла остаться. — Ты как, чудище? — поинтересовался братец, я лишь пожала плечами, не зная, что ему ответить. — Ты сам как, гоблин? — Норт улыбнулся, провел рукой по макушке, так же пожимая плечами. Оба не знали, что с нами, — Сколько еще осталось ехать? — Уже почти приехали, вон, смотри. Брат кивнул головой куда-то вперед, и я увидела то, что не хотела. Наш дом. Деревянный высокий коттедж всем своим видом напоминал о событиях, которые тут произошли. Хоть он и выглядел величественно, стоя тут, посреди хвойного леса, все же наводил на меня тоску. И если наша маленькая квартирка в Санкт-Петербурге напоминала мне о мелких бытовых ссорах, наших постоянных с Нортом драках, учебе, веселью, то дом, стоящий на озере был не таким. Все моменты, произошедшие здесь угасли, оставляя лишь кровавое пятно на своей репутации. На глаза сразу хотели навернуться слезы, комок подступал к горлу. Хотелось лишь развернуться и идти куда-то прочь, лишь бы подальше. Нам открыла ворота охрана, прибывшая сюда вместе с отцом. Я даже забыла, что здесь просто восхитительный сад и двор. Норт проехал по дороге, ведущей к дому, припарковался прямо у входа, где поджидал нас отец. — Рад вас видеть более-менее здоровыми, — отец улыбнулся, обнимая нас, даже пытался шутить, что было хорошим знаком, — Пойдемте в дом. Я вопросительно посмотрела на Норта, а тот на меня. Мы одновременно пожали плечами и направились внутрь, вслед за отцом. Воспоминания нахлынули волной, как только ноги наступили на знакомый паркет у двери, где я как-то раз дралась с братцем лыжными палками. Мама тогда очень сильно ругалась, а я не пошла в школу из-за здорового синяка на щеке, а Норт из-за фингала под глазом. А когда мы явились через два дня оба с синяками в школу, все начали спрашивать, как мы одновременно смогли ударить друг друга. Но тогда Захарра взяла все на себя — сказала, что это ее старший братец Норту фингал прописал, а тот так неуклюже упал, что задел меня рукой в следствии чего и синяки. Тогда вся школа еще месяц обсуждала, как младшая сестра Драгоция поколотила Огневых. Мы прошли через холл, наполненный книгами и статуэтками, я рассмотрела все картины, чтобы освежить их в памяти. Под ногами оказался знакомый персидский ковер и белый кожаный диван, стоящий около камина. Мы были в кабинете отца. — Пятна так и не оттерлись, — голос Норта прозвучал громко в тишине, царящей меж нами. Я улыбнулась ему в ответ. Он был прав. Мы тогда с Фэшем притащили щенка, которого нам отдал Лешка, решив, что родители не разрешат его оставить. Захарра сразу сказала, что тетя Селена (их мама) вместе с щенком на улицу их выкинет, поэтому мы решили попробовать уговорить нашу с Нортом маму оставить малыша. Так мы тогда мало того, что все вчетвером попали под дождь, так еще щенок у нас бежал по грязи и первым делом полез на этот прекрасный светлый персидский ковер. Мама тогда только приехала из магазина. Сколько крика было. Щенка кстати все-таки отдали Лешке. — Скажите спасибо, что я тогда в командировке был. — Нам чертовски повезло, папочка, — я улыбнулась, переводя взгляд с него на Норта. Мы оба поняли, каких люлей бы получили за ковер, за щенка, за кабинет, за маму. Лишь после ее смерти папа узнал, что это не она разбила вазу и не смогла оттереть грязь, а мы два косяка ее подставили. На лице возникла лишь грустная улыбка. — Садитесь, чертята, — произнес отец, садясь в кресло за его столом. Как давно я его там не видела. Я села на подлокотник кресла, на которое уже присаживался Норт. Отец продолжил, — Я хочу сказать вам одну новость. — Биржа обвалилась, — буркнула я, на что получила локтем в бок от брата и строгий взгляд серо-зеленых глаз от отца, — Извиняюсь. — Так вот, биржа не обвалилась, и мы только процветаем, — отец перевел взгляд с меня на Норта, а после вовсе отвернулся, — Драгоции давно продали свой дом здесь. Я решил, что пора и нам этим заняться. — Ты продаешь дом? — спустя пару секунд шока, спросил Норт, а я осмотрела отца со спины, надеясь, что он повернется и скажет то, что нас успокоит. Типа Василиса, завтра ты едешь отдыхать на море или Норт, сегодня ты улетаешь в Альпы. Шутки шутками, но лишь это перекрывало какой-то страх. — Да, — он ведь даже не смотрел на нас, ему был более интересен камин, чем родные дети, отходящие от шока. Боже, он никогда сам на это не решился, если только… Если только ее кто-то не подтолкнул! Но кто? В жизни не поверю, что он решил взять пример с дяди Диамана и продать дом. Он же такой упертый, прямо как Норт! — А ты…ну, — мы с братом снова переглянулись, и Норт кивнул, мол, продолжай, ничего страшного. Пф, не была бы я так уверена, что ничего, скорее с точностью наоборот, — Уверен? Переехать это одно, а продать то, чем ты так дорожишь, никогда сюда не возвращаясь… Хотя мы и так здесь не были больше пяти лет. — Я более чем уверен, Василиса, — перебил меня отец, теперь смотря на нас с Нортом, отчего сразу захотелось спрятаться куда подальше и никогда не вылезать, — Я продаю этот дом и точка. Не хочу это обсуждать еще с вами, — он махнул рукой и снова отвернулся. Так, вот последняя фраза меня смутила. — А с кем ты уже это обсудил? — поинтересовался Норт, — Мне кажется здесь такая тема, что в первую очередь как раз и надо с нами это обговорить. — Вот именно, я полностью поддерживаю, — отец развернулся, снова смотря на нас своим суровым взглядом, — Мы твоя семья, если ты не забыл. — Я уже все решил, дети, — он встал с кресла, и мы тоже, словно по сигналу, поднялись со своих мест, — Потенциальные покупатели уже назначены. Деньги будут поделены поровну и начислены на ваши банковские счета. — Как знаешь, — бросил Норт, все еще не веря словам отца. Да какой там не верил! Он даже не думал, что это правда произойдет. Переезд это одно, а вот продажа — совсем другое, — Я пойду еще раз осмотрю дом. До самолета есть время. Он развернулся и пошел куда-то прочь. Я хотела последовать за ним и уже открыла рот, чтобы это сказать, как меня остановил отец. — Василис, нам надо поговорить, — он жестом пригласил сесть на диван, что я и сделала. Ни то, что мы с отцом яро ненавидели друг друга. После смерти любимого человека, моей мамы, он замкнулся, стал еще грубее, чем прежде, внимательнее, строже, да его поведение иногда просто пугало меня. Норт тоже не мог объяснить его поведение ничем, кроме одного известного нам факта, который был написан выше. Но это не значит, что он был плохим отцом. Вовсе нет. Просто я, как и Норт, настолько сильно привыкла к его характеру, что перемены пугали. В последнее время отец был сам не свой, характер менялся изо дня в день, от чего становилось страшновато. Но, мой брат-гоблин, спихнул все на усталость, а я, дура-то, согласилась. Нет, чтобы спросить у папки-то, как дела, я смахиваю все на оправдание брата, который дурак. Подытожила, Огнева, молодец. — Да пап, — голос немного охрип, — О чем ты хотел поговорить? — Это на счет вашего переезда, — я устало вздохнула и посмотрела на отца, — Я серьезно. Вы нужны мне в Москве и… — Я не против переезда, хватит это обсуждать так, словно я силком держу нас в Питере, — я перебила отца, не дав ему договорить, — Я хорошо понимаю, что тебе легче будет контролировать нас в Москве. Тем более Норт нужен компании. — Да и не только нашей, мы же объединяемся компаниями с Драгоциями, что является очень плодотворным сотрудничеством, — я кивнула, не особо вникая в их дела. Пока я никуда не приписана, я особо и не нужна, что позволяет мне делать то, что я хочу. — Ты же знаешь, мне без разницы, — я пожала плечами, поднимая глаза на отца, — В любом случае братец хороший директор, даже без Драгоциев. — Василиса, тебе не должно быть «без разницы», компания ваша с Нортом, — я вопросительно подняла бровь, чтобы услышать объяснение, — Теперь тебе двадцать один, не забывай. Мне захотелось хлопнуть себя по лбу, причем очень сильно. — Я вхожу в семейное дело? — Да, — отец кивнул, а я лишь устало плюхнулась на спину, — Теперь официально, — добавил папа, а я замычала, — Тем более ты еще в четырнадцать поставила подпись, — я поднялась, тут же встречаясь взглядами с отцом. Он выжидающе смотрел на меня. Он просто ждал, пока я получу, уже просто не нужный, диплом, чтобы это сказать. Черт. — Что теперь я должна? — Так как сейчас идет объединение компаний, то ты поработаешь у Драгоциев. Пока что ты устроена фотографом в «DragonInc», все-таки не зря училась? Пару дней можешь поработать и так. Позже, ты будешь введена в курс дела, но там уже сами разберетесь, я дал инструкции и попросил директора, а также его помощника проследить за этим. — То есть, моего мнения уже можно не учитывать, да? — я приподняла левую бровь, смотря на отца. — Василиса! — попрекает отец, а я хмурю брови, смотря на него, — Не смотри на меня так! Все уже было решено, тем более за тобой с нашей стороны будут присматривать Норт и Марк. — Я опять буду жить с братом? — поинтересовалась я у отца, хоть в чем-то плюсы надо искать, верно? — Думаю, Норт будет против, если ты каждый день будешь разносит его квартиру, — я открыла рот, чтобы тут же опровергнуть слова о том, что я мисс «Разнесу Все. Крушить-ломать», но отец перебил снова, — А я не очень-то и хочу ездить каждый день, через каждые десять минут в квартиру к Норту. — То есть ты нашел мне квартиру? Класс, — действительно, плюсы уже появляются, — А машина? А парковка, я надеюсь, подземная? Скажи еще, что у меня будет консьерж и охрана! — Как прилетишь, все увидишь, — я заметила маленькую улыбку, что появилась на мгновение на лице отца, — Еще ты посетишь «Flame Inc», Норт обязательно его тебе покажет, — да чего я там не видела? — Как раз люди посмотрят на еще одного владельца. Теперь, когда мне двадцать один я и Норт будем владельцами. Папе же остается ресторан. — Ладно-ладно, — согласно киваю, чтобы не злить отца лишний раз, а то конец придет раньше срока. — А пока вы будете заниматься работай, я уеду, в Испанию, — ты еще добавь отдыхать и вообще шикарно будет. Конечно, пускай дети батрачат, а я того, отдыхать. Хотя, зачем еще их рожать? Чтоб они работали, пока ты отдыхал! — У, отпуск, — прогнусавила я, зля тем самым отца, который считал, что отпуск — удел слабых, — Звучит как-то безалаберно, — закончила я, мило улыбаясь. Да, он всю жизнь работал и сделал такое состояние, что может спокойно отдыхать до конца своих дней ни в чем не нуждаясь. — Не паясничай, юная леди. — А за какими Ляхтичами ты собрался ехать? Марк же в Москве, — именно вчера Захарра била его, снимая мне это все по видеосвязи. Бедный парень еле от сковородки убежал. А все потому, что случайно съел ее печенье. — Мир не только вокруг Марка вертится, — я хмыкнула, но отец продолжил, делая свой голос более серьезным, — В Японии нас ждут Фалькор и Микка, его родители, если ты не забыла. Они попросили захватить Альберта в Москву. — Круто как, — с огромным количеством сарказма я выдала эту фразу, поднимаясь с кресла, потому что одно упоминание об Альберте убивает во мне все желание говорить, — Это все? — услышав короткое «Да», я поспешила к выходу, собираясь на улицу. Нет, нормально вы думаете? С Альбертом мне легко? Он чуть не изнасиловал меня морально, настолько он противный и душный парень. Познакомились мы тогда на дне Рождения Марка, после которого я помнила лишь у кого был день Рождения, поэтому не особо обращала внимание на него и его поведение. Да я не помню даже, как он себя вел. Но после, на одном благотворительном вечере, который тогда снова был в Японии, он насиловал мой мозг тупыми шутками и подкатами. Хоть самого Марка и его родителей я обожала, почему-то Альберта я терпеть не могла. Просто не выносила его. Тогда я вылила на него вино, а после познакомилась с каким-то красивым парнем, с которым и провела «веселую ночку». На самом деле я и тогда была пьяна. Примерно четыре года тому назад — Норт, ты это специально делаешь, гоблин чертов! — я влетела в комнату к брату с огромными претензиями и моей любимой толстовкой, — Кто давал ее очередной своей «даме», что не может ночью аккуратно есть? Я была возмущена, как никогда. Мало того, что они спать мне не давали, из-за чего я на пары пошла злая и не выспавшаяся, так эта его мадемуазель испачкала всю мою толстовку майонезом, после затерла, да так и оставила висеть на батареи. Обвешала всю нашу ванну волосами и ушла. Как после этого мне нормально жить? — Чудовище, что ты так орешь, — пробубнело откуда-то со стороны кровати, — Не видишь: брат с похмельем! — Я тебе сейчас такое похмелье устрою, гоблин, — я нашла его под одеялом, закиданного подушками со всех сторон и кинула в него свою толстовку, — Чтобы, когда я вернулась из киношки, квартира блестела, а взамен старой толстовки лежало две новых, понял? Из недр кровати послышалось удовлетворительное бурчание, моя душа стала спокойнее. Как только я покинула комнату брата, раздался звонок в дверь. В глазке я увидела отца, лихорадочно вспоминая, чем мы провинились и что ему от нас надо. — Папуля, какой сюрприз! — именно с такими словами я распахнула дверь, пропуская отца в квартиру, — С чем вы к нам пожаловали? — Я думал Нортон дома, — вот такой я получила ответ. Отец разулся и прошел на кухню, которую я успела отдраить после вчерашней нашей драки с гоблином, — Как учеба? — Прекрасно, сегодня было всего три пары. Норт спит, устал после работы, — ну и зачем я отмазываю этого идиота? Влетело бы ему и жилось спокойнее бы. — Я думал, он приехал вчера днем и уже отоспался, — недоверчиво проговорил отец, еще раз осмотрев меня и кухню. Конечно он приехал вчера днем, поспал, получил в рожу мукой, а потом яйцом по голове, а после свалил гулять и всю ночь «резвился». У тебя не ребенок, а Юлий Цезарь с мультитачем, папочка. — Он всю ночь работал, — я улыбнулась, пытаясь строить из себя саму невинность. Главное убедить в этом отца, — Разбудить? — Да, будь добра, у меня новости для вас двоих. Я улыбнулась и скрылась с его глаз. Как мне быстро разбудить этого гоблина, при этом постараться сделать так, чтобы папа не увидел ванную. Какой раз я уже радуюсь, что у нас две ванных комнаты и раздельный санузел. — Вставай, гоблин, там отец приехал! — с угрожающим шепотом, я прыгнула на Норта, пытаясь найти его в слоях одеяла, — Норт, блять! — я ударила его, и это чудовище начало шевелиться. Сначала появилась голова и руки. Поздравляю, мамаша, у вас мальчик! После он окончательно сел и протер глаза. Я ожидающе посмотрела на него, руками показывая, что пора вставать. Братец посмотрел на меня и рухнул обратно на кровать. — Нас отец в порошок потрет из-за тебя, — устало буркнула я, все еще тормоша его на кровати. — Ну ты же не виновата, — произнес отец за спиной, отчего я подскочила, а после упала на братца, запутавшись в собственных ногах, отчего тот устало проскулил, — Нортон Огнев, не хотите ли вы поприветствовать вашего любимого и терпеливого отца?! — Конечно папа, добрый вечер, — оно вылезло из подушек, протирая глаза снова, — Ты знаешь, я так много работал. Мне необходимо было поспать. — Да, я чувствую, как ты много работал, — произнес отец, немного усмехаясь, — Хоть твоя сестра и пытается прикрыть твой зад, ты по нему все же получишь от меня. — Папочка, ты хотел нам что-то сказать? — я перевела тему, чтобы потом мой братец оказался мне должен. Уже дважды. — Мы вылетаем ночью в Японию, на благотворительный вечер к Ляхтичам, — отец поднялся со стула, на котором он сидел, — Ваши билеты на столе, машина приедет, — он посмотрел на свои дорогущие швейцарские часы, — Ровно через два часа. Я буду ждать вас в самолете. До встречи. — Я провожу, — я было поднялась, но Норт со стоном рухнул на кровать, бормоча что-то про перелет и бутылку пива. — Лучше приведи брата в порядок. *** — Это был мой худший перелет, — произнес Норт, вылезая из самолета, — Никогда так плохо себя не чувствовал в одной из наших любимых стран. — Знаешь, я бы тебя поддержала, — я шла следом за ним, еле волоча ноги, — Но я не пила. Да и день Рождение Маркуши — это не переплюнет никогда. — Ты ошибаешься, — братец обнял меня за плечи, поправляя очки на носу, — Ты была в хлам. Ты вообще не помнишь перелет, а вот я! — О чем я и говорю, — я ухмыльнулась, садясь в машину, — Мой лучший перелет. — Если бы ваш отец вас слышал. — Марк!!! ***

Благотворительный вечер. Япония. Родовое поместье Ляхтичей. 18:35

Эти благотворительные мероприятия. Никогда их не любила, если честно. Кроме Ляхтичей, ибо тетя Микка и правда заботилась обо всем и обо всех, никто не был достоит проводить такие события. Все вечера, на которых я была в последнее время — это сплошной обман. Все деньги, которые богатенькие особы «жертвовали», редко шли на что-то хорошее. Вот, например, папины знакомые — Мамаевы, — так они эти благотворительные события устраивали каждые выходные, делая огромный отмыв денег, даже не жертвуя на то, что собирают. Но у семьи Марка было всегда чудесно: устраивались благотворительные аукционы, вечера. Все деньги его родители отправляли сразу в фонд, поэтому именно в их поместье слетались самые «крупные шишки» общества, жертвуя огромное количество денег. Наша семья не была исключением. Но не об этом. Благотворительный вечер только начался, а меня уже все бросили. Папа болтает с деловыми партнерами, ищет новые, прибыльные связи. Он уже успел представить меня парочке из них, но моя затуманенная шампанским головушка не охотно их запоминала. Кроме одной симпатичной мордашки, к которой я обязательно вернусь. Но позже. Потому что гребаные газики шампанского знатно дают в голову. Норт, которого я еще братом называю, смылся куда-то, буркнув мне что-то типа «Я скоро». Я больше чем уверена, что он пошел опохмеляться, болтать о «высоком» с парнями, а также кадрить очередных мадемуазелей. Единственное, что я успела сделать, так это облить братца Марка вином, которым угощали Ляхтичи за ужином. Теперь он весь вечер пытался не попадаться мне на глаза, поэтому шугался по всему залу от меня. Я веселилась. — Вот ты где, — меня подцепил за локоть Марк и как удачно, — Ты уже бутылку в себя вылила? Огнева, сдурела? — вот почему удачно. Шампанское заканчивалось, а меня никто не контролировал. Я была одинока в этом плане. — Маркуш, меня все бросили, но ты, — он подтянул меня ближе к себе, и мы пошли за столик, пока я выгружала ему на уши свой план действий, — Просто чудо. — Чего надо? — Марк удивленно уставился на меня на полпути к столу, — Выгружай сразу, пока мы не пришли к более-менее приличным людям. — Маркуш, помоги мне найти симпатичного партнера отца. Ему не сорок, опережаю твои шуточки, клоун. — Ты уже кого-то себе выбрала? — Марк тихонько рассмеялся, а я схватила с подноса бокал с вином, — Василиса, я имел в виду парня, а не следующее, что польется в твой организм, — он отнял у меня бокал и поставил обратно, — Что скажут родители? — Твои или мои? — Василиса, — он вздохнул и вроде хотел продолжить, но тут его прервали, позвав. Было бы не вежливо отказываться подойти, он все-таки хозяин вечера, — Попытайся не напиться, как братец, — он чмокнул меня в щеку, а затем прошептал на ухо, — Веди себя прилично. — Постараюсь. 20:30 — Добро пожаловать на наш вечер… Я почти ничего не слышала (не помнила) из речи Марка. В основном из-за алкоголя и угроз не менее пьяного брата, что он сдаст меня отцу. Я ему сказала, чтобы он сначала свою морду ему показал, а потом на сестренку жаловаться бы шел. Но второстепенной причиной было то, что прямо напротив сидел тот красавчик. Либо он реально горяч, либо алкоголь во мне начинает вскипать. — Объясните мне, Огневы, сколько можно пить? — именно с такими словами за стол к нам сел Ляхтич, устало вздохнув. Дальше слово на аукционе взяли его родители, которых к концу их речи должен был заменить ведущий, — У вас трубы прорвало? — Я от Норта алкоголизмом заразилась, — буркнула я, получив локтем от брата, — Ауч, братец, ты же знаешь, что женский алкоголизм не лечиться? Я многозначительно наступила ему на ногу, из-за чего он вскипел. — Если вы начнете носиться по залу, как безголовые курицы, я вас лично закопаю, поняли? — Марк был зол, потому что был трезв, как стекло. Мы лишь кивнули. 22:00 Я выпила чуть-чуть, а папа мне не верит. Как можно мне-то не поверить? Я же не шатаюсь с кем попало, как братец. Кстати, аукцион закончился, после чего Марк смог спокойно начал пить все спиртосодержащие. Мой брат и тот красавчик лишь помогали ему, выгнав меня из их компании, потому что я «девочка». Скоро я буду топить за права женщин, потому что где здесь справедливость? Но больше всего меня поражал папочка. Норту свалить бухать — то пожалуйста, а как Василисе, — на этом же вечере, — так сразу трагедия вселенского масштаба. Но вообще Норту уже два раза должно прилететь от отца, мне пока что один. Братец ведет. Но мы это еще наверстаем. Главное, найти брата Марка. 22:45 — Васи-илиса, — тянет братец, пока я стягиваю с него пиджак. Ну, а что? Они курят на балконе, а мне холодно, извините. А за компанию стоять я просто так не хочу. Я не нашла Альберта, но я нашла бухающих друзей. После того, как они принесли мне свои извинения, подогнали бутылочку вина и упросили выйти с ними поговорить на балкончик, пока они курят, я не могла их не простить. — Нортовна, твоя горячо любимая сестра и товарищ, — закончила я за него, опираясь на… Так, стоп, на кого я упираюсь? А, это тот красавчик, — А мы знакомы? — я тыкаю своим пальчиком в его нос, отчего тот смеется, зажимая сигарету в зубах, — Братик, а вы с Марком знакомы с моим новым кавалером на этой вечеринке? — Да. — Ну пиздец. 23:23 Мой-то собутыльник, с котором мы немножко, — вру, много, я вино, а он вискарь, прямо из горла, на спор, ибо Огневы не проигрывают, но у нас, мать его, ничья, — выпили шампанского, просто сладость. Я говорила? Ну повторюсь если что, простите. Мой новый партнер был высокий и красивый, — все, что моя голова помнит, да и не удивительно, за четыре года, да еще и пьяная в хлам, версия 2.0, — и имени его я не знаю, а, если быть точнее, не помню. Но красивый зараза, тошно аж. Ладно, пойдем еще выпьем, увидимся! 00:15 В поместье остались одни зажигалки, все остальные разъехались по домам. Я была без понятия, куда делся мой отец, но было очевидно, что туда же, куда и родители Марка. Кстати он с Нортом и со своим братом отправились «пикапить» дам, что возможно им и удалось. Я не помню. Помню, что мы остались вдвоем. После того, как мы потанцевали, он отправился покурить на улицу, захватив и меня с собой, предварительно накинув на меня пиджак. Затем я помню, что захотелось танцевать снова, но музыка уже была не очень подходящая. Он вызвал такси до клуба, но мы не доехали. Слишком красиво было в городе. Мы гуляли и разговариваем с ним о чем-то. Мне было хорошо. Его губы как-то все ближе и ближе… 01:01 Мое платье летит ко всем чертям. Черт возьми, оно столько стоит. Я разворачиваюсь к нему лицом, впиваясь в губы, одновременно пытаясь расстегнуть пуговицы на его рубашке. Чувствую, как его рука сползает с талии на задницу. О, черт. Пока я возилась с ремнем, он тянул мою мочку уха, что сделает еще несколько раз за ночь… Звенит пряжка, он рычит, а я облизываю губы. Снова поцелуй. Его руки исследуют мое тело, аккуратно подхватывают и кладут на кровать. Он нависает надо мной, любуясь, наверное, очередной красоткой, которую он завалил. Еще одна галочка в его списке. Как-то пофиг. Притягиваю его ногами ближе, заставляя доставлять мне удовольствие. Он перехватывает мои руки, сжимая их своей где-то сверху, заставляя меня выгибаться из-за его поцелуев. Я даже не заметила, как лифчик полетел куда-то к платью. Из меня вырывается стон. Соски от напряжения уже набухли, и он, усмехаясь, кусает один из них… Я жду его, от нетерпения сжимая ноги на его талии, но он дразниться, работая лишь пальцами, доставляя мне удовольствие. Я стону в его руках. Черт возьми, я девственница и тебе наверное доставляет это не малое удовольствие. Он тянет мочку уха, а после жестко целует, постепенно переходя на грудь, все еще работая пальцами. — Я вся мокрая, возьми меня уже, — я еле выдыхаю, буквально выстанываю это ему на ухо, отчего он еще сильнее заводиться. Когда он входит, я чувствую лишь малый дискомфорт. Но после — только удовольствие.