Ваш выстрел первый

Доминик, как и все присутствующие на «совете», сомневался, что похитителю нужна смерть Сезара. Скорее всего, парня похитили именно, чтобы потребовать за него выкуп. И все же кто-то нападал на него, желал его смерти. — Хорошо, давайте проанализируем наши умозаключения по порядку, — предложил Армэль Андре. — И я начну первым. — Доминик легко сходился с богатыми, но не принадлежавшими к аристократической элите омегами. А те втайне надеялись, что когда-нибудь станут супругами маркиза. И если не они сами, то их дети наверняка будут аристократами. — Логично, — кивнули все в ответ, соглашаясь с отцом Доминика. — Но ветреный маркиз оставлял одного омегу и менял на другого, в данный момент более богатого. — И это верно, — снова все согласились. — А тут вдруг всплывает никому неизвестный Сезар Морель, с которым маркиз Бертран просто обязан после карточной игры вступить в брак. Более того, он подает объявление о грядущем бракосочетании. Омегу не интересуют причины, по которой маркиз собирается это сделать, он видит только, как титул уплывает из его рук. Осталось выяснить лишь, кто был особенно настойчив в последнее время. — Никто из моих бывших любовников не стремился слишком уж открыто стать супругом маркиза Бертрана, — проворчал Доминик. Честно говоря, ему неприятно было обсуждать прилюдно свою личную жизнь, но, чтобы спасти Сезара, он готов был даже вытерпеть и это. — Напавшие на дом парня в пригороде и устроившие там стрельбу и пожар не были бедными людьми, — сказал Армэль, выразительно взглянув на Лефевра. — Покупка незарегистрованного оружия стоит весьма и весьма дорого. Я справлялся в страховой компании, которая восстанавливает дом — они подтвердили, что по дому стреляли именно таким оружием, то есть якобы никому не принадлежавшим. — И машина, совершившая наезд на Робера, была недешевая, — вспомнил Доминик. — Знаете, что, — улыбнулся он, — по-моему мы все трое правы. Поначалу был один нападавший, потом второй, затем третий, а похитил парня второй. Он долго присматривался и лишь потом совершил свое черное дело. И если я своего бывшего любовника или его родителя могу понять, то родственников Сезара я не понимаю. — Тут все тоже легко объяснимо, — пожал плечами Паскаль. — Реми остается без опеки, и у них появляется доступ к счетам Сезара, так как тот не обзавелся законным супругом. — А разве такое возможно? — нахмурился Доминик. — Только так и можно подобраться к деньгам Мореля, — утвердительно кивнул Армэль. — Я в свое время пытался дотошно разобраться с завещанием Тьери, которое тот мне оставил на хранение. С землями и имением ничего поделать нельзя было бы, они перешли бы в собственность его величества, а вот наследником средств на счетах Сезара становился не кто иной, как Реми. Он после смерти своего неженатого брата становился единственным законным наследником его состояния. — И все же похитил Сезара папочка Жиля Дюваля, — упрямо произнес Доминик, позволивший себе произнести вслух имя предполагаемого похитителя. — Я не знаю, как выглядит ювелир, так как лично у меня не было с ним никаких дел, но его автомобиль знаю, как облупленный. Жиль на нем очень часто забирал меня из клуба, когда я позволял себе выпить несколько больше, чем позволительно садиться за руль. Он приезжал с водителем, лицо которого я слабо помню, и они меня уже вдвоем грузили на заднее сидение папиной машины. Так вот, после последнего проигрыша графу Гийому это авто стало слишком часто попадаться в зеркало заднего вида моей машины. Да и сумма выкупа весьма похожа на сумму моего проигрыша. — А не мог это быть сам Жиль? — спросил Робер. — Нет, — ответил Доминик. — У мальчика красная спортивная машина, как и положено богатенькому омеге, садиться за руль большого автомобиля, чтобы вести слежку за своим бывшим любовником, которого сам же и выставил за двери, он не стал бы. А посвящать водителя, который может и папочке доложиться, заопасался бы. — Тогда почему он стрелял по дому Сезара, а потом и вообще поджег его? — поинтересовался Паскаль. — Точно не знаю, но есть предположение, что он просто хотел попугать парня, чтобы тот ни в коем случае не соглашался на брак со мной, — сказал Доминик. — Во-первых, палили хаотично, в основном по окнам, а во-вторых, дом подожгли, когда в нем никого не обнаружили. Больше Жиль нигде не всплывал. Либо нашелся тот, кто указал на его место, это могли быть и граф Гийом, и отец самого Жиля, либо омега сам напугался того, что натворил, ведь информация и о стрельбе, и о пожаре в пригороде прошла по всем новостным каналам, и решил больше не высовываться. — А почему ты решил, что это именно Жиль и его отец? — спросил Армэль, зевнув. — А предыдущие любовники не могли разве активизироваться, когда ты опубликовал информацию о бракосочетании. — В принципе могли, — кивнул Доминик, улыбнувшись. — И поэтому я перебрал всех, кто мог бы заинтересоваться публикацией, и остановился на Жиле и его отце. — А я перебрал всех владельцев схожих машин, пытавшихся сбить Сезара на прогулке, — прикрыв зевок ладонью, сказал Паскаль, — и пришел к выводу, что это были родственники парня. — Господа, предлагаю отправиться на отдых, — хмуро изрек Робер. — За окном светает. Если вы не выспитесь, завтра будете плохо соображать. — И то верно, — согласился с ним Армэль, снова зевнув. Он давно хотел предложить разойтись до утра, так как был пташкой ранней, но все не решался. — Предлагаю Паскаля оставить в моей спальне, может, ему удастся еще что-нибудь обнаружить, — сказал Доминик, — лично у меня секретов от друга нет. А мы с папой отправимся в городской дом Бертранов. С утра предпримем поиск денег и будем ждать звонка от похитителя. Ему совершенно не хотелось сообщать, что на его счетах, точнее счетах маркиза Денев, были гораздо большие суммы, и за Сезара он выложил бы все до последней монеты, не скупясь. Армэль не стал тоже ничего говорить, он верил своему сыну, знал, что тот поступит так, как должно поступать аристократических кровей альфе, Доминик ни при каких условиях не бросит своего жениха на произвол судьбы. Почему-то ему казалось, что тот ни за что не откажется от заключения брака с Сезаром, хотя ни разу с Домиником не заговаривал об этом, после того, как был арестован граф Гийом. Только поэтому в свое время он передал для Сезара кольцо с рубином — хотел видеть его отцом своих будущих внуков… Похититель позвонил с нового номера на телефон Доминика буквально спустя полчаса, как тот приготовил деньги для выкупа Сезара. — На мосту перед входом в королевский парк, — равнодушно произнес металлический голос. Доминик не сомневался, что это запись слов, пропущенная через анализатор речи, чтобы убрать все отличительные особенности говорившего, но, не справившись с эмоциями, все равно сказал: — Ничего не боятся. На входе в парк встречу назначают на виду у королевской охраны. Мост был хоть и широкий, но пешеходный, правда, как правило в это время суток, немноголюдный, и Доминику пришлось оставить свою машину на парковке, чтобы пройти ко входу в парк. Он решил не рисковать и, подстраховавшись, чтобы не вырвал из рук какой-нибудь лихой мотоциклист, кейс с деньгами присоединил легкой, но весьма прочной цепочкой к своему брючному ремню — одна рука еще болела после ранения, а второй он не стал рисковать. Вдруг будут отбирать кейс, чтобы не оторвали вместе с рукой. — Вам налево, через два квартала свернете направо, вторая подворотня, — известил все тот же металлический голос опять с нового номера. «Не скупятся», — фыркнул Доминик, реально понимая, что за ним не просто следят, его ведут. Скорее всего уже проверили его машину и удостоверились, что его никто не сопровождает. Он настоял на том, чтобы пойти одному, иначе и Сезару ничем не помогут, и операцию завалят. Отец с Паскалем следили за ним по маленькому маячку, «вживленному» рядом с раной на плече — если даже его разденут, чтобы проверить его одежу, вряд ли захотят снять пластырь с раны, все же похитители Сезара обычные уголовники, а не шпионы. В той части города, куда направил голос Доминика, было абсолютно тихо, словно и не жил тут никто. Магазинов и лавок было мало. Туристы и те, видимо, опасаясь грабителей, хотя какие грабители возле королевского парка, сюда не захаживали. Первая подворотня, вторая… Доминик хоть и не был трусливого десятка, но все равно почувствовал, как бешено заколотилось его сердце — ни одного живого человека, на помощь, в случае чего, позвать некого. Остановившись на секунду перед входом в темную и сырую подворотню, он вздохнул и решительно зашагал вперед. У него не пытались отобрать кейс с деньгами — кто-то довольно сильный схватил его плечи, причиняя больной руке невероятную боль, а второй набросил на лицо Доминику платок, противно воняющий какой-то химией. «Вот и меня похитили», — была его последняя здравая мысль. А дальше темнота.