— Я боялся каждого шороха, каждого вдоха, каждого взгляда этой девушки, что спасла меня. Да, я был обязан ей за это, но у меня были совершенно другие чувства и мысли по отношению к этой странной особе. Возможно, я хотел избавиться от свидетеля?
Уже неделю я живу в доме этой особы, которая все еще не назвала мне своего имени. Ее присутствие смущает меня и наоборот. Она не может свободно передвигаться по дому, разговаривать с друзьями и делать что-либо другое, когда я нахожусь рядом. А я же слежу за тем, чтобы она никому не проговорилась, что у нее дома незнакомец, чудом выживший после серьезной автомобильной аварии. Я поднимаюсь на локтях, когда шатенка заглядывает в комнату. Она долго осматривает меня, а потом говорит, чтобы я принял сидячее положение, и выходит. Какой-то странный шум доносится до меня из другой комнаты. Затем появляется девушка. Она широко улыбается и аккуратно подходит ко мне. — Нужно поменять повязку, — говорит она и указывает пальцем на руку, где сквозь бинты снова пропиталась кровь. Мне остается только тяжело выдохнуть и протянуть руку вперед, максимально возможно выпрямив ее. Морщусь, когда хозяйка дома сильнее выпрямляет мне руку, отчего адская боль проходит до плеча и рассеивается по всему телу. Я дергаю рукой, недовольно бурча, после чего получаю осуждающий взгляд. — Потерпи немного. Бинты прилипли к руке. Я испытываю еще большую боль, когда она отдирает бинт от руки. Я непроизвольно ударяю ее кулаком в живот, и девушка сгибается передо мной пополам, опуская руки на пол. Она продолжительное время кашляет, и я замечаю на ворсе ковра кровь. У меня расширяются зрачки от ужаса. — Это… Это из-за меня? — переходя на шепот, выговариваю я, когда девушка пытается оттереть кровь с ковра. После трех неудачных попыток он сдается и возвращается к моей руке. В этот раз она старается сделать все еще аккуратнее, а я пытаюсь терпеть колющую боль. Затем просто встает и уходит, захватив с собой все использованные бинты и салфетки, которые она использовала для ковра. В гардеробной, где я люблю проводить основное время, меня встречают Найл и Зейн. Они явно чем-то недовольны, потому что, когда я захожу, Хоран силой усаживает меня на стул, сжимая больную руку. Я же стараюсь хоть немного ослабить его хватку или напомнить, что эта рука — больная, но от этого он делает еще больнее. — Придурок, ты что делаешь? На меня срывается Зейн. Он практически подлетает ко мне и бьет в челюсть так сильно, что я падаю на пол. Откашливаюсь, встаю, пошатываясь, и смотрю на своего «противника». Пропускаю еще один удар — на этот раз в бок. А потом мне достается пинок от Найла, и он снова усаживает меня на стул. Я, ничего не понимая, пытаюсь предпринять попытку остановить кровь, которая стекает по руке, так как бинт после ударов спал с руки. Парни, хмурясь, сначала смотрят на меня, а потом друг на друга. — Ты зачем ударил ее? Мало того, что она в любой момент может сдать нас полиции! Найл выступает со своей претензией, а Зейн собирается нанести еще один, последний, удар, но первый его останавливает, что-то говоря тому на ухо. Они еще немного советуются в стороне, а потом, практически переходя на повышенные тона, замолкают и разворачиваются ко мне. — Значит так, ты сейчас же идешь и извиняешься перед ней, а потом мы скажем тебе дальнейший план действий. — Я не собираюсь потакать вашим прихотям! У меня есть своя точка зрения по поводу сложившейся ситуации, которая, между прочим, произошла из-за тебя, Зейн! Выхожу из гардеробной, громко хлопая дверью. Я зол. Очень зол. Как они могут распоряжаться мной! Как будто я просто тело/оболочка для их задумок… Но извиниться все-таки надо. Захожу в кухню, где и сидит девушка. Она передирает пальцами платок, весь измазанный в крови. Я сглатываю, понимая, что это я во всем виноват, и тихонько подхожу к ней. Шатенка разворачивается ко мне. Я внимательно изучаю ее лицо: тушь растеклась по щекам, глаза красные, а губы дрожат, как после истерики. — Прости, — протягиваю, не смотря на собеседницу. — Я не знал, что так получится. — Все нормально, Гарри. Я должна была предвидеть, что это может произойти. Это ты прости меня, — удивленно смотрю на девушку, а она, улыбаясь, добавляет: — Меня Рут зовут. Понимающе киваю и тоже улыбаюсь. Красивое имя.— Что меня пугало больше всего? Наверное, мысли о том, что я могу влюбиться в эту глупышку. Это действительно страшно, потому что я, вероятно, знаю, что ее ждет в скором времени.
— А ты откуда, Гарри? Молчание, смешанное с паникой, зависает в воздухе. Мне нельзя отвечать на этот вопрос. Иначе она что-нибудь заподозрит. Но как мне уйти от ответа? Что сделать, чтобы сменить тему? — Это не важно, — тихо говорю я, встаю и ухожу к себе, в проеме договаривая: — Извини. Страх сковывает мои движения, а мысли не дают спокойно расслабиться. Что мне делать в этой ситуации? «Продолжать вешать лапшу Рут на уши? Или просто уйти?» — я не мог избавиться от этих насущных вопросов. И мне нужны ответы. А где их взять? Кто может помочь мне в этом, если в родном городе меня, скорее всего, ищут? — Она умрет, ты же понимаешь это? Рядом со мной садится Луи. Он сейчас такой серьезный, а его слова заставляют сердце перевернуться внутри. Кажется, этот ребенок прав. Но… я не хочу убивать ее. Не хочу причинять боль людям. — Умрет. Умрет. Умрет. Умрет! Умрет! Она! Умрет. Она умрет, ты же понимаешь это? — Луи переходит на крик, повторяя одно и то же. Я закрываю ему рот рукой и увожу в ванную, чтобы Рут не слышала этого. Парень кусает меня и продолжает говорить. Эти слова отпечатываются у меня в голове. Мне не избежать этого, если даже ребенок понимает. Начинает кружиться голова. Я запускаю руки в волосы, оттягивая их.— Почему? Почему я? Я что-то делал не так? В чем была моя ошибка? Почему эти четыре парня выбрали меня? [парень переходит на крик и плач] Я ведь не убийца! Я не был им… Мне приходилось, приходилось делать все, что говорят парни. Почему же я слушала их? Да просто потому, что не осознавал все происходящее. Просто считал, что это единственный выход — слушать и делать то, что мне говорят. И я сделал [глупо смеется, пытаясь что-то вспомнить], что мне было велено. Это так глупо! Мама бы никогда не оценила эти поступки. Хотя, что мне сейчас ее слова или мнение? Она бросила меня, понимаешь? Оставила гнить в этом городе, как будто у меня нет права выбора. И его не было. Все, что мне оставалось — доживать в этом чертовом месте последние месяцы, годы. Что мне еще оставалось, когда появились [неразборчиво]. Испортило ли мне это жизнь?..