Объятия

Я увидел во сне можжевеловый куст, Я услышал вдали металлический хруст, Аметистовых ягод услышал я звон, И во сне, в тишине, мне понравился он. Я почуял сквозь сон легкий запах смолы. Отогнув невысокие эти стволы, Я заметил во мраке древесных ветвей Чуть живое подобье улыбки твоей. Можжевеловый куст, можжевеловый куст, Остывающий лепет изменчивых уст, Легкий лепет, едва отдающий смолой, Проколовший меня смертоносной иглой! В золотых небесах за окошком моим Облака проплывают одно за другим, Облетевший мой садик безжизнен и пуст... Да простит тебя бог, можжевеловый куст! (с)Н. Заболоцкий

Эа не спеша брела по тоннелю из цветов глицинии, наслаждаясь приятным сладковатым запахом. Сиреневые грозди их были настолько красивы, что девушка забывала обо всем на свете. В некоторых местах розоватый цвет становился темнее, доходил чуть ли не до фиолетового, а кое-где, по краям тоннеля, сияли белоснежные цветы, разбавляя всю эту неописуемую картину. Сладкое, наполненное свежестью благоухание глицинии разносилось по всей ректорской резиденции и маленькая ведьма, почувствовав запах, решила зайти за сами здания, и теперь оказалась здесь. Семи еще не было, однако девушка, зная свою рассеянность, решила прийти пораньше. Хотя, она явилась не только поэтому: неизвестно откуда взявшееся желание как можно больше времени провести с Самаэлем не давало покоя. Волнение стайкой ярких светлячков скапливалось где-то в области живота, а потом, когда те разлетались по всему телу, она чувствовала неописуемую воодушевляющую усталость. Все конечности словно немели, а после — сами несли ее в нужном направлении. Эа бесшумно ступала по светлой широкой песчаной дорожке, усыпанной подсыхающими цветочками, сорвавшимися с лиан, и наслаждалась теплом, красотой. Вечерние солнечные лучи настойчиво пробивались сквозь длинные зеленые листья, плотно прижатые друг к другу, и освещали яркие грозди. Удивительная, волшебная атмосфера спокойствия царила здесь и ничто не могло ее нарушить. Ведьма разулась и ступила на мягкий белый песок, чувствуя ступнями прохладу опавших цветов. Она медленно шла вперед, вдыхая успокаивающий аромат. Сквозь это нежное покрывало, окутывающее все тело, старалось пробиться волнение, легкий трепет, и из-за этого идти было все тяжелее. Она закрывала глаза, она чувствовала его рядом, словно он наблюдал за юной особой откуда-то издалека, с привычной коварной ухмылкой, от которой Эю бросало то в жар, то в холод. Фиолетовые, розовые и белые цветки — цвета его костюма, а их зеленые листья — его кошачьи глаза, ярко поблескивающие в темноте. Ведьма больше не задавала себе никаких вопросов. Причина мало интересовала ее. Она лишь шла, шла к нему, как завороженная, думая лишь о том, как сильно хотелось дотронуться, пусть даже легко, коротко, пусть даже потом сделать вид, что все это — чистая случайность. Казалось, что тоннель никогда не кончится, и вокруг будут вечно гореть ярко-розовым изумительные цветки глицинии, жмущиеся друг к другу, словно скопления звезд в небе. В Чащах растительность отличалась: более мелкие лепестки, более редкие цветки, хоть и не менее прекрасные. А здесь было сразу ясно, что за садом тщательно следят и ухаживают. Подобные лианы росли в лесах только во влажных и недоступных человеку местах. Эа часто отправлялась в мрачные уголки Чащ за нужными ей травами и, пробираясь сквозь острые, вымокшие под дождем ветки, с которых облезала кора и оставалась на коже, и видела во тьме яркое свечение цветков, слышала их тихие голоса, видела, как роса на их лепестках серебрится под редкими лучиками света. Шум ветра словно кричал о том, насколько он свободен там, в небесах, и, иногда попадая в тоннель, заставлял колыхаться пышные грозди, заставлял шелестеть их листья. Когда девушка находилась среди цветов, она попадала в свой собственный мир, где время практически останавливалось и медленно-медленно текло только лишь зарождающимся ручейком. И пусть это место и не являлось тем, что ведьме действительно было нужно, ей здесь безумно нравилось. Цветы были живыми и переговаривались между собой, а это было главным. Со всех сторон чувствовалось оживление, веселость, незримое движение, радость. Здесь все шло своим чередом и, если уж кто-то решал вторгнуться в пространство природы, то нужно было делать это еле слышно, чтобы не нарушить их привычный ритм. Наконец выйдя из тоннеля, Эа оказалась в главном саду. Здесь было множество розовых кустов различных цветов (от алых до белоснежных), а короткий ярко-зеленый газон приятно щекотал кожу. Высокие, достаточно старые цветущие деревья росли по кругу, создавая некий купол над всей свободной площадкой. Запах глицинии смешивался с запахом роз, а игривый ветер разгонял его прочь, разносил дальше и дальше, поэтому девушка чувствовала аромат наплывами. Раз у ректора есть такой шикарный сад, где растут прекрасные, ухоженные цветки, и, где очень много редких их видов, значит ему тоже нравится природа и это не могло не радовать юную особу. Она так и замерла на выходе из тоннеля, любуясь открывшимся ей видом, не желая уходить отсюда. Столько эмоций Эа испытывала в последнее время, что ее просто разрывало изнутри и она не могла понять, как люди, живущие в этом мире постоянно, способны все вытерпеть. Наверняка дело в том, что они привыкли и уже попросту не замечают этого. Фель появился внезапно и от него веяло безграничной печалью, какой-то тоской, неизвестно сколько хранящейся внутри, но внезапно прорвавшейся и не желающей возвращаться обратно. Что-то в груди защемило: Эа не знала, в чем причина, однако смотреть на его притворную ухмылку и на первый взгляд обычное поведение было достаточно тяжело. Он не ответит на вопросы, а если и ответит, то лишь намеком. Ведьма смотрела на него и ей становилось трудно дышать от того, что она чувствовала его боль. Ничего не случилось. Скорее всего, демон лишь вспомнил что-то не очень хорошее. Дотрагиваясь до просачивающегося мрачным водопадом к ней этого зыбучего песка, она различала лишь некоторые нотки, старалась сложить их в одно полное минорное произведение, но и здесь разгадать ректора было слишком сложно. Только девушка почувствовала ответы кончиками пальцев, ректор сразу же отошел на приличное расстояние, такое, что она не могла больше дотянуться. Эа знала, что она бы не уловила всего этого, не сблизься они вчера. — Приветствую, дорогуша, — более отрывисто, чем обычно, прохохотал Фель, — ты рановато. Благо, я уже свободен. — Здравствуйте, — невесело произнесла юная особа, поднимая на мужчину утомленный бурей эмоций взгляд. Маленькая ведьма не знала, кажется ей или нет, будто жесты его стали более сдержанными, плавными, спокойными, выдавая его сегодняшнее состояние, да и синяки под глазами стали больше. Намного больше. — Ох, ну я прошу тебя — брось это, давай на "ты", — шире ухмыляясь, проговорил он чуть тише, чем обычно и, положив руку девушке на лопатки, слегка подтолкнул вперед, приглашая пройти дальше. — Ноутбук сломался, уж извини. Мы можем просто попить чайку, — Эа про себя усмехнулась: у демона что-то сломалось? Забавно. — Я буду рада провести сегодняшний вечер в вашей компании, — ведьма, поняв, что сказала не то, что нужно, сразу же замолчала и нахмурилась, с минуту что-то обдумывая, а затем произнесла: — Твоей. — Так намного лучше, — с напускным задором сказал Самаэль, не убирая руку. Они вышли на узкую каменистую дорожку, вскоре теряющуюся в траве. Она напоминала маленький ручей, которому не удалось развиться, и он утонул в песке, задохнулся пылью и размоченной землей, после чего потух навсегда. — Думаю, тебе не понравится сидеть в беседке, поэтому можем устроиться в тени деревьев, — Мефисто кивнул в сторону трех растущих рядом высоких дзелькв. Если бы девушка сейчас не захлебывалась его состоянием, то обязательно смутилась бы от того, что он так внимателен к ее предпочтениям, однако сейчас ей пришлось даже сложить руки на груди, чтобы не выдать легкую дрожь. Связь между ними была уже слишком прочна, чтобы Эа могла перестать ощущать его ближе, чем рядом. — Отчего ты грустишь? Неужели что-то случилось, а, дорогуша? — Мне кажется, это у тебя что-то произошло. — С чего ты это взяла? — демон вскинул бровь, на долгое мгновение останавливаясь, но затем сразу же быстро зашагал в тень. Ректор опустился на землю, облокачиваясь спиною о ствол дерева, приглашая присесть рядом с собою и спутницу. Мефисто, не дожидаясь ответа, щелкнул пальцами: прямо перед ними возник небольшой деревянный столик, на котором стоял поднос с чаем и тарелочкой со сладостями. — Если ты не любишь чай с лавандой, могу предложить любой другой. — Разве какой-то там чай важнее вашего погибающего взгляда? — спросила она немного рассержено, но эта интонация едва расслышалась Фелю. Он рассмеялся немного нервно, не обратив внимание на ее "вы". — Какой еще взгляд? О чем ты? Эа не знала, что заставляет ее быть настолько смелой и решительной, однако это ей определенно нравилось. По крайней мере сейчас в угол загнан был Самаэль, а не она. Девушка никогда не знала, что именно лучше ему ответить, чтобы не оплошать, чтобы не показаться глупой или, куда еще хуже, — слабой. Хотя, она и так прекрасно понимала, что он видит все ее слабости даже не стараясь намерено их рассмотреть. Внезапно Эа поняла, что, на самом деле он, ректор Фель, привычный, задорный, вечно дурачащийся хозяин академии Истинного Креста, был таким всегда, только раньше девушка не хотела замечать, а после была слишком одурманена своими непонятными волнениями, вихрями скапливающимися у нее внутри. И именно сейчас, когда запах волшебной глицинии немного успокоил, именно сейчас, когда удалось заглянуть Мефисто в глаза под нужным углом, ей удалось поймать его состояние. Определенно, Эе казалось, что он изменился. Она всего лишь смогла увидеть немного его настоящего и это не могло не шокировать. Вполне возможно, что он создал себе этот легкомысленный и странноватый образ лишь для того, чтобы не показывать свою истинную демоническую сущность. Ведь, если посмотреть на нее без всего, то неизвестно, что произойдет, и сможет ли вообще кто-нибудь выдержать это, не сгореть в синем пламени. Ведьма серьезно взглянула ему в глаза и недовольно мотнула головой, искренне не понимая, отчего он скрывает от нее истину. Если бы Самаэль смог открыться и выдохнуть накопленные за долгие годы бесконечные страдания, то, возможно, ему стало бы хоть немножечко проще. Девушка чувствовала связь, прочнеющую с каждым новым вспыхивающим мгновением, и от этого не понимала, к чему все эти маски. — Прекрасная сегодня погода. Теплый, но не душный вечер, — демон лениво потянулся, после чего взял чашку и сделал пару глотков. — Хочу добавить в свой цветник что-нибудь более яркое, только вот все не определюсь. Может быть ты... — Почему вы все время начинаете говорить о какой-то ерунде?! — Эа была крайне возмущена таким легкомысленным поведением. Если он считает, что можно вот так вот наплевательски относиться к себе, то, по мнению девушки, можно и вообще не жить. — Ну как же вы не понимаете, что я все чувствую, все вижу по вашим глазам?.. Фель нахмурился. Возможно от ее "вы", а возможно и от понимания того, что скрыть ничего от нее уже не удастся. Пока ведьма пыталась уловить чуть больше, чем уже вышло, Мефисто старался почувствовать в ней жизнь, которая была в ее глазах во время таинства, но ничего не получалось. Что происходило с ней? Что она делала для того, чтобы настолько убить свой взгляд или, что делали с ней и, главное, кто? Она была мертвой, как увядают ранее яркие цветы, их стебли скручиваются от жаркого солнца, темнеют, слабеют, а лепестки — и того раньше — опадают на землю, будучи уже не красивыми. И движения ее, и ее поведение, и ее слова — все было настолько холодным и безжизненным, что ректор чувствовал невыносимую печаль от того, что все его попытки вернуть в глаза огонь, тщетны. Неужели с ней ничего нельзя сделать?.. Эа кинулась Фелю на шею, заставляя в одно мгновение улетучиться из его головы все мысли, а затем возвратила их, новую порцию, безумным вихрем ворвавшуюся и заставившую в неком приятном ужасе замереть, чувствуя жар на коже, понимая, что в этих прикосновениях столько чувств, сколько он не видел еще никогда. Мефисто не мог понять, как одни лишь объятия могут передать столько, сколько не передавал ни один взгляд, ни одно слово. Плавное дурманящее волнение поселилось в груди, заставляя дышать шумнее. Мужчина обнял ее в ответ, осторожно прижимая к себе и чувствуя вновь эту чудесную магическую связь, которую упорно не хотел замечать раньше. Разве может соврать такое кричащее касание, открывающее глаза на все? Не хотелось шевелиться и отталкивать ее, не хотелось разговаривать, не хотелось видеть ничего вокруг. Все это стало настолько не нужно, что демону показалось, будто их души теперь стали единым целым. Эе было всего лишь сто лет, но Фель словно слышал теперь все, что ей довелось пережить. Он не видел самих событий, но он улавливал обрывки забытых ею мыслей, улавливал каждую ноту грусти, от которой сужались зрачки, а каждый радостный смешок становился чем-то целебным. И ведьма слышала в ответ то же самое и от него, чувствуя, что ее вот-вот разорвет от того кошмара, который был накоплен внутри у Мефисто. Она понимала, что жил он так долго, что уже успело все надоесть, однако в эту секунду разобрала заполняющее его чувство долгожданного спокойствия и еще отчасти того, что испытывала по отношению к Самаэлю сама. Как разобраться, как понять, что означает все это?.. А Фель уже и забыл, каково чувствовать искренность и трепет по отношению к себе. Ему казалось, словно внутри распускаются цветы, заполняя плотными лепестками все пространство, готовые вот-вот разорвать мешающее полноте связи тело. Но он держался из последних сил, ведь знал, что эти чувства настоящие, такие белоснежные и чистые, что, оступись он сейчас, и дальше уже ничего не будет. Для того, чтобы они могли полностью чувствовать друг друга, для того, чтобы им ничто не могло помешать, нужно было провести особый обряд, и они оба прекрасно знали это, посему и замерли сейчас, не пуская себя ближе, чем могли коснуться их тела. Души не в силах слиться сейчас, ведь они захламлены земными тревогами, ненужными мыслями, вечными обидами, гневом, злостью. Вокруг них обвилась словно черная лоза, создавая плотный панцирь, в котором осталось так мало просветов, через которые могли проклюнуться нежные ростки доброты и счастья. И только одни лишь звезды способны были очистить их, ведь души сотканы из их света, они так же горячи, так же живы, так же трепетны и прекрасны, только тела, как и эти панцири из отрицательных эмоций, умело сдерживают всю силу и мощь, всю искренность, не давая ей прохода. — Что это? — наконец решилась задать мучающий ее все это время вопрос девушка, захлебываясь сладковатым воздухом, что стал каким-то особенным именно вокруг них, словно двое обернулись цветами, благоухающими цветами, радующими природу, дополняющими ее. — Любовь, моя дорогая. Это и есть любовь. Значит, оно называется любовью... Действительно, именно это слово, такое же красивое, как и сами порывы, лавиной набрасывающиеся на них, идеально подходило под их описание. Это чувство было понятно без слов, ему невозможно было противостоять. Похоже, что именно любовь являлась той силой, которую победить не способен никто на свете. И сейчас Эа задавалась лишь одним вопросом: как она могла существовать все это время, не чувствуя себя настолько живой?! Воздуха нужно было так много, что, наверняка на всей земле бы его не хватило, чтобы насытиться, однако легкие уже разрывались от огромного его количества, и происходило нечто неописуемо сильное, словно они, как настоящие цветы, обвивали друг друга стеблями, врастали друг в друга, чтобы всегда быть вместе, чтобы никогда больше не разлучаться. И Мефисто понял, что время, все же, не до конца подвластно ему, раз без его желания так нагло останавливается, даже не спрашивая разрешение. — Я знаю, к кому можно обратиться, — наконец нарушил молчание Фель, не выпуская девушку из своих нежных объятий. — Ждать ведь нельзя, так? — Так, — ведьма попыталась слегка отстраниться, чтобы посмотреть в горящие глаза демона, но тот не пустил, ведь не хотел, чтобы произошло так же, как и тогда, на берегу лесного озера. Нельзя было нарушать сейчас ничего. — Тогда, думаю, мы отправимся к ней завтра. А пока я улажу некоторые дела в академии, — и, отпустив ее, ректор поднялся, поцеловал девушке руку и пошел в сторону зданий. Ночь выдалась теплая. Эа еще долго стояла в саду, обдумывая все, что с ней происходило, быстро врывалось в сознание и подчиняло его себе, после чего направилась к общежитию. К обряду их обоих должна была подготовить опытная ведьма, поэтому стоило выспаться и хорошо отдохнуть. Целую неделю им придется не видеться. В старинных книгах девушка читала о том, как проходят подобные таинства, но везде все было описано по-разному, поэтому она не знала, что им в итоге предстоит. Ступая по мягкой ночной траве, ласкающей кожу, щекочущей ноги, Эа медленно шла к тоннелю глицинии, а когда пальцами ног почувствовала прохладу белого нежного песка, то замерла на мгновение, словно пытаясь пересчитать каждую песчинку, после чего двинулась дальше. Она не могла поверить, что все это чудо происходит именно с ней, что все настолько прекрасно. Легкая улыбка не сходила с ее губ и не думалось ни о ком другом, кроме как о Мефисто. В коридоре общежития было темно и очень холодно. Слышалась еще брань братьев, но тихая. Наверное они думали, что ведьма уже давным-давно спит. Девушка уже почти добралась до нужной ей двери, как вдруг услышала чьи-то шаги, которые становились с каждой минутой все громче. Из-за угла вышла юная демонесса в теле двенадцатилетней девочки. Длинные розовые волосы развивались за спиной, словно колосья на ветру, а ярко-желтые глаза сердито смотрели на стоящую перед ней ведьму. — Так это ты, значит, — звонкий высокий голос незнакомки эхом разлетелся по коридору и она остановилась в метре от Эи. Золотистая кисточка хвоста ее, торчащая из под длинного темно-розового платья, агрессивно подергивалась, словно у кошки, поэтому ведьма решила, что та вот-вот и набросится на нее. — Убить тебя мало! — Мы разве знакомы? — Эа вскинула брови и сложила руки на груди, пытаясь припомнить, где раньше могла встретить эту грубую особу. — Меня зовут Чи́та. Хотя, какая разница? — такие же желтые, как и глаза, крылья ее подергивались в такт хвосту. Демонесса явно еле держала себя в руках. — Я просто разорву тебя на куски. А потом полакомлюсь твоей душой. Как тебе такой вариант? Мне, например, очень нравится, — в тот же миг тело ее забилось в конвульсиях, но сама Чита быстро взяла его под контроль. — За что, позволь узнать? — Эа наблюдала за этим жалким слабым созданием и даже не знала, как стоит реагировать на него. — Не притворяйся! — яростно выкрикнула она, сжимая руки в кулаки, царапая длинными черными когтями ладони. — Как тебе удалось захватить сознание Самаэля?! — Как низшему демону удалось захватить человеческое тело? — усмехнулась в ответ ведьма, наконец понимая, отчего эта девица настолько разгневана. И девушка бы даже не поняла, что перед ней низший демон, однако, раз та не могла контролировать даже детское тело, то угадать было более, чем легко. — Подобные тебе ведь способны вселяться только в растения, да и то, с великим трудом. Обычно, после этого вы умираете. Разве нет? — Заткнись! Немедленно заткнись! — истерически заверещала она, да так, что из комнаты выбежали Рин и Юкио, останавливаясь напротив них, вопросительно глядя на Эю. — Я тебя уничтожу прямо сейчас, клянусь! — Можешь начинать, — ведьма облокотилась о стену и выжидающе уставилась на демонессу. Она так забавно гневалась... Наверняка сама Чита была совсем юной, поэтому способной выдержать такую нагрузку, хотя, неизвестно, что произойдет с ней, если она попытается напасть. Эа могла предположить, что та мгновенно погибнет, или же просто полностью потеряет контроль над телом, но уже не сможет выбраться из него. — Кто это? — Рин, готовясь в любой момент наброситься, недовольно глянул на Юкио, сдерживающего его. — Сын Сатаны! — Чита сразу же переключилась на старшего Окумуру, который лишь устало закатил глаза, ведь ему уже порядком надоело слышать подобные восклицания от всех встречающихся ему на пути демонов. — Не везет, — протянула она, сжимая зубы. Тело вновь начинало сопротивляться, поэтому демонесса поняла, что сегодня ей не удастся уничтожить соперницу. Голова девочки резко откинулась назад с отвратительным хрустом, и изо рта ее полилась грязно-желтая жидкость, которая, вылившись на пол, мгновенно преобразилась в темную летучую мышь и демонесса в ее теле уже понеслась прочь, шумно врезаясь в стены и калеча себя. — Что это было?.. — Юкио вскинул бровь, переводя взгляд на Эю, явно не особо довольную всем только что произошедшим. Окумура подошел к девочке и проверил пульс. Она была жива, поэтому парень взял ее на руки. — Хотелось бы знать, — отозвалась ведьма, отходя от стены на шаг. — Думаю, сегодня она вряд ли заявится вновь, поэтому вы можете возвращаться к себе. — Но... А как же... Нужно ведь узнать, кто она! — возмущенно проговорил Рин, однако под взглядом младшего брата предпочел сразу же стушеваться и сделать вид, будто бы его и вовсе здесь нет. — Если что-то понадобится — зови, а о девочке я позабочусь, — предупредил Юкио, после чего пошел прочь, а за ним засеменил и старший Окумура. Раз Чита знала Мефисто, значит и он ее знал, посему Эа решила сходить к ректору, чтобы поинтересоваться, что это вообще было. Чувствуя под ногами неприятный холод пола общежития, она решила все же обуться, после чего побежала к академии, решая проверить, не у себя ли в кабинете сейчас Самаэль. Стуча каблуками по блестящим ступенькам, она все же надеялась застать демона именно там, ведь так не хотелось сейчас отправляться в его резиденцию. Остановившись около двери, девушка облегченно вздохнула: было не заперто, а это значило, что Фель внутри. Ведьма постучала и сразу же вошла, не дожидаясь ответа, и именно поэтому ей удалось увидеть летучую мышь, в зубах держащую несколько листов каких-то документов, вот-вот норовящую вылететь в распахнутое окно. — Чита! Эа, понимая, что, скорее всего демонесса пытается украсть что-то очень и очень важное, в панике сунула руку в карман юбки, откуда вытащила сухой лист, который и бросила в застывшую от испуга соперницу. Читу сразу же окутало темно-зеленым облаком дыма, сквозь которое она не могла ничего разглядеть. Она шумно закашлялась, а в это время Эа выхватила бумаги у нее изо рта. Летучая мышь завалилась на бок, не в силах контролировать себя больше, и лишь тяжело дышала. Ведьма же не знала, что делать. Нельзя убивать ее, не спросив у Феля, кто она. Мало ли, вдруг девка нужна? Однако Мефисто и сам не заставил себя долго ждать. Розовое едкое облако, пахнущее чем-то приторно-сладким, ослепило обеих девушек, но вскоре рассеялось и объект их воздыхания, широко улыбающийся в привычной для себе манере, предстал перед ними во всей красе — полуобнаженным, в одних лишь своих белых шортах, натянутых явно наспех. И даже сам Сатана явно не знал, отчего Фель не воспользовался своей магической силой, чтобы переодеться, поэтому демонессе и ведьме пришлось лишь смущенно отвести взгляды. — Какие бесчинства вытворяет юная леди! — театрально всплеснув руками, Самаэль с ярко выраженным озорством глянул на обессиленную Читу. — Стоит только мне о тебе позабыть, как ты вновь объявляешься и мешаешь мне готовиться ко сну, — ректор озабоченно закатил глаза и подошел к столу, после чего взял в руки мышь. — Ты мне надоела, — демонесса замахала крыльями, пытаясь что-то сказать, но силы на то, чтобы выдавливать из себя слова, увы, уже совсем не осталось. — Пока-пока, дорогуша. Надеюсь, я тебя больше никогда не увижу, — Фель щелкнул пальцами перед носом у Читы и ту окутало розовым облаком дыма, в котором та и исчезла. — Премного благодарен, — ухмыльнулся демон, подходя к наблюдающей за всем этим действом Эе. Он забрал у девушки бумаги и положил их на стол, в стопку к каким-то другим документам. — Кто она? — поинтересовалась юная особа, внимательно следя за каждым его движением и наслаждаясь видом его прекрасного тела, замечая каждый шрам и заживающий ушиб. — У меня ведь столько поклонниц. Нет от них отбоя, — рассмеялся Самаэль, ловя на себе ее восхищенный взгляд. — Надеюсь, ты не ревнуешь? — Что это значит? — Забудь, дорогая моя, забудь, — задорно проговорил ректор, после чего лениво потянулся. — Детское время давно закончилось. Даже я уже хочу поскорее обняться со своей дакимакурой. Чего и тебе советую. — Да, я как раз собира... Но Мефисто не дал ей договорить: мужчина щелкнул пальцами у нее над головой и маленькая ведьма в ту же секунду оказалась прямо в своей комнате, в кровати и уже в ночной рубашке. Удивленно улыбнувшись, Эа мечтательно прикрыла глаза, укрываясь теплым одеялом. Она вспоминала все, что успела пережить за это короткое время и от нового, теперь понятного ей чувства любви делалось непередаваемо хорошо. Один лишь демон занимал все ее мысли теперь, но, кроме него еще и предстоящий обряд. Завтрашний день обещал быть насыщенным, поэтому девушка, уставшая за сегодня, уснула довольно быстро и целую ночь видела добрые, светлые сны, от которых можно было лишь только радоваться...