Sugar

Занзас решил, что двух недель Саваде вполне хватит для того, чтобы угомонить свою истерическую натуру. В целом, он не прогадал. Правда, когда Вариец приехал с визитом в особняк Вонголы, Тсуны там не было. Зато были хранители. Злые, узнавшие от каких-то чертей правду хранители. Разговор брюнета с подчиненными шатенки был долгий, потный и изматывающий. Но он принес плоды: они всё обсудили и пришли к решению, что в дела сердечные своего Босса вмешиваться не будут, но и Занзасу вольностей более не позволят. На том и порешили. Как оказалось, Тсунаеши решила устроить себе маленький отпуск и свалила куда-то на Виргинские острова недели на три. Скайрини выпил пару бутылок и решил, что он вполне-таки может подождать еще и поговорить с девушкой позже. Эти самые три недели навсегда останутся черными в календаре Варийского замка. Все служащие пытались обходить комнату Босса. По их словам, лучше петлять коридорами, чем схлопотать пулю в лоб. Скуало с самого утра старался как можно тише пройти в комнату Занзаса, поставить ящик с виски и съебаться, пока брюнет не проснулся. Сначала получалось, конечно, не всегда, но уже через две недели он делал это мастерски, умудряясь еще и бумаги со стола прихватить. Занзас же за это время уже успел досконально изучить несколько сортов вина, но, по его мнению, виски все равно лучше. С алкоголем недели летели гораздо быстрее, и уже скоро Скайрини намеревался повторить свой визит в Вонголу. Сама же Тсунаеши после разговора с Реборном ясно для себя решила, что пора отдыхать. Сейчас она уже и не смогла бы точно сказать, почему тогда хотела себе пулю в рот пустить. Решив, что это было помутнение из-за сильного стресса, шатенка устроила себе каникулы. Конечно, вместе с ней поехал бывший репетитор. Мало ли Саваду опять истерика прихватит. В общих чертах, все три недели Десятая провела в состоянии полного спокойствия. Разговор Тсуны с Реборном свелся к тому, что она аборт делать не будет, что бы тот ни говорил. Сопровождала она это утверждение гневными речами, проклятиями и оскорблениями. Аркобалено все стерпел, прекрасно понимая, что женская истерика- вещь страшная и оспариванию не подлежащая. Вернулась Тсунаеши с приподнятым настроением, которое ей испортили с ходу и лишь одной фразой. Занзас в особняке с визитом к ней. Шатенка подумывала прихватить чемоданы да вернуться в аэропорт, пока не поздно, но видимо не судьба. Реборн явно дал понять, что разговор должен состояться. И он состоялся. Почти. Они сидели в кабинете Тсуны, попивая кто чай, кто виски, и молчали. Занзас сверлил взглядом Саваду, Савада- чашку. Это продолжалось ровно час, но брюнет решился прервать столь «интересное» занятие. Он поднялся с кресла, подошел к столу, бросая на него длинную бархатную коробочку, развернулся и вышел из кабинета, не забыв хлопнуть дверью. Еши долго сверлила взглядом «подарок», потом, все же, набравшись смелости, открыла. Внутри лежала золотая цепочка с кулоном- простенькая, но милая, и листок, свернутый вдвое. На листке было лишь одно слово. «Прости». Коробочка вылетела из окошка, описав дугу и приземлившись в кусты, а записка исчезла в пламени Посмертной Воли. Нет уж, одного «прости» тут явно недостаточно. После подарка появилось какое-то подозрительно затишье. Тсунаеши уже было подумала, что Занзас все понял, и больше не будет пытаться наладить с ней отношения. Ох, как же она ошибалась! Прошло чуть больше недели, и однажды утром на столе Савады появился огромный букет белых лилий с запиской. Опять «прости». Букет улетел в мусорку, записка стала пеплом. Но на этом все не кончилось. Днем на столе лежали уже белые розы. Опять же с запиской. Текст не менялся. Вечером появились красные розы, и вместе с ними клочок бумаги с одним единственным словом. Это продолжалась каждый день. Каждый день Скайрини присылал букеты с одним единственным словом. Тсуна искренне не понимала, как до Занзаса не дойдет факт того, что простого «прости» тут явно недостаточно. Но тот с каким-то упорством слал эти треклятые веники. Уже недели через две в стены кабинета Вонголы впитался сладкий запах роз и лилий. Сколько бы Савада не проветривала, запах не исчезал, всякий раз напоминая об извинениях. Еще через две недели Тсунаеши научилась определять настроение Занзаса по его подчерку. Дальше было хуже: к букетам присоединились украшения и, как бы странно это не звучало и не выглядело, плюшевые игрушки. Даже не так. Огромные плюшевые игрушки. Шатенка не представляла, как Занзас может слать ей что-то подобное. И появилась одна существенная проблема, если с цветами и украшениями Тсуна могла сделать хоть что-то, то куда девать огромных мягких медведей, зайцев и прочую живность она не представляла. Так пролетело еще два месяца. Вариец присылал подарки, но ни разу не приезжал сам. Как подумалось Саваде, тот просто не может извиниться, глядя ей в лицо. Это и было самым обидным. Сам же брюнет выжидал. Он явно видел прогресс: если первые недели Тсуна отправляла все подарки из окна да в кусты, то сейчас она даже с какой-то заботой хранит одного из последних плюшевых зайцев, которых Занзас отсылал. Все-таки хорошо иметь своих людей в Вонголе. Еще пара точных ударов по нежному и ранимому сердцу девушки, и та сдастся. Занзас буквально чувствовал победу, пробовал ее на вкус, смакуя. Савада же чувствовала поражение. Точнее, она более не видела в себе ненависти к Скайрини, которая раньше служила отличной причиной не видеться с Варийцем. Ее нынешние чувства были скорее похожи на обиду, очень сильную обиду. В общем, четыре месяца пролетели довольно-таки быстро. Живот стал заметным, и чтобы избежать проблем в мафии Тсунаеши сократила все встречи до минимума. Если они и проходили, то в ее кабинете, где шатенка была под надежной защитой и пристальным наблюдением. Да и живот было не так заметно за высоким столом. Занзас же планировал приступить ко второй части своего плана.