Неприступная крепость

Пятнадцать минут – и машина притормозила прямо возле служебного входа в телестудию. Дима вышел на улицу и поспешил зайти внутрь. Начало репетиций с командой – интересно, но не столь важно, как реакция Поли на утренний сюрприз. И вообще, догадается ли она? Первый этаж, второй, третий… на дисплее лифта быстро сменялись номера этажей, а мысли в голове Билана – еще быстрее. Четвертый. Вдруг кабина остановилась, двери медленно разъехались в стороны и прямо перед ними, будто из ниоткуда, появилась новая пассажирка. Как ее не узнать? Белокурая, улыбающаяся во все свои белоснежные тридцать два зуба, с охапкой красных роз в руке, она разговаривала по телефону, что-то горячо объясняя своему собеседнику. Одно мгновение – и их взгляды встретились, а правая бровь Билана поползла куда-то вверх. - Я перезвоню, окей? – Прощебетала девушка в трубку и без промедлений прошла внутрь лифта. Белое платье с пышной юбкой длиной намного выше колена, точно такие же белые кеды, волосы собраны заколкой на затылке. Все так нежно, но в то же время стильно и современно. В стиле большого города. – Доброе утро, мистер. – Лицо Пелагеи стало настолько хитрым, что любая лиса бы позавидовала. - Добро… - Не успел он договорить, как она приблизилась к нему и, посмотрев на него снизу вверх, прижалась губами к его губам. - Я соскучилась. – Выдыхает она, настолько тихо, что дыхание Билана перехватило, а в голове образовался вакуум. - Я тоже. – Проговорил Билан еле слышно, запуская пальцы в ее волосы, и, глядя в ее глаза, поцеловал в ответ. Им оставалось ехать еще четыре этажа. Безумно мало для того, чтоб насытиться друг другом, но вполне достаточно для того, чтоб сойти с ума. *** - Как, кстати, ты догадалась, что цветы от меня? – Спросил Дима, когда Поля прошла в его гримерку, уже успевшую стать их общей. Тут уже лежали некоторые вещи девушки, потому что почти все перерывы между съемками они вместе проводили тут, часто просто разговаривая ни о чем, болтая о каких-то совершенно глупых вещах, словно школьники. - Просто в моей жизни есть только один человек, способный прислать ко мне домой курьера с цветами в восемь часов утра. – Она ласково щелкнула его по носу и достала из своей сумки стопку бумаг. - Как это «только один»? А парень, что встретил тебя возле твоей гримерки? – Он старался говорить спокойно и с улыбкой, но даже дураку было бы понятно, что он ревнует. Ну, согласитесь, что незнакомец, караулящий чужую девушку возле дверей с двумя стаканами кофе в руках и предложением разделить оставшиеся двадцать минут до съемок пополам – это, как минимум, не совсем правильно. - Господи, не нагнетай. – Поля закатила глаза и рассмеялась. – Это же Нодар, ты не помнишь его? - Издалека не разобрал. – Сквозь зубы процедил тот. – Он меня в кафе приглашал, но кофе я пью только с тобой. Кстати, как ты узнал о моих любимых цветах? - О, я угадал? – Он усмехнулся. – Просто в тот день, когда ты впервые пошла со мной на свидание, я подарил тебе красную розу. Тогда мне показалось, что она похожа на тебя. Такая же красивая, манящая, - Дима окинул прожигающим взглядом ее фигуру, - но черт, эти шипы могут так больно поранить. - У роз шипы тоже не просто так появились. Просто однажды какой-то неаккуратный человек взял и сломал стебель пополам, а лепестки оборвал и пустил по ветру. – Блондинка усмехнулась и вновь отвернулась к столу, перебирая листы с распечатанным текстом. Билан понял, что только что, прямо сейчас, очередной замок, запирающий тайны ее сердца, с грохотом упал к его ногам. - Что это у тебя? – Он подошел ближе и сзади обнял девушку за талию, притянув ее к себе и заглянув через ее плечо. - Песни распечатала на репетиции каждому. – Пояснила Пелагея, прижавшись к его щеке головой. – А где твое все? - Тут – вся моя жизнь. – Дима извлек из своего кармана свой смартфон и, не выпуская девушку из своих объятий, положил его на стол. - Черт, Дима. Опоздаем же. Аксюта будет ждать всех нас в кабинете через пять минут. – Прошептала она, вдыхая запах мужского одеколона. - Настолько наплевать. Дай мне хоть на эти триста секунд забыть о том бедламе, что творится за нашими дверями. - Что за бедлам у тебя там? - Неважно. – Бросил он и, развернув блондинку к себе, увлек ее в поцелуй. Кажется, им скоро сделают выговор за постоянные опоздания. Даже о причине спрашивать не надо… Постоянно вдвоем, сцепленные руки, горящие глаза… Все очевидно, ведь так? *** - Доброе утро. – Бодро произнес Дима (начало дня действительно было добрым и очень сладким, со вкусом помады Пелагеи), заходя в репетиционный зал и окидывая взглядом всех присутствующих. Он разбил команду из двенадцати человек на два блока, чтоб легче было справляться на подготовительном этапе. Эту неделю репетирует одна команда, всю следующую – другая. - Где Марго? – Спросил он у пяти собравшихся в помещении людей. Но ответом на его вопрос послужил скрип двери и женское «Можно?». Все еще надеясь на то, что его уши подвели его, и его воображение просто затеяло очередную игру, Билан повернулся и, конечно же, увидел перед собой Олю. Джинсы обтягивали стройные ноги, а кожаная ветровка была накинута на плечи. - Марго заболела. – Выразительно сказала она и прошла мимо наставника настолько близко, что тот даже почувствовал ее запах. Духи, кофе и…сигареты? Стоп. Даже если в порядке бреда предположить, что беременность – правда, а не вымысел, то тогда какого черта? - Стоять. – Зло и тихо прошипел Дима, хватая ее за локоть и выводя в коридор. – Ты опять куришь? – Еще немного, и вены на его шее просто лопнули бы. Эта женщина рождала в нем бурю эмоций, только ничего, кроме как желания убить кого-нибудь в припадке ярости, эти эмоции не вызывали. - Ты так беспокоишься обо мне? – Ее губы изогнулись в кривой усмешке, обнажая зубы. – Приятно, Димочка. - Слушай, меньше всего мне хочется иметь с тобой что-то общее и больше всего хочется услышать, что все, что ты наплела и мне, и моей матери – твоя очередная ложь, которой ты так ловко умеешь пользоваться. – Он перевел дыхание и осмотрелся вокруг, чтоб убедиться в том, что чужих ушей поблизости не наблюдается. - Не услышишь. - Посмотрим еще. – Бросил он холодно и, оставив ее в том самом, гордом, но ненавистном ею и многими одиночестве, зашел обратно в зал, не представляя себе, как пройдут следующие два часа у него и у Пелагеи, которую, вполне вероятно, воспользовавшись отсутствием Димы, обхаживает тот славный молодой человек, который, по-видимому, настолько любит кофе, что не в силах выпить его самостоятельно, без помощи симпатичной молодой девушки. Ревновал ли он? Ревновал, хоть и не хотел себе в этом признаваться. Ведь это – признак неуверенности, слабости, шаткости положения. И ему казалось, что его нервы просто не дотянут до конца сегодняшнего дня, а если и дотянут, то с большими потерями в своем строю.

Он жжет в себе эту детскую, эту блядскую жажду полного обладания, и ревнует - безосновательно, но отчаянно. Даже больше, осознавая свое бесправие.