Неприступная крепость

— Что смотреть будем? — Спросила Гагарина, ставя пальцы на клавиатуру. — Сегодня твоя очередь выбирать, забыла? — Она улыбнулась. Вечер получился грустным и уютным. Когда два часа назад Пелагея появилась на пороге и обессилено прислонилась головой к дверному косяку, посмотрев в глаза подруги, Полине хватило секунды и немного женской проницательности, чтобы сообразить, что все серьезно как никогда раньше. — Что? Все так плохо? — Ее голос звучал тихо и мягко. — Он изменил мне. — Не своим голосом сказала блондинка и медленно прошла в комнату, по пути небрежно скинув туфли в прихожей, села на диван и пустым, невидящим взглядом уставилась в одну точку. — Где Стас? — Мы поссорились. Он в командировке и будет послезавтра. — Словно отмахнувшись, по-прежнему тихо сказала она и подошла к Поле. — Расскажи, что случилось? — все так же не отрывая взгляда от пустоты, попросила Пелагея. — Ну уж нет. — Гагарина фыркнула и закатила глаза. — Ты серьезно думаешь, что я расскажу тебе это сейчас? Я же знаю, что тебе сейчас хуже, поэтому и не надейся. Моя проблема — полная фигня. Сегодня ты говоришь. — Она обняла подругу за плечи, прислонившись к ее плечу. — Давно? — Голос понизился до шепота. — В ту ночь, когда я уезжала. Видеть его не хочу. — Выдохнула она куда-то в сторону, уперев локти в колени. — Его бывшая. — Полина обняла ее и почувствовала слезу, что упала на ее руку и, скатившись, ударилась об пол, разбиваясь на миллионы частиц. — Я уже устала реветь. — Так, пошли. — Она встала и потянула Пелагею за руку. — На кухню. — Шутить новые шутки и пить винишко? — Грустно усмехнулась та и поднялась с дивана. — Как в старые добрые? — У меня есть мороженое. — Заговорщически подмигнула она. — Твое любимое. — Фисташковое? — На самом деле, ей было без разницы, какое мороженое будет: хоть ванильное, хоть шоколадное, хоть банановое. Ведь главное — компания. А компания, надо сказать, была великолепной. — Кстати, ты мне приснилась сегодня. На лице Гагариной тут же появилась улыбка, она полезла в морозилку, извлекая оттуда два ведерка с мороженым. — Земляничное варенье достаем? — Спросила девушка, вспомнив, как еще в юности они обе безумно полюбили земляничное варенье. Это относилось к разряду общих «фишек», которые понимали только двое. — Что снилось-то? — Достаем. — Утвердительно кивнула головой Пелагея, открывая лакомство и поливая его вареньем. Лучше любого джема, честное слово. — Да я почему-то так отчаянно хотела обнять тебя во сне, ходила, искала везде. Так соскучилась, да и ночь была не лучшей. — Взгляд снова потускнел и померк, его можно было сравнить с небом, которое в мгновение ока заволокли серые дождевые тучи, пряча за собой солнце. — Почему, Поль? Как он мог? — Прошептала она с отчаянием и печалью, когда Гагарина тяжело вздохнула и обняла ее, ободряюще гладя по спине. — Я ведь старалась, все было хорошо. Я так доверилась ему. Господи… — Тихо, тихо… Все наладится, образуется как-нибудь, — приговаривала девушка, словно успокаивая маленького ребенка. По сути, Пелагея сейчас и была им. Запутавшийся, маленький ребенок, наивно доверяющий и открыто улыбающийся всему и всем в этом мире абсолютно без задних мыслей. Сейчас они уже сидели в комнате, которую Полина называла «своей». Тут стоял диван с фактурной обшивкой коричневого цвета, на котором сейчас сидела Пелагея, напротив него — маленький столик, заваленный бумажками, журналами и несколькими фантиками от шоколада. Белый «Воздушный». Поля всегда восхищалась этой сказочной способностью подруги — есть и не толстеть. Она могла уничтожить три шоколадки за день и не поправиться ни на грамм, не прибавить и сантиметра в талии или на боках. У стены стоял синтезатор, на котором Гагарина подолгу играла, даже сочиняла свою музыку, рядом — аппаратура, а у окна — большой компьютерный стол, полочки которого были заставлены декоративными миниатюрными корзинками цветов и рамками с фотографиями, среди которых неизменно занимало место то самое, заветное, фото с их отдыха. Сама комната была в желто-оранжевых тонах. Полина говорила, что так у нее всегда будет кусочек солнца дома. — Что смотреть? — Пелагея задумалась и коварно улыбнулась. Боль немного притупилась и сейчас почти не чувствовалась, но телефон напоминал о ней и о Билане, сигналя и сообщая о входящих сообщениях. — «Шерлока» включай! — Н-е-е-ет! Только не его! — Девушка театрально закатила глаза и закрыла лицо руками. — Давай, включай. — Блондинка указала подбородком на ноутбук, откладывая журнал в сторону и потирая ладони. — Я все равно заставлю тебя его посмотреть. И почему тебе так не нравится этот фильм? — Только ради тебя и только сегодня. — Та шутливо пригрозила пальцем и застучала пальцами по клавишам. — Дима не звонил? — Уже тише спросила она, не отрываясь от монитора. — Звонил. Знаешь, он вчера сказал, что любит меня. — Пелагея опустила голову и перевела воздух. — После того, как изменил. Что? — Произнесла Поля, когда увидела, что Гагарина собирается что-то спросить. — Люблю ли я его? — Вместо ответа — кивок. — Не знаю, возможно. Да и все было слишком хорошо, чтобы длиться долго, согласись? Я не могу отвыкнуть от него за один день, но простить его я тем более не могу, ты же помнишь, чем закончились мои попытки простить предательство? Вот. Знаем мы такие истории, да? — Она усмехнулась, намекая на свои предыдущие отношения. — Кстати, что у тебя со Стасом? Хватит обо мне. — Прекрати. Я уверена, у вас все будет хорошо. Не сразу, но будет. На тебя еще никто так не смотрел, он первый. — Сказала Полина, усаживаясь рядом и протягивая ей тарелку с бутербродами. — Давай лучше твоего любимого детектива смотреть, — Она нажала какую-то кнопку на пульте, и изображение переключилось на экран телевизора, что стоял на белоснежном комоде рядом с синтезатором. — Он просто ревнует. — Безосновательно, но отчаянно? — Именно. — Девушка улыбнулась и сделала звук громче. *** — Ты точно все решила? — Спросила Гагарина, засыпая на соседнем от своей подруги раскладном кресле. Пелагея сегодня решила остаться тут ночевать. Домой возвращаться не было сил, желания и смысла. Сил — потому что пара бокалов алкоголя дали о себе знать, вязко и тягуче разлившись по всему организму; желания — потому что там все еще каждая вещь напоминала о нем и об их еще недавних совместных днях, вечерах и ночах;, а смысла — потому что все, что нужно для завтрашних съемок можно было найти в ее гримерной, да и три часа ночи — не самое лучшее время для одиноких прогулок по не такой уж и безопасной Москве. — С вероятностью до девяноста процентов. — Сонным голосом пробормотала Поля, думая над тем, как бы быстрее закончить все дела с проектом и приступить к осуществлению своего плана, которым она сегодня поделилась с Гагариной. Ее лишь интересовало, как на это отреагирует мама, чего нельзя было сказать о Билане (его же не слишком интересовало, что подумает она, когда он ложился в постель с этой длинноногой брюнеткой, верно?). — Надо будет сходить в наше кафе. — Зевая, проговорила девушка. — Кстати, этот твой Шерлок ничего такой. — Она засмеялась и услышала хихиканье в ответ, скорее напоминающий смех злого гения, как бы выражающий «я же говорила!» — Люблю тебя. Ха, опять я первая это сказала.- Полина победно вскинула кулак вверх и засмеялась. — Потому что я тебя больше люблю. — Да иди ты к черту. — Перевернувшись на другой бок добродушно сказала Пелагея, окончательно проваливаясь в сон, мысленно благодаря эту сумасшедшую блондинку за очередной прекрасный вечер и за очередную попытку вытащить ее со дна, из того болота, в котором она опять погрязла донельзя.

До утра быстро пролетает время. Ты и я - лишь тебе одной я верю, расскажу все свои секреты, тайны. Знаю я, что не случайно мне судьбой дана. Я молчу, а ты без слов все понимаешь. Ближе всех, лучше всех на свете знаешь. Обниму, прошепчу тебе на ухо: "Ты моя сестра по духу!"