Их жизни.

Год после событий в первых двух арках и полгода после событий бонусной части ) ____ Ватикан. Якобы отдельное государство, где верховной властью является церковь. Папа Римский, толпы паломников, запахи благовоний и отвратительное чувство святости. И воздух словно пропитан пылью древности, колючим песком оставаясь на языке при вдохе. Узкие улочки, резко обрывающиеся на широких площадях, до этого петляющие между высоких зданий. Роскошность соборов. Почти вульгарное величие, словно навязанное, как неверное мнение собеседника. И именно где-то в этих подвалах обитают те самые твари, ради смерти которых Его Королевское Высочество покинул особняк. Бельфегор был слегка раздосадован тем, что этих никчемностей было немного. Человек десять. «Даже и не развлечься». Высокие своды собора отрезали принца от внешнего мира, словно желая укутать его неудержимый, сумасшедший дух и оставить у себя, как военный трофей. Ровные ряды деревянный скамей, благородного темного цвета. И пустота. Совершенно никого, лишь какие-то подозрительные шорохи. — Не двигайся, — хриплый бас ударяется о стенки собора, отдаваясь эхом. Бель повернул голову, наблюдая в сильных руках черный металл пистолета. Мужчина. Итальянец. Черные волосы собраны в хвост и лишь несколько длинных, тонких прядей выпадают. Четкий профиль, почти черные глаза, уверенная линия губ. Убийца, чья рука не дрогнет убить того, кого приказано. Старик, женщина, ребенок? Для него нет разницы. Они – цель. Они – выгода. Их жизнь ничто для него. — Вы знаете кто я, — невольно вырвалось едкое шишиканье. И словно хитрый дьявол посреди святого места, оскверняя своим смехом. Если бы змеи могли смеяться – они смеялись бы именно как Бельфегор – тягуче, шершаво, словно легкие прикосновения наждачной бумаги к дереву, но этот смех проносился по крови, будоража. И тут же адреналин и учащенное сердцебиение. — И вы знаете, зачем я тут. — Никто не в силах выжить после пули в висок, — с гранитной уверенностью ответил итальянец. — Никто не может выжить после ножей принца-Потрошителя, — снова неудержимое шишиканье. — Нас тут много. Бель развернулся, встречаясь глазами с внимательными угольками глаз итальянца. — Неужели? На королевских пальцах блеснула леска. — Трое справа, двое за углом, снайпер под потолком и двое позади меня. И еще один у алтаря. Расплылся в улыбке принц, дергая за едва различимые нити. Сейчас он был похож на кукловода, управляющего безвольными куклами. И словно по немому приказу на пол упали тела, брызгая кровью из ран. Ранее звонкая тишина теперь наполнилась судорожными хрипами, звуками разбивающихся о каменную кладку пола и стен капель крови, шорохами ткани. Итальянец вздрогнул, словно от удара тока, и потерял тот единственный шанс на спасение, который милостиво предоставил Бельфегор, с улыбкой маньяка наблюдая за алыми потоками крови из почти обездвиженных тел. Даже запах, ранее старинный и мудрый, перерос в запах ярости. Древний, как само место. Уходя истоками в инквизицию, когда любого, уличенного в колдовстве пытали. Самые различные способы пыток. Испанский сапожок, когда чувствительные ступни, кости которых дробились железом. Или железная дева. Но это уже не пытка, а скорее медленная смерть. Когда человека клали на тонкие иглы железа с тупыми концами. А сверху закрывали второй половиной своеобразного саркофага, создавая тюрьму, где человек мучительно умирал, пронзаемый сотнями шипов. Бель тряхнул головой, отгоняя такие приятные мозгу картины. Итальянец не заметил быстрый полет серебряного ножа, который полоснул по запястью руки, сжимавшей пистолет. Мышцы разрезаны, и быстрым ручейком кровь капает на пол. Только спустя несколько секунд мужчина понял что произошло и протяжно завыл, уже не обращая внимания на выпавший пистолет. — Я уничтожу такого выродка как ты, — шипели губы, пытавшиеся выплюнуть звуки сквозь нервно сжатые зубы. — Ой ли, — демонически смеялся Бельфегор, с легкостью уворачиваясь от кулаков. Принцу нравилось играть. Словно кошка гоняется за мышью. Быстрое движение и нож полоснул еще и плечо: алые капли взмыли в воздух, срываясь с новой раны. Вокруг была кровь. Ее было столько, что можно было захлебнуться. Кровь была в воздухе, отравляя. Была на полу, контрастируя. Была на руках, вызывая чувство могущества. Ложного, но все равно величия. Бельфегор медленно вырезал сердце, ломая ребра, которые глухо хрустели, разрезая ткани с завораживающим журчанием крови. Сердце итальянца добивало последние удары. Три. Два. Один – нож пронзил сердце, которое одарило своего убийцу россыпью бусин крови, осевшей на лице и руках. Тихие, почти неуловимые шаги. Бель напрягся, тут же доставая ножи. Быстрое движение и глаза устремились в дверной проем, соединяющий остальной мир с этой церковью, которая была похоже на кровавую арену. Малахитовые глаза. Ровные зеленые волосы и пара откинутых назад прядок. Никаких стрелок под глазами, которые делали его похожим на Пьеро. И одет совсем как мальчишка! Немного большая футболка, которая подчеркивала исключительную худобу. Шорты, из которых торчали тонкие ноги. И мороженое в маленьких ладонях. Взгляд прямо на принца, пробирая до костного мозга. И обычное равнодушное лицо. Он ни капельки не изменился. Ну может быть стал выше, да, наверняка стал. И его фигура стала еще более худой, словно бы он совсем ничего не ел. Острые коленки и локти. Из-за ворота футболки выглядывает линия ключицы. Это был Фран. И веяло от него чем-то необычным. Словно тонкой линией безумия, которым насквозь пропитал его Бельфегор. Минуту они просто смотрели друг на друга. Вспоминая нечто давно забытое. Тишину нарушало лишь ровное дыхание и звон капель крови, которые разбивались на множество крошечных брызг, срываясь с вырванного из грудной клетки сердца. Фран отвернул голову и отошел, скрываясь за каменной стеной. Бельфегор молча проводил его взглядом. Им было нечего сказать друг другу. Но принц был рад видеть это зеленое недоразумение. Впервые за год они встретились. И впервые за встречу не проронили не слова. *flashback* — Это Фран, он будет заменой Маммону, — Ску махнул мечом в сторону подростка. Неприметный. Безразличный. И принца он взбесил с первого взгляда. — Ну я как бы рад, — тянул гласные. — Можно я его прирежу? — Заткнись, сделаешь это – и я прикончу тебя. Знал бы, как сложно найти иллюзионистов, — орал Ску. *** — Бель, ты идешь с Франом, — закончил Скуало. — Капитан, обязательно с ним? Он же маньяк. — Заткнись лягушка, — зло шипел принц, ловя на себе угрожающий взгляд Суперби. *** — Это так невыносимо, — тянул Фран, — я должен идти с вами, хотя мне совсем этого не хочется. — Ты молчать умеешь? — Умею, но не сейчас, — качнул головой Фран, — мне, конечно, все равно, но неприятно находится с вами рядом. Вы же псих. Нет, психованный маньяк. Или лучше маньячный принц-псих? И ножи в шапку, пока Фран выбирает различные прозвища. Этот мелкий ойкнет и вытащит ножи, переломив и откинув в сторону, оставляя Бела кусать губы от ярости. *** — К-какого черта ты делаешь? – Бель поднялся на локтях, вглядываясь в полумрак комнаты. Голос хриплый, глаза напрочь не хотят открываться и в теле усталость после прошлого задания. — У меня закончилась книга, — равнодушно сообщил Фран, по-хозяйски роясь в ровных стопках книг. — Тебе жить надоело, да? – нехорошая улыбка и ножи в спину. Жутковатая картина: паренек с торчащими из спины ножами безразлично перебирающий книги в темной комнате. И Бельфегор и Фран отлично знали, что иллюзионисту ничего не грозит, продолжая играть в якобы врагов, с каждым днем привыкая друг к другу. *end the flashback* Между ними никогда не было дружбы. Никогда не было симпатии. Но было что-то, что буквально заставляло Франа защищать семпая своими иллюзиями. Что-то, что не давало Белу вскрыть глотку этой лягушке за очередной язвительный комментарий, который, словно серная кислота, разъедал монолит спокойствия принца. Но чтобы между ними не происходило, они всегда притягивались. Словно противоположности магнита, образовывая практически нерушимую связь. Связь, которая не разрушилась за все это время.