* * *
Весенний триместр был ознаменован нескончаемыми дождливыми днями. Следующие несколько недель были отличной иллюстрацией ада. Так, по крайней мере, считал Снейп. Ему претила мысль о том, что у мальчишки в это же время могли быть дни получше. Но Поттер должен был подчиняться школьным правилам и уважительно относиться к старшим, в частности к профессорам. Северус же ничем похожим ограничен не был. — Как вы называете это... варево, мистер Поттер? — протянул он, заглядывая в котел мальчишки в одну из пятниц. — Рагу? Поттер взглянул на него. — Это Успокаивающая настойка. Сэр. Северус вернул ему взгляд. — Это вы так думаете. А я считаю, что в котле нечто, похожее на кашу с комками. Взмахом палочки он заставил исчезнуть весьма приличную — разве что не настолько однородную, как хотелось бы, — настойку. — Начинайте сначала. — Но сэр! У меня не хватит!.. Снейп холодно оборвал его: — Я похож на одного из ваших дружков, м-м? На кого-то, кто готов носиться с вами и выслушивать ваши жалкие оправдания? Начинайте зелье сначала, или у вас за сегодня будет нуль. Окружавшие его студенты — гриффиндорцы и слизеринцы — наблюдали за ставшей привычной сценой. Да, Северус осознавал, что вел себя мелочно. Мстительно. Возможно, жестоко. Но он был зол, черт подери. Мальчишка ранил его, и без причины! Он даже не сказал, в чем дело, едва ли обмолвился с Северусом тремя словами вне уроков и продолжил пропускать занятия по окклюменции. Это было слишком! Не возражая больше, Поттер принялся очень мелко нарезать глаза бандимунов, пока основа из масла и воды его нового зелья кипятилась на огне. Северус наклонился к мальчику и попытался вычислить его намерения. Опять. В следующий вторник Северусу удалось заставить Дамблдора отправить Поттеру записку с просьбой подняться к нему в кабинет. Северус ждал его здесь, чтобы лично сопроводить его на чертово занятие по окклюменции к себе. Он так или иначе разберется в причинах отвратительного поведения этого мальчишки. Поттер следовал за ним со все тем же отсутствующим выражением лица, которое все эти недели надевал в присутствии Северуса. Северус напомнил себе, что в нем необязательно было что-то на его счет и что первые четыре месяца учебы Поттера в школе научили его, по крайней мере, тому, что такое выражение лица означает лишь, что мальчик не желает показывать другим людям свои мысли или, что более вероятно, чувства. Он пытался не накинуться на мальчика, напоминая себе, что такие дети, как Поттер, выросшие в семьях, где о них не заботились, часто прячут чувства, в том числе и от самих себя. Это их защитная реакция. Их чувства высмеивали, игнорировали или использовали против них же, поэтому для них лучше было не показывать их или даже не признавать их существование. Сейчас это означало, что Поттер не доверял злому, вредному профессору, который собирался покопаться в его голове. Это было плохо. Прежде чем они начали, Северус решил уколоть мальчика в надежде, что тот взорвется и выложит, что же произошло. — На что злитесь? — небрежно спросил он. — Потеряли любимый вкладыш из шоколадной лягушки? Поттер лишь сузил на мгновение глаза — это все, что Северус получил в ответ. Он съязвил еще: — Сегодня никто не восхитился вашими изумительными способностями в квиддиче? — Нет, сэр, — осторожно сказал мальчик. — Была всего лишь тренировка. К раздражению Северуса, Поттер не выходил из себя. Он попробовал еще: — Я очень не люблю тратить свое время впустую, Поттер, — произнес он с ударением на фамилии, зная, как сильно мальчик ненавидит, когда к нему так обращаются. — Я вкладываю свои время и усилия и свои исключительные способности в магии в ваше образование, в то, чтобы научить вас очень важному и трудному навыку, который может спасти вашу жизнь. И вот что я получаю в благодарность? Грубость? Лень? Меньшее, что вы можете сделать — если, конечно, вам это под силу, — это помнить о том, что вам нужно появляться на занятиях! Поттер поджал губы, но ответил только: — Да, сэр. Так и быть. Безусловно, мальчику будет тяжелее, если он не впустит Снейпа в свой разум добровольно. Ни одному из них не понравится предстоящее занятие, но Северусу не будет по-настоящему, физически, больно. — Замечательно. Встаньте сюда, — указал он. Когда Поттер послушался, он сказал: — Очистите свое сознание. Я узнаю так или иначе, что вы пытаетесь скрыть от меня. — Он улыбнулся тому, как побледнел мальчик. — Можете попытаться не пустить меня. Как и во время разговора о летних каникулах несколько недель назад, в зеленых глазах Поттера промелькнул страх. Снейп намеревался выяснить, почему Поттер боится его — а он боится его, раз больше не хочет покидать Дурслей на лето и проводить его с ним, верно? — и того, что ему придется показать свои мысли профессору. Снейп выяснит это, как он и сказал мальчику. Так или иначе. Он поднял палочку. Поттер сделал то же. — Легилименс. Северус тут же погрузился в едва теплый, медленно вращающийся поток мыслей и воспоминаний. Он выхватил случайное. В нем Гарри находился посреди класса на защите от темных искусств. В помещении воняло… чесноком? Гарри нахмурился от слов Квиррелла и почесал лоб, свой шрам. В его мыслях помрачнело, когда он почувствовал вампира или кого-то наподобие, кто владел Квирреллом и смотрел на него; кого-то с безумными, пылающими красным глазами, владеющего им… Северуса вырвало из воспоминания, но не из-за усилий со стороны Поттера. Он ухватился за другое, лучше защищенное на вид. За клубящимся черным туманом (легко убирающимся с пути; мальчик совсем не старался!) была приоткрытая дверь. Она вела к раковинам в ванной комнате, к руке, скользящей по шее сзади, и к хриплому плачу: «Нет! Пожалуйста». Но его вытолкнуло из этого воспоминания тоже. Тогда Северус проник в другое, находившееся рядом, и на этот раз он применил лишь грубую силу. Его встретили тусклый свет, запах пота и Гаиус Эйвери, который говорил что-то, запугивал Поттера низким, мягким голосом, и в то же время этим же тоном он говорил ему комплименты, интересовался его навыками полета на метле. Северусу не нужно было знать, что именно он говорил, чтобы наконец понять страхи Поттера. Разумеется. Какой маленький мальчик, недавно подвергшийся физическому и сексуальному насилию со стороны подростка, захочет проводить лето со взрослым мужчиной, больше его в два раза и старше в три? Неудивительно, что Гарри боялся. Он отказывался говорить об Эйвери после той ночи, когда был вынужден рассказать обо всем Дамблдору. Даже когда он просыпался посреди ночи от кошмаров со старшекурсником, он не хотел о нем говорить… И Северус только что понял: Гарри уже долгое время не звал его, чтобы справиться с плохими снами. Должно быть, лишенные выхода, переживания Гарри росли и бурлили внутри, как гноящийся нарыв. Неудивительно, что он был раздраженным. — УЙДИТЕ! — закричал Гарри. Он снова мыслено толкнул, и Северуса окончательно выбросило из его сознания. Прежде чем он успел подать руку Гарри, который растянулся на полу, тот вскочил на ноги и кинулся к двери. Северус только набрал воздуха в грудь, чтобы прокричать его имя или заклинание, чтобы закрыть дверь, как мальчик уже исчез в направлении холла, сопровождаемый Кровавым Бароном. Ну, зашибись.* * *
На следующем занятии в пятницу он снова заставил Поттера переделать свое зелье. Несмотря на всё те же возмущения, он закончил вторую порцию Сдувающей настойки до конца урока. Снейп знал, что он сможет, но все равно был раздражен тем, что Поттер до сих пор не вышел из себя и ему нельзя было назначить наказание. Именно так он вынудил мальчика говорить с собой в начале учебного года: назначал наказание за наказанием, пока тот чуть ли не взорвался. Правда, мальчик в конце концов угодил в Больничное крыло со сломанными костями, и Северус получил выволочку от Помфри… Он вздохнул и прошел мимо Поттера и его зелья. Больше всего Северуса коробило от того, что обычно у него получалось выяснить у слизеринцев подробности их отношений в семье или потрясений и пережитых издевательств, связанных с чем-либо другим, чтобы им было хорошо в школе. Северус славился этим умением, и прочие деканы нередко обращались к нему за советом, если встречались с тяжелым случаем у своих подопечных. Но Поттер… Поттер был загадкой. Северус не видел больше возможностей достучаться до него. Он понятия не имел, что могло всего за месяц превратить розовощекого, вполне счастливого, хоть и встревоженного ребенка, который радовался своему первому рождественскому подарку, в ребенка, ставшего еще более угрюмым, настороженным и испуганным. Впрочем… МакГонагалл сообщила, что на ее уроках Гарри ведет себя по-прежнему. Флитвик и Спраут говорили то же самое. Может, такая резкая смена в поведении Гарри при общении с Северусом и правда связана лишь со случаем с Эйвери? Возможно, дело в том, что Снейп знает, что произошло? Точного ответа не было, и его отсутствие раздражало Снейпа еще сильнее.* * *
— Я беспокоюсь за камень, — сказал Северус Дамблдору две недели спустя. Была первая неделя мая. Холодные ветра и дожди, характерные для ранней весны, отступили и дали дорогу теплой погоде и безоблачному небу. Сирень, розы и пионы время от времени распространяли свои запахи по всей окрестности, а особенно сильно они пахли возле оранжерей Спраут. Запах в кабинете Дамблдора, разумеется, напоминал только о его владельце. — Квиррелл задумал что-то. Я думаю, он планирует сделать что-то в ближайшее время. — Не представляю как, — ответил Дамблдор. Он слегка откинулся в кресле, чтобы взъерошить перья феникса, усевшегося возле его головы. Кажется, Фоуксу, цыпленку-переростку, это понравилось: он потянулся вперед «подбородком», проведя краем клюва по шее Дамблдора. — Ну, Альбус, например, ему будет легко пройти мимо тролля — своего препятствия, не так ли? Голубые глаза Дамблдора за очками-полумесяцами на мгновение сузились, а его рука легла на колени и стала теребить конец бороды. Это были единственные признаки того, что старик нервничал, которые заметил Северус. — Почему ты так думаешь? — Это логично. Он всегда… находил язык с низшими существами, даже в то время, когда преподавал маггловедение. Не удивлюсь, если тролль, который «забрел» в Хогвартс на Хэллоуин, на самом деле был «впущен». Не обращая внимания на последние слова Северуса, Дамблдор сказал: — Логично, да. Твоя сильная сторона, не так ли? Логика. Казалось, Дамблдор говорил беззаботно, но за двадцать лет Северус уяснил себе, что Дамблдор никогда не говорит о чем-то несерьезном. Что он имел в виду? Был ли это всего лишь намек на препятствие Северуса, которое он ставил на пути к зеркалу, или что-то более личное? Более неприятное. Или речь шла о Гарри? — Приближается последний для слизеринцев матч по квиддичу, — произнес Дамблдор, нарушая тишину, возникшую после его последних слов. Он взял со стола пиалу, вечно наполненную лимонными леденцами, и предложил их Северусу, прежде чем съесть самому. Северус отказался, и Дамблдор закинул конфетку в рот. — Надеюсь, твой ловец отлично сыграет. — Разумеется, — кивнул Северус, не показывая сомнений насчет игры мальчика. Не показывая также и малейшего раздражения из-за того, что Дамблдор сменил тему. По крайней мере, так он думал. — Когда в последний раз ты говорил с Квиринусом насчет его… возможной преданности? Северус нахмурился. — Месяц назад? Шесть недель? Понятия не имею. А в чем дело? Ты что-то знаешь? Он понял, как пройти мимо Пушка? Насколько Северус знал, это препятствие может пройти только Хагрид, и он же, не владеющий палочкой, не смог бы пройти остальные, где требовалось применение магии. — Мне об этом ничего не известно, мой мальчик. Ничего не известно. Однако… Я надеюсь, ты был достаточно осмотрителен на той встрече. Был осторожен, да ведь? Не дал Квиринусу ни одного намека на то, что ты можешь оказаться не только полезным помощником в его планах по возвращению повелителя? — Я… — Северус нахмурился сильнее. Он отлично сыграл свою роль. К чему клонит Дамблдор? Он решил спросить. Возможно, хотя бы в этот раз Дамблдор даст ему прямой ответ. — Что ты хочешь узнать, Альбус? Подозреваешь, что Квиррелл знает, что я больше не один из Его людей? Дамблдор мягко улыбнулся: — Вовсе нет. Я лишь подумал, что неискушенный наблюдатель, желающий получить информацию, поймет разговор подобного рода совершенно превратно. Нет. Не в этот раз.