Лучше будь слизеринцем!

      Снейп выпрямился. Очевидно, он не привык, чтобы его прерывали — Гарри передернуло от воспоминаний, в которых он сам так поступал. Профессор коротко кивнул:       — Как скажете, сэр. — Он встал и повернулся к Гарри: — Прошу прощения, мистер Поттер, что мы отняли у вас время отдыха. Спокойной ночи.       Он развернулся, взмахнув полами мантии, и в несколько больших шагов достиг выхода из лазарета.       Северусу вновь не удавалось увидеться с Гарри на протяжении нескольких недель. Неужели мальчик избегает его? После того, что Снейп устроил в Больничном крыле — после спора с директором, подумать только! — такое поведение было вполне понятно. Снейпа тогда охватила такая безысходность, что он готов был проклясть старого маразматика, — пришлось покинуть лазарет, чтобы не выкинуть чего-то подобного. Что теперь мальчику думать о нем?       Северус встречался с директором еще дважды, и оба раза они не пришли к согласию. Но он не позволит Альбусу взять верх снова! Не сдастся, ведь на кону летние каникулы Гарри. Так или иначе Снейп заберет мальчика от тех мерзких магглов, особенно если придется дать нагрузку его сознанию, обучая окклюменции.       Через неделю после видения Гарри провел свои два часа за приготовлением ингредиентов, как они и договаривались, но не попросил показать ему еще фотографий мамы. После этого Северус не видел его ближе, чем несколько раз в день за столом в Большом зале — по крайней мере мальчик ел — и в классе. Однако после окончания уроков Гарри собирал свои вещи и, бледный и взволнованный, исчезал так быстро, словно опасался, что его попросят остаться. Но поскольку работа мальчика соответствовала всем требованиям, Снейп не мог остановить его. Вряд ли фраза «я просто хотел узнать, как у тебя дела» наладит их отношения.       Северус полагал, что Гарри придет к нему, когда захочет увидеть новые фотографии Лили, однако мальчик, по-видимому, был слишком шокирован пережитым. Но, в конце концов, у Снейпа были реальные воспоминания о ней, а у него — нет. В тот момент, когда Гарри позвал свою маму, чтобы она, запечатленная на картинке, узнала его, сердце Северуса едва не разорвалось. Возможно, мальчик не хотел повторять этот болезненный опыт, и Снейп не мог винить его в этом.       Но почему он избегает его? Казалось, они наконец достигли того уровня отношений, когда Гарри мог доверять ему. К тому же, хоть едва ли признавая это, Снейп обнаружил, что скучает по компании мальчика, тихо занимавшегося своими уроками или помогавшего с ингредиентами для зелий. Что изменилось?       Ближе к концу ноября Северус решился спросить об этом Кровавого Барона.       — Гарри Поттер себе на уме, Северус Снейп, — пропел призрак, когда тот поведал ему свои переживания. — Тебе не помешало бы помнить об этом.       Снейпу не понравилось, что призрак вновь осуждает его, и он спросил, презрительно усмехнувшись:       — Что у него за мысли, например? Что он сказал тебе?       — Он признался, что ему по-прежнему снятся кошмары, включая новый, который, похоже, мучает его очень сильно. Он рассказал мне о видении: о том, что случилось в Запретном лесу, и о смерти единорога. Также он поведал, что директор хочет, чтобы он научился окклюменции. Естественно, это его пугает, особенно после того, как он самостоятельно узнал значение этого термина. — Призрак сделал паузу, а в его темных глазах словно вспыхнул огонь. — Это правда, Северус Снейп?       Тот кивнул:       — Он хочет, чтобы я учил мальчика.       — Лучше ты, чем он, — холодно ответил Барон. — Хоть он и делает все ради высшего блага, о мальчике он не заботится так, как это делаешь ты.       Вздохнув, Снейп сказал:       — Знаю. Желая «обучить» Гарри, он, скорее, сломает его. По крайней мере... по крайней мере я представляю, как работает сознание Гарри. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не навредить ему.       — Так ты и сделаешь, я уверен. — Призрак замолчал. — Но ты должен объяснить ему, в чем суть окклюменции, и не оставлять его на произвол судьбы, как это случилось в последние недели.       — Я пытался! — возразил Северус. — Он избегает меня.       — Как ты думаешь почему?       — Возможно, как ты и сказал, он боится окклюменции и той власти, что у меня будет над ним.       — Очень сильно сомневаюсь, что причина в этом, — резко ответил Барон. — Это не ты заставляешь его изучать это искусство в столь раннем возрасте.       — Тогда я не знаю. Может, он расстроен тем, что мы обсуждали в последний раз в моем кабинете: фотографии, его родственники-магглы, а еще... — Он умолк, чувствуя будто в голове что-то щелкнуло. Впервые за все время, прошедшее с того воскресного вечера несколько недель назад, он вспомнил, что за секрет выпытывал из мальчика, прежде чем тот рухнул на пол подземелья, корчась от боли. И ни зелья, ни заклинания не помогли остановить конвульсии или видение, чтобы разорвать связь между Гарри и Темным Лордом.       Когда в лазарете Северус сказал Поттеру, что не мог применить легилименцию, чтобы увидеть, что происходило в видении, он говорил правду. И все же он попытался использовать один малоизвестный вид легилименции, чтобы ослабить влияние Темного Лорда, и обнаружил, что не может прервать видение так, чтобы не нанести сознанию Гарри непоправимые повреждения. Да, он ничем не мог помочь бедному мальчику. Никогда до этого, даже когда он был под круциатусом Темного Лорда и сплевывал кровь к ногам повелителя, Северус не чувствовал себя таким беспомощным, совершенно бессильным и потерянным.       «Я буду защищать его, Лили», — снова поклялся он.       Он сжал кулаки. Как он мог забыть тот разговор с мальчиком? Видение и трудные дни, насыщенные спорами с Дамблдором, не оправдание. Что, если тогда случилось что-то большее? Он никогда себя не простит.       — Перед самым видением он сообщил мне, что один мальчик приставал к нему, — проговорил Северус, скрипя зубами. — Он тебе говорил что-нибудь об этом?       Кровавый Барон опасно сощурил глаза.       — Я ничего не слышал и ничего не видел, покуда сопровождаю его только вне слизеринской гостиной, а это означает...       — Это один из моих Змей, знаю.       — Кто? — спросил призрак, так стремительно оказавшись прямо перед Северусом, что тому пришлось отступить назад, ткнувшись пяткой в низкий шкаф. Лицо призрака было искажено чудовищной гримасой, и Северус, возможно впервые за все их знакомство, действительно испугался его. В этот момент он понял, что если бы Барон мог, он убил бы за Гарри Поттера.       — Я не знаю, у него не было возможности сказать.       Северус должен был снова спросить Гарри, когда тот пришел в сознание, но не сделал этого. Почему? Очень не похоже на него. Он защищал всех своих Змей, в том числе друг от друга. Почему он не разобрался с этим? И почему он чувствовал себя так, словно лишь сейчас вспомнил, что именно с этого вопроса нужно было начать разговор с Гарри?       — Как ты смеешь ничего не де?.. — начал Барон, но Северус поднял дрожащую руку.       Неужели?..       Ему не пришлось выхватывать палочку, она уже была в его руке. Нависшего Кровавого Барона было достаточно, чтобы выхватить ее, не задумываясь. Взмахнув палочкой вокруг тела — а особенно над головой — несколько раз, Снейп произнес ряд проверяющих заклинаний. А затем посыпал проклятьями. Громко.       Кто-то стер ему память.       Стер, как видно, дилетант, иначе Снейп не вернул бы воспоминания так легко... ну, легко, едва его навели на нужные мысли. В противном случае он никогда не вспомнил бы эту часть разговора.       Должно быть, это сделал Поттер.       Этот несмышленый, невероятно глупый Сопляк.       — В чем дело, Северус Снейп? Что ты выяснил? — Кровавый Барон все еще находился очень близко, по-прежнему выглядел очень злым, но тон его голоса стал менее устрашающим.       — Этот наглый маленький паршивец стер мне память!       — Невозможно. Для этого у него недостаточно способностей.       — Уволь, — прорычал Снейп, направляясь к двери. Он готов был разорвать мальчишку. Никто еще не копался в его сознании. — Он способен. Никто больше не знал об этом разговоре.       Едва он распахнул дверь своего офиса, как Кровавый Барон вырос перед ним, намереваясь не дать ему добраться до мальчишки и придушить его.       — Должно быть, это стихийная магия. Он может не знать о том, что сделал. Он бы…       — Он бы что? — прервал Северус, игнорируя Барона перед собой и проходя прямо сквозь него. Холод пробрал до самых костей, но он не остановился. Ярость согревала его. — Он бы признался тебе? Нет, если бы не хотел, чтобы кто-то знал!       — А почему так, Северус Снейп? — Барон вновь оказался перед Снейпом. — Мальчик переполнен стыдом за свою семью и за то, чего он от них натерпелся, и он считает, что не достоин чьей-либо помощи. Раз за разом он обнаруживал, что те, кому он доверял, поворачивались к нему спиной, что именно он страдал, когда кто-либо пытался «помочь» ему.       Северус снова прошел через призрака, и хотя ярость его стала не такой жгучей, как прежде, он дрожа возобновил свой путь:       — Он украл мои воспоминания!       — Это была самозащита! — огрызнулся призрак. — По крайней мере, я считаю, именно это он пытался сделать.       — Так хорошо его знаешь, да? Ты уверен, что он не попытался сделать то же самое с тобой? — Он понял, что сморозил глупость, едва закончил фразу.       Барон двигался спиной вперед, паря перед Снейпом, поэтому они могли непрерывно сверлить друг друга взглядом.       — Северус Снейп, как мог мальчик, даже обладая стихийной магией, стереть память призраку?       — Если бы такое когда-то произошло, именно Гарри-Чертов-Поттер сделал бы это!       — Это верно, — признал Барон. — Я уже видел, как он делал вещи, которые я считал непосильными мальчику его возраста. Но это он делал неумышленно, Северус Снейп, в этом я уверен. Тебе не пойдет на пользу, если ты осудишь его, не услышав его объяснений.       Северус достиг гостиной слизеринцев и, не отвечая Барону, выплюнул пароль портрету, охраняющему вход.       Ученики повернули головы, чтобы посмотреть, кто ворвался в гостиную, и тут же отвернулись, увидев выражение его лица: никто из его Змей не был самоубийцей, чтобы смотреть на декана, пока тот был в ярости.       Он сделал два шага по направлению к столу первокурсников, которые поспешно уткнулись в книги, схваченные со стола.       — Где Поттер? — прорычал он.       Большинство не поднимали голов, а некоторые тряслись от одной только близости Снейпа, лишь Забини отстранил книгу настолько, чтобы с опаской посмотреть на него.       — В мужском туалете, — спустя мгновение произнес он отчетливо и указал в том направлении.       Булстроуд покраснела, но ничего не сказала мальчику по поводу того, что тот сдал местонахождение Поттера. Вместо этого она осмелилась посмотреть в глаза Северусу:       — Зачем он вам, сэр? Он не сделал ничего…       Прежде чем она закончила, Снейп вихрем развернулся, взмахнув полами мантии. Поттер сделал кое-что. Нечто непростительное. И он будет наказан. Но когда Северус с грохотом распахнул дверь в мужской туалет, все мысли об этом вылетели из головы от увиденного.       Гаиус Эйвери, внук одного из самых старых последователей Темного Лорда, прижимал Гарри Поттера к стене, держа того за бедра так сильно, что синяки были неизбежны, и прижимался к нему, пока Снейп не вошел в туалет.       Гарри оставался в штанах, но без рубашки, и лицо его еще никогда не было таким пустым, как в момент, когда он уставился на вошедшего Снейпа. На нем не было очков, а зеленые глаза смотрели бесцельно и были совершенно безжизненными. Под ближайшей раковиной Северус обнаружил что-то длинное и тонкое, позже распознав в этом предмете палочку мальчика. Должно быть, он пытался защититься, но был обезоружен.       Прежде чем Снейп достиг подонка, чтобы отцепить того от Гарри, пятикурсник нагло ухмыльнулся и сам отступил назад, оттолкнув Поттера в стену.       Гарри прижался к ней так, словно она была его единственным спасением, и закрыл глаза.       Сжав кулаки и захлебываясь ужасом ситуации, Северус пересилил себя, чтобы не броситься к мальчику и не проверить, как он. С одной стороны, было совершенно очевидно, что он не в порядке... но он все еще находился в штанах, несмотря на компрометирующее положение, так что по крайней мере была надежда, что ничего большего не произошло. С другой стороны, пока рядом был Темный Лорд, Северусу нужно вести себя крайне осторожно, чтобы не показать свою истинную лояльность, особенно перед гадким мальчишкой Эйвери. Возможно, тот заметил, как он едва не кинулся к Гарри, — Снейп был близок к провалу.       — Что, во имя Салазара Слизерина, здесь происходит? — спросил Снейп своим самым опасным и холодным тоном. Он выпрямился и смерил взглядом паршивца.       — Небольшое развлечение, сэр, — ответил Эйвери, нахально улыбаясь. — Так ведь, Гарри?       Гарри вздрогнул, когда Эйвери промычал его имя, но не ответил. Это и не требовалось.       — Вы, мистер Эйвери, пятикурсник и уже достигли совершеннолетия, не так ли?       — И?       — И мистеру Поттеру далеко до этого, поэтому любое ваше развлечение с ним противозаконно.       Эйвери сжал губы, и его искусная улыбка исчезла.       — Мне исполнилось шестнадцать всего несколько недель назад. Кроме того, Гарри не против, да ведь?       Гарри снова вздрогнул, услышав в неразборчивом бормотании Эйвери обращение к себе.       — Его желание не имеет значения, мистер Эйвери, — холодно ответил ему Снейп, чувствуя, как болезненно схватило живот. — Вы совершеннолетний, а Поттер — нет. Директору следует знать об этом случае, и вам повезет, если вас не исключат.       — Исключат?! — Ярость мгновенно исказила лицо Эйвери. — Вы не можете этого сделать.       — Я и не буду, — ответил Снейп, гневно глядя на наглого мальчишку, теряя всякое терпение. Пусть будут прокляты приспешники Темного Лорда. — Повторяю: решать это — привилегия директора. А сейчас вон отсюда. Возвращайтесь в общежитие и ждите, когда вас позовут.       — Да, сэр, — манерно ответил старшекурсник. А затем, словно на прощание, провел рукой по спине Гарри и пробормотал: — Увидимся позже, Гарри.       Северус схватил Эйвери за руку и швырнул того через комнату с такой силой, что парень с глухим шлепком врезался в коридоре в противоположную стену.       — ВОН! — рявкнул он. — И никогда больше не прикасайся к Поттеру!       На мгновение Эйвери широко распахнул глаза, но затем сузил их, и хитрая улыбка появилась на его губах.       — Как скажете, сэр. — Он покинул туалетную комнату до того, как Снейп смог до него добраться. Проклятье!       Северус тут же обернулся к Гарри. Как только закрылась дверь, тот сполз на пол, обнял себя, прижимая колени к груди, и свернулся в такой маленький комок, в какой только смог. Секундой спустя Снейп оказался около него, присев, чтобы быть с ним на одном уровне, но не смея прикоснуться к мальчику, чтобы не вызвать у того панику.       — Гарри? — произнес он вместо этого.       — Уходите, — сказал Гарри, не поднимая взгляда. По его голосу было слышно, что он близок к истерике. — Оставьте меня в покое.       — Я не могу, — ответил Снейп. — Я уже говорил тебе. Когда я в силах помочь, я не могу оставить тебя в покое.       — Мне не нужна помощь.       — Посмею не согласиться. — Северус беззвучно подозвал к себе палочку из остролиста из-под раковины и протянул ее мальчику, мягко произнеся: — Твоя палочка.       Одной рукой Гарри схватил палочку и отпрянул, вновь принимая защитную позу, в которой руки обхватывали практически все его тело.       — Расскажи мне, что случилось.       — Вы видели, — пробормотал Гарри в свои руки.       — М-м-м, этот тот самый мальчик, про которого ты говорил, что он несколько недель назад приставал к тебе?       Недавний гнев за стертую память сошел на нет, и теперь единственное, что заботило Снейпа, — это причина, по которой Гарри так поступил. Мальчик не хотел того, что происходило, и все же он заставил человека, которому доверял, забыть сказанное.       После небольшой паузы Гарри кивнул.       Северус взял себя в руки и спросил:       — Сегодня он впервые пристал к тебе после того раза?       Очередная пауза, а затем мальчик отрицательно покачал головой.       За спиной послышался крайне возмущенный возглас. Северус развернулся с палочкой наизготовку и увидел Кровавого Барона, зависшего в дверном проеме.       — Почему ты не сказал мне, Гарри Поттер? — спросил призрак. — Я думал, в стенах Слизерина ты находишься в безопасности, иначе я бы присматривал за тобой даже здесь.       Гарри наконец поднял голову, и Снейп не обнаружил на его лице и следа слез, как ожидал, лишь тяжелую усталость.       — Не важно. Он не сделал мне больно. Я в порядке.       Северус покачал головой, в то время как Барон сказал:       — Ты не в порядке. Я думал, проблемы, которые у тебя были в последние несколько недель — отсутствие аппетита и бессонница, — были связаны с кошмарами о единорогах. Но теперь я вижу, что дело в другом. Почему ты никому не рассказал? Почему не рассказал мне?       — Я не мог! — взревел Гарри, и Северус был рад, что тот наконец показал свои чувства.       — Уверен, ты мог...       — Нет! Вы не понимаете. — Гарри прервал Барона, в его глазах искрилась злость. — Если бы я рассказал, то он...       — Скажи что, Гарри? — тут же спросил Снейп, надеясь разговорить умолкшего мальчика. — Чем он тебя запугал?       — Не могу сказать, иначе он... — Гарри покачал головой и обхватил ее руками. Он потянул себя за волосы так, словно собирался их выдрать, если бы мог, и сильно зажмурился. — Не могу сказать.       Северус подумал было, что мальчик под каким-то принуждающим заклятием, но сразу же отказался от этой мысли. Околдованные обычно не могли даже сказать, что им нельзя о чем-то говорить. Гарри был просто напуган. Возможно, причина того стоила.       — Скажи мне, Гарри, и я уверяю, его вышвырнут из Хогвартса так далеко, что он найдет дорогу до Хогсмида только с маховиком времени.       Гарри посмотрел на Северуса:       — Но вы сказали…       — Я сказал сыну одного из ближайших сторонников Темного Лорда то, что должен был, Гарри. Если он запугивал и тебя, он вылетит отсюда еще до конца дня.       Гарри сглотнул и через силу коротко кивнул.       — Он сказал, что если я не соглашусь на то, что он хочет, то в следующий раз он сделает это с моей подругой-грязнокровкой. — Он закрыл глаза, а по его телу прошла дрожь. — С Гермионой. Он говорил про Гермиону.       Снейп кивнул, чувствуя подступающую тошноту. Теперь он знал, почему Гарри стер ему память, неважно, сознательно или нет. Как слабо этот бедный мальчик верил ему и любому взрослому в своей жизни, что предпочел сдаться такому садисту, как Эйвери, чем быть под их защитой или доверять им защищать своих друзей. Что сказал Барон, когда Северус направлялся сюда? Что каждый раз, когда Гарри надеялся на чью-то помощь, он страдал. Снейп уже слышал что-то подобное: он подслушал, как Гарри рассказывал своей сове о том, что однажды был заперт и лишен еды, после того как школьная медсестра пришла к ним, чтобы поговорить с родственниками о его здоровье.       Пока Снейп может хоть чем-то помочь, здесь такого не случится.       — Гарри, я хочу, чтобы ты пошел со мной к Мадам Помфри, — сказал он тихо.       — Нет! — Гарри буквально вжался в стену за собой. — Нет, я в порядке!       — Нет, не в порядке, — настаивал Снейп. — У тебя могут быть внутренние...       — Нет! Он никогда ничего такого не делал, ничего, кроме этого. — Гарри сглотнул так, будто его сейчас вырвет, но справился с порывом и продолжил: — Он сказал, что я слишком худой, слишком маленький для него, но когда я стану больше, он...       И теперь Северус понял. Он готов был убить Эйвери, задушить его собственными руками.       — Ты не хочешь, чтобы она — или я — знали, что ты не ел. Ты не хочешь становиться большим, чтобы он ничего больше с тобой не делал.       Гарри быстро кивнул. Его худые плечи задрожали.       — Простите, простите меня, сэр. Я знаю, я сказал, что буду принимать зелья и есть и все такое, я знаю, я обещал, но я не мог! Я не хотел, то есть, я не... не мог... мне очень жаль.       И наконец полились слезы, которых ожидал Снейп: большие, крупные слезы катились вниз по бледным худым щекам мальчика, а он дрожал всем своим оголодавшим телом.       — Ох, Гарри, — пробормотал Северус, протягивая руку, чтобы то ли стереть слезу, то ли накрыть ею голову мальчика и сказать ему, что все будет хорошо, что он не винит его за то, что тот пытался защититься, совсем не винит. Но внезапно он обнаружил, что прижимает к себе рыдающего одиннадцатилетнего истощенного ребенка.       Если бы кто-то сказал ему три месяца назад, что он будет обнимать сына Джеймса и успокаивать его, пока тот плачет навзрыд, он бы смеялся над ним весь путь до Святого Мунго. И все же Северус бормотал сыну Поттера теплые бессмысленные слова, одной рукой проводя по его спине, а другой поглаживая по вечно лохматым волосам.       Пока мальчик плакал, сотрясаясь в плечах и пряча влажное от слез лицо в его мантию, Снейп чувствовал, как внутри прорвалась плотина эмоций, затопив его как ничто до этого. Он обещал защитить мальчика, он дал клятву. Он чувствовал себя его защитой. Он злился за него, когда встретил тех магглов; он делил с мальчиком боль утраты на могиле его родителей и когда они вместе рассматривали фотографии с женщиной, которая так много значила для них обоих.       Но то, что Северус чувствовал сейчас, было ему незнакомо. Его сердце одновременно замерло и сделало удар, и он знал, что будет бороться за Гарри зубами и когтями, и он знал, что никогда не отправит— никогда не сможет отправить — его обратно к тем магглам. Он хотел, чтобы мальчик доверял ему и приходил к нему, когда случались бы проблемы, а он прижимал бы его к себе, прямо как сейчас... как должен делать отец. Как собственный отец Северуса должен был делать, если бы не был таким ублюдком. Как Джеймс должен был делать для Гарри, если бы не был убит Темным Лордом.       Теперь у Гарри есть кто-то, чья помощь не принесет боли. Кто-то вместо отца, на кого мальчик мог бы положиться и кому мог верить и доверять. Северус будет таким человеком. Он был обязан Лили. Он хотел этого для Гарри и чувствовал, что это необходимо ему самому.       — Все хорошо. Я здесь, — прошептал он в волосы мальчика. Рыдания Гарри постепенно стихали, и вместо них оставались лишь нечаянные всхлипы и рваные вздохи. — Я рядом. Я всегда буду рядом.