Четыре раза, когда Кирк должен был сказать правду

— Мистер О’Райли! Мистер О’Райли, здравствуйте, это снова я! Кирк мысленно застонал. Почему, почему это всегда происходит именно с ним?.. — У меня нет времени, мисс Стэпфорд. Он попытался проскользнуть мимо чересчур настойчивой журналистки. Тщетно, конечно: шустрая дамочка забежала в здание вперёд него и снова загородила ему проход. — Мистер О’Райли! Что вы скажете по поводу недавнего инцидента в национальном банке с захватом заложников? — Этим занимался не мой отдел. Он предпринял ещё одну попытку обойти её. Ну да, конечно. Журналисты порой бывали хуже детей. Особенно — журналисты молодые, горящие энтузиазмом поскорее доказать редакции собственную полезность. — Но ваш отдел косвенно участвовал! А что насчёт недавнего происшествия на Гардинер-стрит, где посреди бела дня в толпе народа был убит человек? Убийца до сих пор не найден? Они уже дошли до офиса НБКР. Кирк всё никак не мог от неё отвязаться, и коллеги провожали их обоих гнусными злорадными ухмылками. Дьявол бы их всех побрал. И ведь почему-то эта настырная лисица приставала именно к нему, из всех имеющихся в её распоряжении его коллег, куда более общительных. — Эта информация не подлежит разглашению. Ведётся расследование. — Но что-то вы можете рассказать? Пожалуйста, мистер О’Райли, вы знаете, что я не уйду, пока не получу материал для статьи о вашей работе! Он вздохнул, усаживаясь за свой стол и примиряясь с неизбежным. Его ждал Ремарк и «Приют грёз», вообще-то. И хренова туча отчётов. Но — нет, стерва и впрямь не отвалит так просто, не выполнив данное ей редакцией задание. Что, во имя такой-то матери, она хочет от него услышать? Уж наверное не прекрасную историю о том, что большую часть его работы составляет скучнейшее написание всяких бумажек, которыми начальство потом будет подтирать свою задницу, не иначе, и просиживание в штанов в офисе под предлогом обдумывания какого-нибудь «висяка». — Ладно, — он закатил глаза, даже не пытаясь изобразить дружелюбие. Время охуительных историй, ребята, усаживайтесь поудобнее. — Есть кое-что, что я могу рассказать о буднях нашего отдела. Знаете, буквально вчера мы тут устраивали облаву на один притон… Незабываемое зрелище, должен вам сказать. Только представьте картину: сразу с порога в нос молотком вбивается вонь — дикая смесь запахов крови, мочи, спермы, пота и прочих неприятных элементов, аж глаза слезятся. Полутёмный грязный коридор, на полу — чьи-то использованные презервативы, чья-то блевотина, и нужно шагать осторожно, чтобы не наступить. Мы не крадёмся, но нас всё равно не услышали бы: из-за дверей, как та же рвота, выливаются какая-то кислотная попсовая музыка, женские стоны и дебильный укуренный смех. Выбиваем первую дверь: комната вся забита под завязку дымом, не проветривалась она, наверное, лет так тридцать. На кожаном диване увлечённо лижутся две полуголые девицы в кружевном белье, явно под кайфом. В драном кресле рядом с диваном — ещё один торчок, он наклоняется над столиком со свёрнутой купюрой, занюхивает дорожки белого порошка — и давится им, когда мы врываемся и берём всех присутствующих на мушку. Придурок кашляет, брызгает слюной, из носа у него течёт белая слизь из порошка и соплей, а девицы испуганно визжат, вцепившись друг в друга. Этих троих мы выводим в коридор, остальной отряд открывает другие двери. За второй из них — сплетение потных голых тел на кровати, оргия в самом разгаре, двое мужиков трахают с двух сторон девку, четвёртый и пятый участники заняты друг другом, шестой вылизывает задницу первому. Прерываться на наше вторжение они, конечно, не считают нужным, приходится заставлять их отлипнуть от кровати пинками и дубинками. За третьей дверью тем временем всё почти прилично: пятеро играют на полу в карты, занюхивают порошок и курят кальян, который, к слову, смердит, как дохлый скунс — хер знает, что они там жгли. Половина из них раздеты до трусов, жир свисает с боков, карты заплёваны ещё больше, чем пол. Тут возникает небольшая неприятность: один из этих ублюдков вскакивает, хватает при нашем появлении пистолет, пытается выстрелить — его утихомирили бы выстрелом в трясущуюся руку, но кретин, конечно, дёргается не вовремя — пуля сносит ему нижнюю челюсть, брызгает кровь, его лицо похоже на месиво, и… — Я думаю, — перебила мисс Стэпфорд быстро, вся бледная, как мел. — Я думаю, мистер О’Райли, что я получила уже достаточно материала. Спасибо. Я загляну ещё… как-нибудь. Она спешно попрощалась и выбежала из офиса: коллеги грустным взглядом смотрели вслед её коротенькой юбочке и злобно — на Кирка. Ну, а он разве виноват? Хочешь быть журналистом — забудь о брезгливости. «А мораль, — подумал Кирк удовлетворённо, открывая «Приют грёз». — Отсюда такова: хорошо, что МакАлистер теперь взял эти злачные места под свой контроль и подобного безобразия в них не допускает. Во всяком случае, полиция больше кайф денежным клиентам не обламывает».