Четыре раза, когда Кирк должен был сказать правду

Народу в баре было много — чересчур много на взгляд Кирка, в людных местах испытывающего невольный подъём уровня мизантропии. Все толкались между собой, пытаясь кое-как двигаться в тесном помещении, задевали Кирка то локтями, то плечами, то потными подмышками. То и дело с какой-нибудь стороны оглушал чей-то неприлично громкий смех. Воздух, казалось, состоял не столько из кислорода, сколько из запахов пива с виски, одеколонов и духов от тех, кто ими пользовался и пота от тех, кто подобное благо цивилизации не признавал. Одно было хорошо: в такой толпе даже на него, с его-то внешностью, вряд ли будут обращать внимание. Не хотел бы он тут примелькаться кому-то, кто запомнит его и встретит потом днём в полицейской форме. Не сегодня, во всяком случае, когда пришёл он сюда не просто выпить, а выпить в довольно компрометирующей его как полицейского компании. Которой, к слову, ещё не было на месте. Кирк уселся за стойкой, заказав себе пиво, и принялся ждать, надеясь, что сегодня никто не станет испытывать его терпение на прочность. — Привет, красавчик. Ты тут один? Да-а, не станет. Разумеется. «Почему, мир, почему?» — Нет. Ответ был достаточно лаконичным, чтобы подсевшая к нему дамочка переключила своё внимание на кого-нибудь другого — но, видимо, Кирк до сих пор жил в каком-то идеальном мире, где отвадить от себя интерес других людей было столь простым делом. На практике же всё обстояло куда сложнее: дамочка только заговорщицки ему улыбнулась, кокетливо обводя указательным пальцем край своего бокала с мартини. — Должно быть, твоя спутница ещё в пути? — чёрт, она что, только что подмигнула ему? Ужас. — Что ж, мы можем подождать её вместе. Закажешь мне выпить, крутой парень? Он обратил внимание, каким мечтательным взглядом она смотрела на его белые волосы — и на его задницу, плотно обтянутую чёрными штанами. Ну, ладно, возможно, это и впрямь его вина — не стоило надевать сюда все эти узкие шмотки, которые Мёрдоку на нём так нравились. А волосы… не ходить же постоянно в капюшоне? Сочтут ещё за подозрительную личность. Ну, к чёрту. — Нет, — он посомневался было, быть ли вежливым и дипломатичным или, как всегда, грубым и честным, и второе предсказуемо победило. — Тебе уже явно хватит на сегодня. Это не сработало тоже: дамочка рассмеялась — совсем как тот дьявольский ребёнок, который недавно терроризировал Кирка на улице — и, вопреки ожиданиям (и смутным надеждам) Кирка тут же прильнула к нему ещё ближе. Его плечо оказалось в захвате её полных грудей, вызывающе выглядывающих из глубокого декольте. Похоже, она совсем отчаялась. Проклятье. — Ну, ладно тебе, котик, ты не можешь быть таким букой. У тебя что-то случилось? Ты кажешься грустным — позволь мне тебя немного развлечь. Вечер слишком хорош, чтобы ты проводил его в одиночестве, не так ли? Он вздохнул. За какие такие прегрешения… ах да. Как раз прегрешений-то у него имелось достаточно. Но не слишком ли это суровая кара — бросать его на сражение с человеческой глупостью и чрезмерной общительностью? — Да, — согласился он наконец. — Это точно. Это её обнадёжило ещё больше. Обвившись вокруг его руки, она представилась ему: — Я Хелена, зайка. А ты? Мне кажется, я где-то тебя видела, мм? Он мрачно опрокинул в себя весь стакан только что поданного пива, не отвечая. — Ах, ты такой таинственный! — даже это её приводило в восторг. О, милостивый Боже, подумалось Кирку. — Почему бы тебе не поделиться с сестричкой Хеленой тем, что тебя беспокоит? Уверена, вместе мы сможем запросто решить все твои проблемы. Он повернулся к ней. Видимо, пришла пора тяжёлой артиллерии. — Да, видишь ли… моя главная проблема в том, что я никак не могу найти себе достойную женщину. Собеседница его заметно оживилась — глаза её хищно заблестели. Чувствовалось, что она уже сейчас готова назвать ему подходящую кандидатуру на звание «достойной». — Неужели кто-то может отказать такому красавцу, хмм? — Увы. Мало кто разделяет мои пристрастия в постели. Он прямо представил, как в её курином мозгу после этой фразы раздался ядерный взрыв, сложившийся в надпись «возможно, я та, кого он ждал всю жизнь». Её влажная ладонь легла поверх его, лежащей на стойке. — Ого! И какие же это пристрастия? Итак, это был его звёздный час. Снова. Кирк сцапал её вонявшую приторными духами руку и крепко сжал, чтобы она не дёргалась раньше времени, затем повернулся к ней всем корпусом и наклонился ниже. — Дело в том, — начал он тихо и доверительно. — Что мои предпочтения действительно могут показаться тебе… странными. Обычно я привожу их к себе домой… спаиваю до того состояния, когда они уже не могут сопротивляться и кричать… быстро раздеваю. Мне нужно, чтобы моя жертва была полностью покорна: знаешь, сразу всё настроение пропадает, когда женщины начинают звать на помощь или пытаться убежать. Когда она достаточно пьяна, и одежда больше не может скрыть всё уродство её нагого тела, я привязываю её к кровати — так, чтобы она не могла и шевельнуться: мне не хочется, чтобы она мешала моему искусству своим нелепым дёрганьем. Затем я беру с кухни наточенный нож. Я подхожу к ней, неподвижной и распластанной, она полностью в моей власти… Я с размаху всаживаю нож ей в живот, — дамочка невольно дёрнулась в попытке высвободить свою руку, но Кирк держал намеренно крепко. — Да, я вскрываю её, как сырую рыбу, и потрошу, с наслаждением сжимая в руке её скользкие внутренности — меня переполняет экстаз. Я обмазываю себя её кровью — целиком, чтобы ещё ближе почувствовать сладкое единение с её порочной сущностью… И затем, смешивая любовь и ненависть к ней, моей жертве, я её… Хелене наконец удалось выдрать свою ладонь — она ещё и оставила ему несколько царапин от длиннющих ногтей — и, крикнув ему злобное «псих!», она оттолкнула его подальше и мгновенно испарилась в толпе. Прощай, «зайка». Интересно, не переборщил ли он? Не хотелось бы, чтобы она вызвала сюда полицию. — Всё так же быстро расправляешься с навязчивыми бабами, — пробасили сзади знакомо, и покинутый легкомысленной искательницей личного счастья стул тут же занял кто-то рыжий и широкоплечий. Кирк ухмыльнулся. — Ну, ей надо было сразу поверить, что я жду кое-кого другого.