Через стены дождя

Альфа не может точно вспомнить тот момент, когда их встречи стали более частыми. Возможно, это случилось между его повышением в строительном, когда узнавший об этом омега предложил организовать ужин. Или после того, как между ними возникла негласная договоренность раз в неделю ходить в кино на вечерний сеанс, после которого альфа провожал омегу до подъезда и потом ждал, пока тот помашет ему в окно, сообщая, что до квартиры он добрался благополучно. А, может, в тот момент, когда омега снимал с него мерки портновским сантиметром, высчитывая затем количество петель и прикладывая образцы шерстяных ниток к широким плечам. Майклу странно ощущать какую-то заботу о себе, странно чувствовать на себе лимонно–сахарный аромат, который смешивается с его запахом джина из пролитой бутылки. Ему иногда неловко, и он теряется в присутствии Мэя. Омега ведет себя так, словно они знакомы тысячу лет, а внешность Карлайла словно игнорируется. Ничуть не смущаясь, омега тащит альфу к парикмахеру и терпеливо ждет, листая какой-то журнал, пока голову Майкла приводят в порядок, состригая отросшие пряди и открывая высокий лоб, все же оставляя пару прядок, которые можно убрать за ухо. Альфа наблюдает за омегой, когда тот мешает ложечкой чаинки в кружке, параллельно вглядываясь в проект мебели для детской, которую альфе заказал омега из копировального центра. Именно Мэй настоял на том, чтобы альфа выложил фотографии мебели, спроектированной и собранной им своими руками, на новенький сайт, созданный каким-то знакомым омеги по его просьбе. Омега радуется новым заказам так, словно они поступают ему, а не Майклу. Радостно прыгает, тараторит задорно и виснет на плечах альфы, который сходит с ума от смеси запахов, не веря, что кому-то может быть приятно вот так висеть на нём. Мэй оказывается жутким тактильщиком, он спокойно берет альфу под руку, ерошит отрастающую челку, сидит рядом в кино, поедая попкорн из одного стаканчика, стукаясь костяшками пальцев о пальцы альфы в борьбе за сладкую воздушную кукурузу. Все чаще Карлайл ловит себя на том, что улыбается, глядя на кружку с лимончиком, обосновавшуюся на кухонной полке рядом с другими. Майкл отгоняет мысли о том, что однажды это закончится. Такой омега как Мэй не останется один. Рано или поздно его заберет у Карлайла красивый и умный альфа, у них будет чудесная семья и куча ребятишек. Но сейчас ему, если честно, наплевать на это, потому что он может видеть омегу рядом, слушать его торопливую речь, следить за тем, как он перескакивает с темы на тему, стоя рядом, пока Майкл выбирает материал для нового заказа, теребит карман пальто альфы, уговаривая пойти на новую комедию, а не на ужасы. Карлайл знает, что потом он тысячу раз пожалеет о том, что этот омега был так близко, потому что потом одиночество накатит с новой силой, но сейчас… сейчас он счастлив, когда слышит в трубке голос-колокольчик. И пусть это дорого ему обойдется в будущем, Майкл окунается с головой в это общение, принимая все внимание, которое Мэй готов ему отдать. Ему руки раскинуть хочется, впитывая тепло и запах омеги в свою душу, пропуская сквозь решетку ребер, укладывая в самой середке сердца, ускоряющего свой бег при виде омеги. Майкл сам себе не решается озвучить то, о чем он давно догадался. Ему страшно вслух сказать самому себе, что он влюбился. Любовь ненужная и невзаимная, и совсем-совсем бесполезная в его случае. Но отказаться от неё он уже не может и старается запечатлеть каждый образ омеги, чтобы потом, когда он снова будет один, лелеять эти минуты, проведенные вместе, в своей памяти. Будет ли он жалеть? Майкл знает, что да. И ему будет больно. Но ради того, чтобы быть счастливым сейчас, альфа готов принять все, что уготовано ему в будущем.