***
Вечер. Операционный кабинет. Здесь моя история прерывается. Я не знал, сколько длилась операция. Единственное, что я помню, – это как провёл оставшееся время с родителями, Кирсти и Скоттом. Мои глаза слипались, а в голове эхом отдавался пульс. Я погрузился в темноту и заснул. Первый вдох. Я просыпаюсь, но не спешу открыть глаза. По запаху я понимаю, что нахожусь в палате, потому что в операционном кабинете сильно пахло спиртом, в отличие от палаты. Я слышу шаги. В мою комнату кто-то зашёл. – Ну-с, с возвращением, мистер Грасси. – Это доктор Тэйлор. Всегда приветливый, всегда с юмором. – Как себя чувствуешь? – Нормально, – сухо ответил я. Я услышал, как шуршит бумага в его руках, видимо, это моя история болезни. – Что ж теперь мы… – Он притормозил и засмеялся. – Ты уже можешь открыть глаза, мальчик мой. Я вздрогнул. Мне было страшно открывать глаза. «Это операция пятьдесят на пятьдесят, Митч», – пронеслись в голове слова сестры. – Давай, смелее, – голос доктора Тэйлора вернул меня в реальность. Задержав дыхание, я медленно поднял веки. Ничего. Пустота. Слёзы потекли сами собой. Я лишь почувствовал, как они бегут к ушам, а затем и к волосам. Операция прошла неудачно. Я совсем слепой.***
Тревожные разговоры врачей, плачущие родители, успокаивающие голоса психологов. И я, словно окаменевший, лежал на кровати и не мог понять, почему я? За что? В комнату снова кто-то зашёл. Я почувствовал, как чьи-то маленькие холодные пальцы коснулись моей руки. Кирсти. Это она. Глупо было бы мне говорить в очередной раз, что всё будет хорошо, как она обычно это делала. – Хэй, Митчи, – прошептала девушка, пытаясь сохранить свою жизнерадостную интонацию, но её голос дрожал. Я ничего не ответил и только сильнее сжал её руку, показывая, что я слышу её. Она начала тихо напевать: – «God knows what is hiding in this world of little consequence Behind the tears, inside the lies, A thousand slowly dying sunsets. God knows what is hiding in those weak and drunken hearts. I guess the loneliness came knocking. No one needs to be alone, oh, save me».* Я всегда любил, как она поёт. Кирсти обладала высоким ласковым голосом, который я бы сравнил с пением соловья. Когда мы были маленькие, мы ходили в музыкальную школу. Нас всегда ставили вместе в первое сопрано. Да, я тоже пел высоко, но не так, как Кирсти. Хлопнула дверь. Кто-то ещё зашёл в палату. Я услышал приближающиеся к моей кровати равномерные шаги. Этот кто-то сел с другой стороны и взял меня за руку. А это был Скотт. В отличие от Кирсти, у него была большая и теплая рука. Тут я представил, каким жалким я выгляжу со стороны: неподвижно лежу на кровати, с раскрытыми глазами, но ничего не вижу, а с обеих сторон меня держат за руки Кирсти и Скотт.***
Меня выписали из больницы. До конца школы оставалось несколько недель, поэтому я мог больше не посещать её. К тому же, у меня выпускной класс. Что теперь я буду делать слепым? Какое у меня будущее? Есть ли оно вообще? Мне страшно. Мне больно. Хочется возвести вокруг себя кирпичную стену, чтобы никто не смог ко мне подойти, чтобы никто не трогал. Закопаться глубоко под землю, чтобы никто не нашёл. Уехать далеко-далеко, где буду только я, полное умиротворение и тишина. Я бы сделал это. Я бы ушёл. Но не могу. Что-то держит меня. Какая-то неведомая сила, заставляет меня остаться здесь. Что это такое, я не знаю. Теперь я носил тёмные очки, как и предполагал с самого начала. Последние четыре дня после больницы, я провёл дома, почти не выходя из комнаты. Чтобы отвлечь себя, я просил родителей включать мне аудиокниги, которые мне подарила Кирсти. Я не подходил к фортепиано с тех пор, как играл в школьном зале. Почему, я не могу сказать. Просто не хотел. Но однажды, случилось то, что я никогда не забуду. Наверное, это будет начальной точкой моей новой жизни. Чаще всего я просто сидел у окна и слушал птиц. Да, в этом деле зрение мне не требовалось. Вдруг я услышал, как кто-то зашёл в комнату. Сначала я подумал, что это родители, но потом я услышал голос: – Привет. Его я не с кем не спутаю. Это Скотт. Примерно представив в голове, в какой стороне комнаты дверь, я обернулся. – Привет, Скотт, – ответил я. Я услышал, как он подходит ко мне и садится рядом. Чтобы не терять контакт, я попытался представить его таким, каким видел в последний раз: волосы зачёсанные назад, серая футболка и на восемь футов выше меня. – Митч, послушай, я понимаю, что тебе сейчас тяжело и… – Он затормозил. – Ты совсем не выходишь из дома и мало с кем разговариваешь, но позволь мне помочь тебе. Я откинулся назад и грустно рассмеялся. Как ты мне поможешь? – наконец спросил я. – Лучшие врачи города не смогли мне помочь. Они не спасли меня. Посмотри, – я постучал по тёмным очкам, – я слепой. – Ты опять ставишь на себе крест, – вздохнул Скотт. – Но поверь, я знаю, что делаю. Я услышал, как он встал, затем звук расстегивающейся молнии от рюкзака (видимо, он что-то достал оттуда). Он взял мою руку и положил что-то в ладонь. Я чуть дернулся от неожиданности. – Что это? – Я держал руку неподвижно. – Попробуй догадаться сам, – ответил Скотт. Это немного меня обескуражило. Но, тем не менее, я осторожно коснулся пальцами неизвестного мне предмета и начал перекладывать его из руки в руку. Оно из бумаги… – неуверенно начал я. – Поделка из бумаги, – уточнил я. – Продолжай, – протянул Скотт. – Это… – Я стал прощупывать поделку. – Это… журавлик? Журавлик из бумаги? – Именно, – победно сказал он. – Расскажи мне, как ты узнал. – Я просто потрогал его. – Я поднял голову, посмотрев в ту сторону, где, как предполагалось, сидел Скотт. – Точно, – чуть тише, но уверенно сказал блондин. – Ты использовал осязание, чтобы понять, что у тебя в руках. А теперь возьми это. – Он дал ещё один непонятный мне предмет. На этот раз было сложно. Я вертел в руках непонятную мне вещь, пытаясь определить, что это. Оно стеклянное? Пластмассовое? А это ещё что такое?.. Мыло? Нет. – Я не знаю, что это, – грустно сказал я. – Знаешь. Ты просто не видишь. – Скотт, правда, я не… – Давай, - перебил он меня. – Скажи то, что чувствуешь. Вздохнув, я сделал ещё одну попытку. – Это стекло, верно? – Угу, – одобрительно промычал Скотт. – И… что-то гладкое… я не знаю. – У тебя помимо рук есть нос, Митч. Поняв, что он имеет в виду, я поднёс предмет к носу и понюхал его. Пахло клубникой. Собрав все детали в кучу, я попытался представить, как выглядит вещь: стекло, в нём есть нечто гладкое, запах клубники. – Это ароматная свечка, – догадался я. – Правильно. – Скотт взял её из моих рук. – Теперь ты понимаешь? Может быть, ты не видишь, но ты чётко представляешь, где ты находишься и что держишь в руках, используя другие чувства. Через несколько минут мы оказались на улице. Я нерешительно ступал по асфальту, мне казалось, что вот я сделаю ещё шаг и упаду в пропасть, или наступлю на что-то, или поскользнусь. Но всё это время я чувствовал, как Скотт держит меня. – Просто вообрази перед собой дорогу, – начал он. – Представил? Теперь представь, что по бокам дороги стоят скамейки и ты идёшь вдоль них. По описанию Скотта я понимал, где мы находимся. Я знал это место. Теперь мне осталось только представить, что я вижу и идти нормально. Пустяки, действительно. Глубоко вздохнув, я начал идти более уверенно. Но всё-таки было немного жутко. Чтобы вы могли осмыслить, что я чувствовал тогда, попробуйте выйти на улицу и пройти несколько метров с закрытыми глазами. Страшно, не так ли? – Пойдём, – вдруг сказал Скотт и потянул меня в другую сторону. – Куда? – спросил я. – Узнаешь, – ответил он. Я понял, что мы вошли в какое-то здание и поднимались вверх по лестнице. Скотт держал меня за обе руки и вёл за собой, чтобы я не упал. Через некоторое время, я почувствовал, как сильный ветер буквально сдувал меня с места. – Где мы? – Я, правда, не знал, где мы находимся. – Ну, ты же хотел почувствовать себя птицей. – Скотт подошёл сзади и обхватил мои плечи. Мы на крыше многоэтажного дома. Я вдохнул полной грудью и откинул голову назад. Я не видел ни птиц, ни голубого неба, но я чувствовал. Я ощущал эту высоту и свободу. Казалось, что сейчас ветер меня подхватит и унесёт далеко-далеко. Сделав пару шагов, я пошатнулся. – Осторожно, не упади, – засмеялся Скотт, подхватывая меня под локоть. Да, это то, что сейчас мне нужно больше всего - уединение где-то высоко-высоко над землёй, где никто меня не достанет. – Это потрясающе, – прошептал я. – Но зачем ты всё это делаешь? – Я повернулся в ту сторону, где, должно быть, стоял Скотт. Правда, зачем ему это? У меня есть родители, которые заботятся обо мне, есть сестра. Я слепой, и видеть больше никогда не буду, почему он пытается что-то сделать? Он подошёл ближе и убрал мне чёлку за ухо. Он слишком близко, я чувствую его горячее дыхание. И поцелуй. От неожиданности у меня чуть приподнялись плечи, но потом я медленно их опустил, полностью растворяясь в поцелуе. Такой нежный и теплый, покрывающий, дующий отовсюду холодный ветер.