Let Me Just Double Check

- Любимая книга? - спросил Эштон, развалившись на своей аккуратно заправленной кровати и одевая очки. Он слегка поджал губы, читая вопрос и смотря на Люка в ожидании ответа. В последние 30 минут они пытались покончить с анкетами, и им оставалось совсем чуть-чуть. Люк засмеялся, качая головой. - Хорошая шутка, Эш. Как будто бы я читаю. - Тогда просто назови книгу, я не хочу, чтобы тут оставался пропуск, - фыркнул Эштон. Казалось, он должен уже понять, что чтение явно не для Люка. Главным образом потому, что из-за характера и СДВГ, ему было сложно фокусироваться на чтении, да и вообще на чем-либо. Младший парень задумался. Он начал стучать карандашом, чем раздражал Эштона, однако тот знал, что это еще одна из привычек Люка, поэтому не стал останавливать. И это похоже на привычку Эштона постоянно потирать свои руки, как будто на них был лосьон или что-то вроде. Он просто чувствовал нужду в этом. Или то, как Эштон то и дело поправляет свою футболку и иногда перешнуровывает ботинки. А свои очки он протирает каждые 10 минут или около того. За последние два дня после их похода по магазинам Люк с Эштоном стали ближе. После того, как Люк согласился петь, он начал писать песню, но не рассказывал Эштону, о чем она. А учитывая то, что Люка удалось уговорить, он не стал докапываться, продолжая рисовать и учиться, пока Люк писал, напевая мелодию. Наконец, блондин заговорил, отвечая на вопрос. - Пусть будет "Дневник слабака". Это единственная книга, которую я закончил. О боже, я помню, я устроил себе марафон "Милых обманщиц". По-гейски, да? А ты посмотри на Эмили! Поэтому нахуй всех! На розовых губах Эштона появилась довольная улыбка, и он слегка засмеялся. - Этот сериал охренеть какой жуткий. - Оу, кто-то боится загадочных смертей? И как ты собрался выдержать хэллоуинский марафон? Помню, когда мне было восемь, на Хэллоуин я видел маленькую девочку, одетую в костюм стриптизерши, и я такой типа: "че за нах?". Ставлю сотку на то, что ее мать - проститутка. Эштон закатил глаза, однако кивнул, соглашаясь. Спустя какое-то время они закончили отвечать на вопросы про любимые шоу, праздники и так далее. Конечно, любимым праздником Люка был Хэллоуин, когда у Эштона, как и у большинства, ответом было Рождество. И они, наконец, завершили. На часах уже было 16:00. Эштон вздохнул. - Ладно, Открытый Микрофон будет в шесть. Я надеюсь, ты готов. Постарайся слишком сильно об этом не думать, сконцентрируйся на своей песне. Ты знаешь все слова и аккорды, я уверен, что все будет хорошо. Пойду пока встречусь с Майклом, раз еще есть время. Люк нервно кивал, и Эштон быстро помахал ему рукой перед тем, как уйти. Они с Майклом решили провести немного времени вместе. Майкл чувствовал себя виновато за то, что назвал Эштона "другим". Так что, он пригласил его к себе в комнату, пока соседа не было, и они могли поболтать и, может быть, поиграть в видеоигры. Когда Эштон туда добрался, он постучал в дверь ровно 3 раза. Если он стучал больше или меньше, то делал это заново, что обычно раздражало человека. Вскоре дверь открылась, а за ней показался парень с волосами, теперь уже, цвета кетчупа, и Эштон скривился, потому что такими темпами Майкл станет лысым. Эштон был в этом уверен. Он бы даже поспорил с кем-нибудь на все свои деньги. А точнее на все свои 20 долларов и 72 цента. - Заходи! - воскликнул Майкл, открывая дверь шире. Эштон раскрыл рот. Комната была самой грязной из всех, которые он пока видел, а это многое значит, учитывая то, что у него есть младшие сестра с братом, у которых не то, что нет ОКР, а даже понимания о чистоте. Везде валялись фантики, кровать не заправлена, а одежда разбросана везде так, как будто корзина для белья взорвалась. На столе пылились бумаги, обувь стоит далеко от двери. Майкл плюхнулся на свою кровать, подвигаясь ближе к спинке и глядя на Эштона. - Давай, дружище, чувствуй себя как дома. Моего соседа не будет здесь еще около двух часов, можешь сесть на его кровати. Только осторожно, там могут быть его слюни, он всегда храпит и пускает их, фу. Эштон дернулся и снял свою куртку, кладя ее на кровать и аккуратно садясь на нее, как на подстилку. Майкл не обратил внимание и передал один из джойстиков, тот который был беспроводным, Эштону, поскольку тот сидел дальше. - Давай играть в ФИФУ, - Майкл улыбнулся, и Эштон наблюдал за тем, как он включает игру. Эштон слышал об этой игре, но никогда не играл. Он больше волновался о том, где найти влажные салфетки, чтобы протереть предмет в своих руках. Наверняка, много людей прикасалось к этому джойстику, поэтому есть большой риск заболеть. Эштон не болел уже больше трех лет. Спасибо тому, что он такой чистюля и не распространяет микробы, как любой другой человек на планете. Людям бы пора над этим задуматься. Он выбросил салфетку в корзину, которая должна быть наполнена мусором, но, естественно, там ничего не было. И вскоре игра началась. Эштон не понимал, что делать. Но вместо того, чтобы спросить или повторять за Майклом, он просто рандомно жал на кнопки в надежде, что это может помочь. Совсем немного, но это помогало. Однако, было сложно сфокусироваться в такой грязной обстановке. Мятые простыни отвлекали его, а валяющиеся повсюду липкие кружки, в которых когда-то была газировка или, возможно, сок, заставляли его передергиваться. Ему все это было так ненавистно, что он не мог больше тут оставаться. К счастью, Майкл зевнул и поставил игру на паузу. - Я в туалет, сейчас приду. Эштон кивнул, перебирая свои пальцы, пока Майкл уходил в ванную, находящуюся не очень далеко от его комнаты. У него не было присоединенной ванной, как у них с Люком. Как только Майкл удалился, Эштон на скорую руку начал убираться, отправляя весь мусор в корзину. Отстойно быть таким. Не контролируя себя, чистить и намывать все, делая вещи идеальными. Как будто что-то внутри парня заставляло его превращаться в сумасшедшего, пока комната не становилась такой, какой он хочет ее видеть. Эштон снял все постельное белье с кровати и надел новое, убеждаясь, что простыни были разглажены, а затем занялся посудой, аккуратно поднимая все в одну кучу и ставя в раковину. Потом он покрыл руки антисептиком, потому что фу, губы Майкла трогали это. Внезапно дверь открылась. Майкл вошел внутрь. - Ну что, ты готов к тому, что я надеру твою... какого черта ты убрался у меня в комнате? - Потому что она была грязной, - подметил Эштон, смущаясь. С рук капает гель, и он чувствовал себя намного лучше теперь, когда комната стала хоть немного приличнее. Как будто бы огромный вес упал с плеч, и он снова может дышать. Майкл тяжело вздохнул, разочарованно потирая лицо. - Ну ладно. Спасибо, наверное. Хотя мне даже и не нравится находиться в чистой комнате, все равно потом будет беспорядок. Но моему соседу, я уверен, понравится. Его всегда раздражает мой бардак, но он его, правда, не убирает. Перед тем, как Эштон успел ответить, его телефон запиликал и воу, уже скоро начнется Вечер Открытого Микрофона. Люк прислал сообщение, спрашивая, готов ли Эштон идти. И он быстро ответил, что да, а затем взглянул на Майкла. - Слушай, у тебя нет сегодня планов на вечер? - Это не должно быть так. Люк никогда не должен быть взволнованным и напуганным. Он такой сильный и уверенный человек, не считая еще и того, что он хорошо выглядит и имеет прекрасное чувство юмора. Люк и сам знает, насколько он милый и привлекательный, но понимает, что многим людям не нравится его гиперактивное поведение и прыжки в разговорах. Но теперь он волнуется, а его руки трясутся от мысли нахождения на сцене. В его горле застрял комок, когда он наблюдал за человеком, выступающим перед ним и рассказывающим какие-то шутки. Калум заметил реакцию своего друга. - Все нормально Люк, давай же, - мягко сказал Калум. - Так, давай попробуем избавить тебя от неприятных мыслей. О чем твоя песня? - Я... эм... она об Эштоне. Я знаю, это глупо, да? - Люк застенчиво бормотал, его щеки стали краснее, и он уставился в землю, смущаясь. Она не совсем про Эштона, больше про то, что он хочет, чтобы между ними произошло, если они когда-нибудь будут вместе, но, к сожалению, Эштон - натурал. Калум улыбнулся. - Это не глупо, это мило. Я уверен, ему понравится. А теперь попробуй успокоиться и не паниковать. Просто сделай вдох и не смотри в толпу слишком часто, сфокусируйся на гитаре. Не успев ответить, Люк услышал громкие аплодисменты, и вскоре назвали его имя. Он тяжело дышал, вдыхая немного воздуха перед тем, как выйти на сцену, и пытался по пути не споткнуться о собственные ноги. Его гитара висела на шее. Он посмотрел в толпу, в переднем ряду замечая Эштона с парнем, которого, как он понял, звали Майкл. Его сложно не заметить, учитывая яркий цвет волос. - Эм, в-всем привет. Меня зовут эм... Люк. И я написал эту песню... для кое-кого, но это не важно, - он взял медиатор, но тот выпал из руки, так как она немного тряслась. Его лицо становилось горячее, когда он услышал смех повсюду. Он быстро подобрал медиатор с пола. - И-извините, я просто... ага да. Он побренчал на гитаре, настраиваясь на песню, но это было сложно со всеми прожекторами, светящими на него, и всеми глазами, смотрящими на него. На его лбу проступил пот, его начинало тошнить. Как будто весь мир крутился, но Люк пытался игнорировать это. Он откашлялся, взглянув на Эштона, который показывал ему пальцы вверх, затем закрыл глаза, начиная тихо петь. - М-мне нужна твоя любовь, чтобы осветить этот дом... Я хочу разгадать тебя. Я-я... И это произошло. Люк быстро снял с себя гитару, его лицо побледнело, а глаза Эштона округлились, видя, как парня вырвало прямо на сцене. Толпа начала охать. Эштон отвернулся, в его животе закрутило от взгляда Люка, и он увидел, как блондин убежал, отдавая свою гитару Калуму. На сцену вышел мужчина со шваброй, а аудитория перешептывалась между собой. Эштон рванул за кулисы, игнорируя вопросы Майкла, и увидел Калума, стучащего в дверь уборной, умоляя Люка открыть. - С ним все нормально? Что случилось? - в бешенстве спросил Эштон. - Это из-за боязни сцены, я думаю, он переволновался, и это произошло, - Калум постучал в дверь еще раз. - Люк, давай, чувак. Все хорошо, люди забудут. Просто выйди и поговори с нами, мы здесь для тебя. Все будет в порядке... Ответа не последовало, Калум подтолкнул Эштона, и парень колебался перед тем, как начать говорить через дверь. - Люки, мне... мне жаль. Я не знал, что с твоим страхом так все плохо, пожалуйста не игнорируй меня опять. Мы же друзья, да? И как твой друг, я должен утешать тебя, когда тебе грустно. Сначала была тишина, но затем дверь открылась, и бледный Люк оттуда вышел. Он всхлипывал, и от него пахло мятой, поэтому Эштон предположил, что у младшего с собой была жвачка. - Никогда больше со мной не разговаривай, Эштон, - блондин бормотал, проходя рядом с ними. Эштон разинул рот, когда Люк убежал и испарился из здания театра. Они с Калумом посмотрели друг на друга и побежали за ним, но они потеряли его в толпе студентов, уходивших после окончания шоу. Эштон съежился, когда руки людей дотрагивались до него, и он начинал паниковать от прикосновений. Но Калум взял его за рукав, зная про расстройство Эштона, и повел его наружу. Когда они выбрались, Эштон послал Майклу сообщение, извинившись за внезапное исчезновение, написав, что увидится с ним завтра. - Как думаешь, где он? - спросил Калум, ссылаясь на пропавшего блондина. Эштон беспомощно пожал плечами. - Понятия не имею. Таким образом, двое прошлись по всему университету, проверили все уголки, которые могли. Люк не мог уйти далеко, так как у него нет машины, да и так поздно он не гуляет. Один раз он рассказал Эштону, что боится, что его похитят вампиры, потому что это именно то, что случается ночью, по крайней мере, в фильмах. Два часа. Они потратили два часа на поиски и решили сдаться. С каждой минутой Эштон чувствовал себя все более виноватым. Он и знать не мог, что у Люка такая боязнь сцены, предполагая, что блондин просто немного подергается, но затем привыкнет и будет петь, как профессионал, потому что это то, чего Эштон хотел. Но иногда ты не получаешь того, чего хочешь. Это было необычно. Видеть Люка напуганным и смущенным. Раньше такого никогда не случалось. Он никогда не видел Люка запинающимся или застенчивым, не считая парочки коротких ситуаций, которые запомнить-то сложно. И Эштон уж точно не хотел снова увидеть Люка в таком состоянии, потому что блондин был слишком восхитительным, чтобы быть таким. Все, чего хотел Эштон - помочь Люку исполнить свои мечты. Наконец, двое парней решили просто пойти по комнатам, и они почувствовали себя тупыми, когда, открыв дверь в комнату Эштона, увидели Люка, мирно спящего, будто ничего и не произошло. Калум шлепнул себя по лицу. - Я скажу ему, чтобы он тебе завтра позвонил, - прошептал Эштон. Калум кивнул и пожелал спокойной ночи. Как только он ушел, Эштон разделся, и хотел лечь спать, но ему было очень некомфортно от мысли, что он не помоется, поэтому он пошел в ванную, принимая его обычный пятнадцатиминутный душ, который показался для него странным, учитывая то, что он никогда не ходит в ванную так поздно. Когда Эштон закончил, он переоделся в свою клетчатую пижаму и, как всегда, носки, а затем почистил зубы пару раз и пять раз помыл руки. Он вышел из ванной, кладя полотенце к грязному белью, потому что никогда не использовал его дважды. Но перед этим он сложил его, так как это ужасно раздражало - видеть одежду помятой. Как только он был готов ко сну, он заметил, что Люку холодно. Это не то, чего он хотел, но Люк лежал поверх одеяла на своей незаправленной кровати и выглядел очень некомфортно. Обычно Эштон бы просто оставил парня лежать так, ему не нравилось трогать людей, он всегда оставлял своих родственников в таком положении, но Люк отличается от них. Поэтому Эштон подошел, грустно вздыхая, увидев застывшие слезы на щеках Люка. Он поморщился, но приподнял Люка, переворачивая так, что его голова была на подушке, затем он снял с него ботинки. И да, его ноги пахли очень плохо, но он не придал большого значения и аккуратно снял с него и носки. Да, Эштон снял носки с ног парня, потому что Люку грустно, а блондину нравится спать без ноков, поэтому старший позволил ему. Он взял одеяло, накрывая им блондина, улыбаясь, увидев, как Люк что-то сонно пробормотал, закутываясь в теплое полотно. Он хотел компенсировать все давление и неловкость, которые возложил на мальчика. Не потому что это правильно, а потому что ему нравится, когда Люк счастлив, поедая свои Читосы и ходя по комнате без носков. Потому что это тот самый Люк, которого он не выносит, но в тоже время любит.