Звездная смальта

Он предупреждал и поэтому не виноват. Это она виновата, что такая дурочка. - Меня не хватит больше, чем на несколько недель, - говорил он и жарко целовал ее. Она улыбалась и целовала его в ответ, а он смеялся и прижимал ее к себе. Несколько недель истекли и превратились в несколько месяцев, было уже недалеко и до года, а он все не уходил. Она верила, глупая, что изменила его, хотя подруги предупреждали – такие не меняются, а он не пытался ее разубедить. У него был приятный смех, он смеялся часто и много, чем дальше, тем чаще. - Ты меня любишь? – спрашивал он. Она кивала. - Не надо меня любить, я того не стою, - говорил он и смеялся. - Буду, - упрямо говорила она и обнимала его. Дурочка. У него были чудесные волосы – темные, кудрявые и душистые. Ей очень нравилось их перебирать, а ему – класть голову ей на колени. Она была почти счастлива с ним. Почти – потому что все ждала, что он опустится, как положено, на одно колено, и скажет ей: «Будь моей женой!» Он все не опускался на одно колено, хотя был нежным и галантным – целовал руки, пел песни, приносил цветы – обычно хризантемы или астры, на розы и лилии скромного офицерского жалованья не хватало. Но она любила именно такие цветы – пушистые и милые. А розы… роза цвела у него на шевроне, и этого было достаточно. Иногда, пока он был в душе, она садилась рядом со стулом, на котором висел его китель, и прижималась лицом к зеленой материи. Она ждала своего счастья, не зная, что оно выпало ей здесь и сейчас. Дурочка. Она немного боялась, что все кончится, и искала опасных признаков, но их не было. Просто однажды он сказал: - Завтра наш полк вылетает. Нам с тобой пора проститься. Не ищи меня и не жди. Будь счастлива. Она ничего не спросила. Он продолжал: - Спасибо тебе за все. Если бы я не был таким, как есть, я бы, наверное, на тебе женился. Но я в мужья не гожусь, я тебя предупреждал. Она молчала. - Если у тебя будет ребенок, сообщи мне, я оставлю координаты. - Не стоит, - сказала она тогда. - Стоит. Особенно если это будет девочка. - Чтобы ты ненароком не влюбился в собственную дочь? – она тогда засмеялась, хотя ей хотелось плакать. - Если она будет красивой, как ты, то это вполне возможно, - он не стал смеяться, только наклонился к ней и поцеловал. Совсем иначе, чем прежде: без огня и почти по-братски. А потом ушел. Она взяла отпуск на работе и дня три просто сидела неподвижно, только иногда ходила на кухню попить воды. Она очнулась, когда увидела, что графин пуст, и принялась убираться в квартире, чтобы было чисто и уютно, как он любил. Потом она очнулась, свыклась и стала жить почти как прежде. У нее даже были поклонники, некоторые звали замуж, не смущаясь даже ее ребенком – родилась все-таки дочь, они оба тогда как в воду глядели. А она всем отказывала: просто не могла после него поцеловать чьи-то другие губы. Вся любовь, какой женщина может любить мужчину, досталась ему одному, а жить без любви, в вечном обмане, она не хотела. Подруги посмеивались – те, кто еще помнил, как она, дурочка, связалась с розенриттером, а он ее обманул. Иногда ругали его. А она его ни в чем не винила, только была благодарна – потому что с ним узнала настоящее счастье. И всегда заступалась перед подругами… дурочка.