Звездная смальта

За долгую жизнь - очень долгую по военному времени - можно успеть повидать немало событий и пережить немало перемен – приятных и не очень. Но он никогда не думал, что доживет до такого. Не хотел думать, боялся поверить. Он провожал на пенсию своих счастливых товарищей, а несчастливых поминал, а сам оставался. Жил на кораблях, служил, командовал битвами, получал звания, писал жене, редко-редко приезжал в отпуск и мало задумывался, что происходит вокруг. Место былых друзей занимали другие – ушлые, хваткие, обделенные воинским талантом и совестью. Когда он говорил с такими, хотелось медленно поднять кулак и от души влепить в чью-нибудь бесстыжую самодовольную физиономию. После разговоров он украдкой пил сердечные лекарства и ощущал противно-сладковатый запах гнили, хотя среди пластиковых переборок гнить было нечему. Разве что душам. Он вспоминал газетные статьи о «прогнившем насквозь рейхе» и думал о зеркалах, на которые не стоит пенять. Он не часто говорил об этом и крайне редко – тем, кому стоило услышать: за прямо сказанное слово в демократическом государстве не полагалось ни суда, ни тюрьмы, но некоторые граждане могли жестоко отомстить. А потом и законы мало-помалу начали меняться, и никто не заметил, как демократия начала таять – или гнить. Может быть – да наверняка – и он был тронут этой отвратительной гнилью, поэтому и не решался о ней сказать. Он поплатился за свои страхи, когда люди с белыми лентами не позволили ему исполнить свой долг – пусть он и противоречил приказу, а Трунихт наконец сбросил свою демократическую маску и злорадно усмехнулся. Все догадывались, кто он и что, но не могли поверить. А потом стало поздно. И никто ничего не мог сделать с этим мерзавцем, даже Волшебник Ян. Хорошо, что во флоте был хоть один такой – честный, талантливый и начисто лишенный амбиций. А какую прекрасную команду он собрал – не не свиту, как покойный Эшби. Кажется, Ян был неподвластен гнили, но тоже не смог с ней ничего поделать. Может, он вышел в отставку не из лени, а от безысходности. Но Альянс никогда его не отпустил, если бы… Если бы еще существовал Альянс. Рыба гниет с головы – и страна тоже. Он не видел и не знал, а Альянс прогнивал, медленно, но верно, пока не сделался совсем хрупким: ударишь - и разлетится в щепки. Только вот он не думал, что удар будет нанесен изнутри. Мог ли кто-то это остановить? Ян, наверное, сказал бы, что нет. Он говорил, что ни Альянс, ни Рейх вполне могут не пережить своего противостояния. Говорил сухо и равнодушно, как плохой учитель, а в глазах застывала тоска, и кулак сжимался. Что бы он сказал теперь? Хорошо бы с ним поговорить, но кто знает, какими последствиями это обернется. Хотя догадаться не трудно, он умел хорошо сказать, и у него был свой стиль слов и мыслей. Наверное, получилось бы что-то мудрое и точное… «Из прогнившей империи еще может получиться что-то хорошее, но из прогнившей демократии никогда».