Звездная смальта

Он говорит, что ему надо подумать наедине с собой. Друзья смеются, что он решил выспаться, но обещают не беспокоить. Он благодарен за это. Заперев двери, он готовится к ритуалу, зажигает восемь свечей алого воска, первую – от зажигалки, остальные – друг от друга, и расставляет по линиям сложной фигуры в строго определенном порядке. Затем склоняет голову – они не любят непокорных – и начинает шептать слова на очень древнем языке. Отец когда-то рассказал об этом ритуале, тем тоном, каким говорят о курьезах и выдумках. - Их можно попросить два раза, но в третий – быть беде. Говорят, в третий раз они всегда берут самую высокую плату, - закончил он тогда и засмеялся, сделав страшные глаза. Его сын не был мистиком, но это запомнил, и ту старую книгу, в которой излагался ритуал, не продал, хотя она, в отличие от многочисленных ваз и статуэток, чего-то стоила. Он говорит и говорит, и горячий воздух подрагивает над свечами, пока наконец его трепет не складывается в прозрачную фигуру. - Чего ты хочешь? – голос тихий и вкрадчивый, похожий на треск пламени. Он давно решил, чего хочет, но теперь, когда нужно сказать, медлит. - Чтобы кайзер согласился на переговоры, - наконец говорит он. - Так будет. Ты знаешь плату. - Знаю. - Докажи и назови. - Половина отпущенной жизни. - Твоя плата принята, твое желание исполнено. Тихий смех, яркая вспышка пламени – и огоньки гаснут одновременно, не успев шелохнуться. Ян облегченно вздыхает и собирает свечи. Он дважды попросил помощи у них: на Эль-Фасиле, чтобы удалось спасти всех гражданских, и на Изерлоне, чтобы флот, собранный с бору по сосенке, смог победить Империю и обрести силу, которая вселит уверенность и не даст погибнуть. Потом были другие битвы. Он помнил, что третий раз – запретен, и не просил. Не просил перед Вермиллионом – и капитулировал в шаге от победы. Не просил перед Маар-Адетте – и Бьюкока больше нет, а виноват в этом он. Теперь самое время просить. И не важно, какой будет беда. Если с ним, не страшно. Лишь бы для бывшего – будущего – Союза все кончилось хорошо. *** Крови много, слишком много, нельзя потерять столько и остаться живым. Жизни мало, слишком мало, чтобы ее хватило до встречи. Боли уже нет, по крайней мере телесной, и очень хочется уснуть. Можно закрыть глаза и ни о чем не думать, даже о голосах, которые доносятся издалека. Все равно никто не успеет. Он оставил себе слишком мало жизни. Может быть, если бы он этого не сделал… Если бы он этого не сделал, умер бы на несколько дней позже, но без всякой надежды на переговоры, а сейчас… Может быть, кайзер согласится говорить с его наследниками. Жаль, что он уже не успеет об этом попросить у них.