Звездная смальта

Аннерозе тихонько вошла в теплицу и плотно притворила дверь. Сразу ее обступили запахи – сладкие, пряные, крепкие. Сквозь духовитый туман дышалось тяжело, а от воды, которой накануне полили цветы, он превращался почти в смог. Казалось, его можно было различить – плотный, желтоватый, мерцающий. Или это воздух дрожал и мерцал от тепла, или у Аннерозе рябило в глазах от духоты? Она наклонилась и занялась цветами, общипывая подсохшие листья. Минут через десять такой работы ее слегка пошатнуло. Аннерозе выпрямилась и тяжело вздохнула. Прядь волос выскользнула из прически и пощекотала лоб. Да, видели бы ее придворные дамы! Растрепана, одета совсем по-домашнему, на ногах старые, побитые туфли, еще из дома привезенные, и даже перчаток нет. Совершенно не дворцовый вид! Но ничего страшного, здесь можно. Это вчера было нельзя, когда одна из дворцовых красавиц снизошла до того, чтобы пригласить безродную фрейлину на свой небольшой прием. Как все гостьи были элегантны, как чудесно пахли их духи, как они приветливо разговаривали... между собой. К Аннерозе они не обращались. Аннерозе поймала себя на том, что отщипывает уже вполне здоровые листья, и с досадой отошла от цветов. Полить и удобрить все здесь успели накануне, а вот немного опрыскать не помешало бы, но не сейчас, часа через два. Солнце склонится к закату, и духота, которая нестерпима даже снаружи, под парниковым пологом и вовсе нестерпимая, пойдет на убыль. Но выходить из теплицы не хотелось. Аннерозе сняла с шеи косынку, которую все равно следовало сменить еще днем, и расстелила на ящике от удобрений. Потом уселась, положив ногу на ногу, и стала смотреть, как над цветком вьется большой пушистый шмель, которого, наверное, она нечаянно впустила. Он летел медленно: должно быть, во влажном воздухе теплицы у него отяжелели крылья. Кое-как, неровно гудя, он облетел два-три цветка и начал плавно подниматься вверх. Нашел щелочку, махнул крыльями и улетел на свободу. Аннерозе вздохнула и тоже встала. Вечно здесь не просидеть – слишком влажно и душно, хотя, кажется, по сравнению со столовой графини гораздо легче дышится.