Звездная смальта

Ян Вэньли услышал веселую трель звонка, отложил книгу и поспешил в прихожую. Кот вперевалочку зашагал следом. Ян отворил дверь. Разрумянившийся Юлиан, широко улыбаясь, со школьной сумкой на плече, вошел в квартиру. — Привет, — сказал Ян. — Как дела в школе? — Все отлично, адмирал, — отрапортовал Юлиан, снимая теплую куртку и вставая на цыпочки, чтобы повесить ее, не сходя с коврика. — Хороших отметок много принес? — спросил Ян, отбирая у мальчика одежду. — Давай сюда, я сам повешу. — Всего одну, зато по истории, — гордо ответил Юлиан и широко улыбнулся. — Поздравляю, — заметил Ян. Адмирал коротко мяукнул, неторопливо и чинно потянулся и потерся широкой круглой мордой о штанину Юлиана. — Ты тоже меня поздравляешь? — Юлиан тихонько засмеялся и почесал кота за ухом. С Адмирала сразу слетела вальяжность, и он кувыркнулся на спину, прикусывая Юлиану палец. — А как математик? — озабоченно спросил Ян. — Да так, — Юлиан дернул плечом, — при каждом удобном случае говорит: «У меня учишься ты, а не Волшебник Ян, тебе и оценки получать, а не ему. Мы не в Рейхе, чтоб жить чужими заслугами». Как будто я когда—то пытался, — с обидой докончил Юлиан и сердито вырвал руку у кота. Адмирал, лишенный игрушки, обиженно фыркнул и ушел на диван. — Наш фон Борк все никак не может отрадоваться, что из Рейха уехал, вот и вспоминает при каждом удобном случае, — сказал Юлиан, выпрямляясь, и засмеялся. — Это ты сам придумал? — сурово спросил Ян. Юлиан поднял голову. — Да нет, одноклассник один говорил, — протянул он. — А ты, значит, за ним повторяешь, — произнес Ян. Посерьезневший Юлиан кивнул. — Лучше не надо, договорились? Иди руки мыть. Обед я сейчас согрею. — Договорились, — Юлиан кивнул и ехидно улыбнулся. В последнее время он повадился строить ехидные рожицы, когда Ян начинал учить его, что делать, заботиться и вообще вести как положено опекуну. Адмирал был только рад. Ему было чему радоваться: еще год назад было бы немыслимо представить, что Юлиан может засмеяться. Он старательно улыбался лицом — глаза оставались серьезными, четко и ясно, как и положено сыну военного, отвечал на вопросы, но почти не заговаривал сам. Ян не торопился, не приставал с расспросами и тем более не требовал «смотреть веселее» и «сделать лицо попроще». Он просто делал, что мог, и позволял Юлиану быть собой. И вот теперь мальчик смеется, по—мальчишески наивно задирает нос и вообще ведет себя — по—мальчишески, а не как маленький старичок, придавленный бедой. — Адмирал, у нас пожар! — Что? Где? — Ян, очнувшись, недоуменно смотрит на подошедшего Юлиана. — В кастрюле, — смеется Юлиан. — Уйдите от плиты, я сам займусь. Вы ели? — спрашивает он, выключая газ. — Чай пил. — Понятно, — усмехнувшись, Юлиан надевает свежевыстиранный фартук. — Садитесь куда—нибудь, будем нормально обедать.