Прости

Злится и ненавидеть себя можно вечно, а вот гордится? Тут уж простите только по праздникам, так сказать, очень редко и недолго, зато ненавидеть и призирать, всегда пожалуйста, это можно делать ежесекундно, каждый день и каждый раз по-разному. Бывают даже такие моменты, что когда ложишься спать, то совсем не хочется завтрашнего дня. Хочется заснуть, забыться в такой желанной бессознательности, забыв, в те короткие, несчастные часы сна, о жестокой и суровой тётушке реальности. Днём загружая свой мозг лишь работой и всем, что с ней связанно, лишь бы не вспоминать о своём падении. Но в то же время думать об этом ежесекундно, и злится, злится, злится на себя. Время идёт, а злость не проходит, становится только хуже. Ведь ту занозу, которая так тебя мучает, ты до сих пор не вытащил и она с каждым днём болит всё больше и больше. Вот и Никун, он мучается с каждым новым днём всё больше. Он хочет позвонить Чансону, извинится, если понадобится, то вымаливать прощения, но ему стыдно. И в своё свободное время, он не выпускает телефон из рук, смотря на его номер, не решаясь нажать кнопку вызова. Он знает, что младший никогда не позвонит первым, он на его месте не позвонил бы, и Чан не позвонит. Поэтому… Ник уже полчаса гипнотизирует экран мобильного, крепко сжимая его в руках. -он сейчас расплавится – говорит ему менеджер, который всё это время наблюдает за парнем и его душевными терзаниями. Он понятия не имеет, что творится с Ником, но пока это что-то не мешает работе, то, и знать ему не надо. Никун на пару секунд отрывается от набора цифр и смотрит на менеджера, но затем обратно возвращается к прежнему занятию. С разницей лишь в том, что он встаёт и уходит из комнаты. На улице уже темно и прохладно. Воздух влажный и не совсем чист. Центр города как ни как. Но парня это не заботит. Он сидит у стены возле запасного выхода и дрожащими пальцами всё таки заставляет себя нажать на вызов. Прошло пять дней, пять чёртовых дней, как он покинул Сеул. Пять дней как он в последний раз говорил с Чансоном, как видел его и… - …. - …. На той стороне ответили на звонок, но молча. И Никун тоже молчит. Голос его не слушается, и руки дрожат, и голова слегка кружится, и ком в горле, колючий, колючий. Никун слышит, едва уловимое дыхание младшего, а это, несомненно, именно он, и тихо сходит с ума. - Ты? – эти слова даются Нику с большим трудом, и он ругает себя, мысленно обзывая тупым идиотом, но молчать больше не может. Чансону хочется врезать старшому за такой дурацкий вопрос. Конечно это он. Кто же ещё? Чунсу? Уён? Или Чуно мимо пробегал с чужим телефоном в руках? Он столько времени не находил себе места. Сначала злился, обижался и слегка, совсем чуток, ненавидел, когда не мог нормально ходить и сидеть, потом просто обижался и скучал, просто скучал, а далее, снова злился. И вот, теперь, когда этот паршивец всё-таки позвонил, он то сначала молчит, то вообще тупые вопросы задаёт. Как так можно? Поэтому на эмоциях и выдаёт первое, что в голову пришло. - нет – какого хрена, думает Чан и слегка начинает биться головой о рядом стоящий с диваном шкаф. - прости меня – тихо, совсем тихо, почти не слышно, говорит Ник, с силой сжимая в руке многострадальный телефон. Но Чансон его слышит, и перестаёт выбивать из головы последние мозги. Нет, он конечно знал, или догадывался, что Никун попросит у него прощения и ждал этого. Но всё равно. На этот раз старший извинился как-то по другому. Совсем по другому. В голосе слышались нотки раскаянья, сожаления и чего-то там ещё, а не как всегда. Раньше Ник просто говорил «прости», « ну извини» или другие синонимы. Но всегда чётко, быстро, стараясь побыстрей пройти этап - «ну извиняюсь я, виноват», и перейти к следующему - «мир и дружба». - я не собираюсь прощать тебя… - тишина которая зависла после этих слов настолько оглушительна, что Никуну кажется, что он оглох – … по телефону – всё же договаривает младший, а Ник, кажется уже почти свихнулся, пока не услышал окончание фразы. Гудки в телефоне, но Никун их уже не слышит, его переполняет эйфория. А всё потому, что у него есть, хоть и мизерная, но надежда на прощение, и он не за какие не упустит этот шанс. Ведь , если макнэ его не простит, Никун этого точно не переживёт. Он и так сократил себе жизнь за последние дни, минимум лет так на пять. Чансон сидит на небольшом диванчике в гостиной и как-то уж совсем, совсем загадочно улыбается, вертя в руках телефон. Он сейчас настолько собой доволен, что даже не замечает подозрительных и удивлённых взглядов мимо проходящих одногрупников. А те, увидев довольно странную картину, стали подумывать о том, что их макне тронулся умом слегка. За те дни что он «болел» они впервые увидели его улыбку. - и вот за что Никуну такой подарок? – С лёгкой завистью, думает один из них, вцепившись зубами в чашку с почти допитым чаем. – Я бы на его месте пылинки бы сдувал, а не насиловал как изверг последний, а самое ужасное, Никуну всё простили, несправедливо. – Тяжёлый вздох, но вмешиваться этот человек не собирается, слишком много они все вместе пережили, что бы всё рушить из-за…, в общем, слишком много стоит на кону. Те два дня, что осталось Никуну провести в Таиланде, кажутся ему вечностью. Ему всё не мило, и воздух, и еда, и люди, снующие вокруг как муравьи. Хочется запереться в маленькой коморке и вырубится до самого отъезда. Может, хоть так время будет идти быстрее. В общем, за эти дни Никун понял, как он временами может дико ненавидеть окружающую среду. Ему хочется только одного. Увидеть Чана. Обнять крепко, крепко, просить прощения пока тот его окончательно не простит. Хочется просидеть с ним не менее суток, просто обнимая, шепча на ушко милые глупости, гладить по мягким, шелковистым волосам шоколадного цвета, вдыхать запах его шампуня, переплетая пальцы их рук. Ему просто хочется насладиться такой редкой близостью со своим, в данный момент, пока ещё парнем. Почему «пока ещё?», а потому, что как-бы ему этого не хотелось, а где-то там, глубоко, глубоко внутри, спрятавшись за самым потайным местом в душе, сидит отвратительное: «а вдруг не простит?» :::::::: прошу прощения, что так долго не было продолжения и за то, что так мало. просто во время написания этой главы погиб один мой очень хороший друг. и здесь, как говорится, уже не до вдохновения(