Осколки памяти

Оправданный риск. Что он, собственно, собой представляет? «Рисковать» согласно словарям В.И. Даля разных изданий значит «пускаться наудачу, отважиться, делать что-либо без верного расчета, действовать смело, надеясь на счастье». Бывает ли риск оправданным, если учесть, что эти два слова противоречат друг другу? Можно ли назвать риск оправданным, если результат окажется не таким драматичным, как представлялось сначала? А если все сложится в точности наоборот? Риск сопряжен с глупостью и, конечно же, со смелостью. Фирмы составляют целые расчеты всех «за» и «против», прежде чем рисковать. Это своеобразная игра, в правилах которой разобрались лишь немногие. Стайлза тупо взяли на слабо. — А спорим, ты не сможешь… — так начиналось большинство разговоров в местной хулиганской группировке «Куцые». — Смогу, — не задумываясь, выпаливает Стайлз, не удосужившись дослушать до конца. Стайлза всегда легко было уломать сделать то, чего он делать не хотел. Легко было убедить его отказаться от своих принципов и с головой погрузиться в предложенную кучу с дерьмом. Достаточно было лишь бросить с усмешкой: «А спорим». Стайлз не глуп, Стайлз наивен и одинок. Он сирота с недавних пор, хотя иногда три года кажутся ему целой вечностью. Три года — ровно столько прошло со дня гибели его родителей. Стайлз самый младший в банде «Куцых», ему едва стукнуло восемнадцать, вот он и порывается все время доказать, что достоин носить косуху с эмблемой банды. Он уже совершеннолетний, теперь он официально может стать частью группировки «Куцых», но Скотт, лидер банды, тянет с этим решением. И Стайлз не верит, что это все делается ради его же блага, ради лучшего будущего. Он знает, это все ради того, чтобы он остался на прежнем месте — мальчиком на побегушках. А потому ему предложили сделку. Сможешь выполнить задание — ты в банде, нет — разговор об этом больше не заводим. Это все вина Стайлза. Просчет с его стороны. Первое правило улиц — никому не доверяй! А он знал, что его попытаются надуть. Надо было уточнить, какую именно машину ему нужно угнать. А ведь Стайлз знал правила, не ему решать, какую тачку угонять, ему лишь указывают на нее пальцем. У Стайлза округлились глаза, по телу пробежала нервная дрожь. Он громко сглотнул. — Эту? — пересохшими губами спрашивает он. — Именно! — Айзек ободряюще хлопнул его по плечу и сильно сдавил пальцами, прижимая к себе. — Какие-то проблемы? — Никаких проблем. Абсолютно. Навороченная тачка приковывает взгляд. Стайлз готов отдать пару пальцев левой руки за право прокатиться на этой крошке. Скоро ему предоставится такая возможность, а впоследствии он, возможно, отдаст за эту самовольность пару пальцев. Он осматривается — владельца машины не видно. Они находятся не в самом дешевом районе, в таком, что крутая тачка мало кого удивляет. Стайлз выделяется среди местных людей, решивших прогуляться вечером по Уиллидж стрит. Айзек и Бойд, напротив, легко вписываются в местное общество, не прилагая к этому особых усилий. — Струсил? — усмехается Бойд. — Мы поймем, если ты откажешься, — подначивает его Айзек, разворачиваясь, чтобы уйти. — Скажем Скотту, что ты еще не готов. Может через год, другой. Стайлз вспыхивает в мгновение ока. — Я не струсил, понятно вам? Айзек и Бойд отходят шаг назад и поднимают руки в шутовской манере, делая вид, что они очень сожалеют о своих словах. — Сделаю, — более уверенно добавляет Стайлз и с высоко поднятой головой идет к машине. Вслед ему летят смешки и издевательский свист. Стайлз не обращает на это внимания, он уже привык. На улице никого нет, не считая случайных прохожих, спешащих по своим делам. Стайлз медленно подходит к машине, с опаской оглядываясь по сторонам. Он точно знает, Айзек и Бойд где-то рядом, следят за ним, уверенные, что он вот-вот даст деру. Нет, он не может так облажаться. Только не сегодня. Стайлз достает из кармана отвертку, поддевает часть уплотнителя стекла водительской двери со стороны замка. Зацепив уплотнитель, вытаскивает его, а потом, воспользовавшись проволокой, открывает замок. Стайлз вновь оглядывается в поиске случайных свидетелей угона машины, но не находит их. Шумно выдохнув и прочитав про себя молитву, он садится за руль машины его мечты. Замкнув пару проводов, Стайлз с благоговением давит на педаль газа. Он не торопится, наслаждаясь ощущениями, забывая, что машина угнанная и надо быстрее убираться отсюда. Стайлз вдавил педаль газа в пол, наслаждаясь бесшумной ездой. Пустая дорога, угнанная тачка — все это так будоражит, что Стайлз, не сдержавшись, закричал от удовольствия. Он сделал это, он, черт возьми, угнал тачку. Ох, увидеть бы сейчас лица Айзека и Бойда. Они наверняка не ожидали подобного от малыша Стайли. Светофор горит зеленым, и Стайлз даже не думает останавливаться, как вдруг машина со скрежетом тормозит прямо у перекрестка. — Что за… — не понял Стайлз, вновь и вновь нажимая на педаль газа. Не успевает он опомнится, как блокируются двери. Он в западне. Первые несколько секунд Стайлз надеется, что это шутка, но вскоре он понимает, что это не так, услышав незнакомый, явно возмущенный голос. Стайлз вскрикивает от неожиданности и ударяется головой о приборную панель. — Ты куда собрался, гаденыш? — кричит этот голос. Стайлз крутит головой в поисках голоса, ожидая попутчика на заднем сиденье, но никого не находит. — Подними-ка личико, дорогуша, хочу рассмотреть тебя, чтобы потом подробно описать полиции. Стайлз буквально прилипает к сиденью, загнанно дыша. Голос доносится из приборной панели, и Стайлз замирает, во все уши прислушиваясь к тому, что вещает неведомый голос. — Выше голову подними, — требует голос. Стайлз поднимает голову выше и наконец видит небольшую камеру над зеркальцем. Он всматривается в нее, будто может увидеть, кому принадлежит голос, а потом его ослепляет вспышка. — Вот так, — произносит суровый голос. — Теперь у меня есть твоя фотография для полиции. Услышав во второй раз про полицию, Стайлз вспоминает еще один закон улиц, а именно: «Не попадайся!» Потому начинает паниковать, ища способы выбраться из угнанной машины. Стекло как на зло не разбивается, а голос становится все злей. — Лучше прекрати. А иначе тебе придется пойти на панель, торговать своей задницей, чтобы оплатить ущерб. Стайлз замирает, не зная, как дальше поступить. Кажется, он вляпался по самые уши. — А теперь мы поступим так, малыш, — мужской голос особенно выделяет последнее слово, подчеркивая нынешнее положение Стайлза, отчего тот пугается еще сильнее. — Я возвращаю тебе управление и ты паркуешь машину там, откуда ты ее угнал. Я, в свою очередь, сделаю вид, что не заметил пропажи. Стайлз оглядывается по сторонам в поисках помощи. — Кивни, если понял меня. Стайлз неуверенно кивает. Он слушает удары своего сердца, считая, сколько времени прошло. Десять, пятнадцать, двадцать ударов — ничего не происходит. Стайлз закрывает глаза и старается дышать ровнее. Его отвлекает громкий щелчок — машина разблокирована. Не думая больше ни минуты, Стайлз выпрыгивает из машины и бежит со всех ног, игнорируя доносящийся из динамиков крик мужчины. Бежит так быстро, что даже не замечает, как обронил свой телефон в салоне машины, ни на минуту не задумываясь, что с ним сделает владелец машины, когда найдет его. А в том, что он обязательно отыщет Стайлза, сомневаться не приходиться. * * * — Сможешь найти хозяина сего аппарата? Молодой парень брезгливо берет мобильный телефон из рук Питера. — Не знал, что такие модели еще выпускают. — У него нет денег, — пожимает плечами Питер. — С чего ты это взял? — Что-то подсказывает мне, что молодой парень, занимающийся угоном машин вместо специализированного университета, не может себе позволить телефон дороже. — Откуда ты знаешь его возраст? — не унимается парень. — Я его видел и у меня есть его фотография. — Стоп. Тогда зачем я его ищу? Питер закатывает глаза. Вечно с ним так. Иногда Питер жалеет, что взял его на работу, но парнишка знает свое дело. — Считай это тестом. Найдешь — ты стоишь тех денег, которые требуешь, нет — вылетишь отсюда. Паренек развернулся к компьютеру, послышался стук клавиш. Ему не нужно много времени, вся эта болтовня скорее попытка набить себе цену, да и поговорить здесь особо не с кем. Через пару минут парень открывает нужный файл и, хлопнув в ладоши, поворачивается к Питеру. — Джон Стилински, — торжественно объявляет он. — Нет, — Питер качает головой, — это явно не мой угонщик. Ты уверен, что ничего не напутал? Паренек вновь прилипает к компьютеру, пролистывая документы. — Уверен, телефон зарегистрирован на имя Джона Стилински. Так, так, постой-ка… Он умер три года назад. Но у него остался сын, может быть это тот, кто тебе нужен? — Как-как его зовут? — Питер щурится, пытаясь прочесть непонятное имя. — Я и прочитать-то этого не смогу. — Ладно, пробей-ка мне его. * * * Стайлз сидит в Центральном парке на одной из множества скамеек у пруда. У него трясутся колени, руки все время что-то теребят, он из последних сил контролирует себя. Со вчерашнего вечера он не попадался на глаза «Куцым», они его тоже не искали. Стайлз так и не понял, принят он в банду или нет. Хотел было позвонить узнать, но телефона так и не нашел. Мысль, что он обронил телефон именно в машине незнакомца, а не где-нибудь по дороге, пока убегал, сводила внутренности узлом. Телефон — единственная не ворованная вещь, которая есть у Стайлза. Осталась еще от отца. Все, что осталось от него. И если мужчина, чью машину Стайлз вчера угнал, найдет телефон и узнает, на чье имя он записан, у кого-то могут возникнуть проблемы. Чтобы хоть немного отвлечься, Стайлз берет газету, что лежит рядом на скамейке, и начинает читать каждую статью, чтобы больше не думать о своих проблемах. Ему почти это удается, он увлекается статьями о новых технологиях и прогнозировании будущем, а потом к нему подсаживается мужчина. Садится почти вплотную, складывает руки на груди и пристально смотрит. Аквамариновые глаза, уложенный пробор, дорогущий костюм, золотые запонки на запястьях и не прилично заинтересованный взгляд. Стайлз встряхивает газету и продолжает читать, всеми силами стараясь игнорировать незваного и такого странного незнакомца. — Лучше сразу смотри двадцать четвертую страницу (прим. автора: на 24 странице находится некролог), — спокойным тоном произносит мужчина, а у Стайлза чувство, будто на него вылили ведро ледяной воды. — В скором времени там появится и твое имя. Стайлз продолжает бездумно пялиться в газету, ноги дрожат, выдавая его тревогу, он нервно сглатывает и громко шуршит газетой, пытаясь сложить ее как было. Стайлз рванул бы прочь от этого места, этого мужчины, если бы не жесткая хватка на его запястье. — Считается, если подозреваемый пустился в бега, то он косвенно признал себя виновным. Питер говорит спокойно, медленно, как хороший преподаватель на лекции. Он расслаблен, и со стороны может показаться, что он просто наслаждается дневным солнышком, если бы не тихий хруст, с которым Питер стискивает руку мальчишки. — Я закричу, — угрожает Стайлз, на секунду перестав вырываться, но стоя в боевой стойке, готовый защищаться. — И что ты скажешь? Что человек, у которого ты угнал тачку, нашел тебя и хочет убить? Стайлз упрямо поджимает губы. Ему нужна всего секунда на раздумья. Он не знает, с кем имеет дело, а крик в общественном месте раньше всегда срабатывал. Стайлз открывает рот, чтобы закричать, но его резко тянут на себя и зажимают рот рукой. — Знаешь, чего я не терплю, Стайлз? — Питер выплевывает его имя, как ругательное слово, словно понимает, что мальчишка сменил имя после смерти родителей, чтобы забыть о старой жизни и стать кем-то другим, кем-то сильнее мальчика, потерявшего родителей. Питер наклоняется к самому уху Стайлза, сильнее сжимая его руку. — Неповиновения, — почти шипит он в ухо мальчишки. Питер вздергивает Стайлза на ноги и тащит к своей машине, несмотря на протесты и попытки вырваться мальчишки. Оборачиваются лишь редкие прохожие, остальные уже привыкли к подобным сценам, Стайлз здесь частый гость. Питер, сжав зубы, продолжает тащить мальчишку за собой, уж чего он никогда не любил, так это дерзких, самонадеянных подростков. Наглость из них так бьет из всех щелей. — Думаешь, твои поступки, — или как ты их называешь, невинные шалости — останутся безнаказанными? — Питер притягивает мальчишку ближе к себе, стискивая его в жесткой хватке. — Слышал, тебе уже исполнилось восемнадцать. Ты ответишь по всей строгости закона. Питер затолкал мальчишку в свою машину, едва не свернув ему шею и не вывихнув плечо. Стайлз отметил, что эта машина выглядит попроще вчерашней, которую он угнал. Как только они оба оказались в салоне, двери заблокировались. Стайлз вновь почувствовал себя в ловушке. Пока Питер не завел машину, Стайлз еще пытается сбежать, он дергает двери за ручки, пытаясь скорее выломать их или просто привлечь внимание мужчины. Когда Питер пытается остановить его — стараясь связать ремнями безопасности все части тела мальчишки — тот, вцепляется зубами ему в руку. Питер шипит, и Стайлз готов поклясться, что слышал мат из его уст, он за волосы оттягивает голову мальчишки от своей руки. У того рот перемазан в крови, на губах играет злорадная улыбка. Питер молчит. Ничего, они еще повоюют, у них будет на это много времени. Когда машина останавливается у полицейского участка, улыбка сползает с лица Стайлза. Шутки кончились. Все попытки остаться в машине или сбежать провалились на месте, к Питеру подошли несколько офицеров и помогли ему затолкать Стайлза в камеру, где на скамейке уже лежал один посетитель. — Оформи его, — велит Питер одному из копов. — Угон машины, сопротивление при аресте, нанесение вреда окружающим, оставь свободными пару строк, уверен, нам будет еще что дописать. Стайлз сверлит Питера ненавистным взглядом. Его обыграли, а он никогда этого не любил. — Что мне с ним делать? — спрашивает у него офицер. — Оставь здесь на сорок восемь часов, потом я сам с ним разберусь. Питер уходит не оборачиваясь, игнорируя крики и отборный мат из камеры. Два дня, ему нужно два дня, чтобы все подготовить, а потом он раз и навсегда сотрет гадкую ухмылочку с лица мелкого засранца. Из угла камеры раздается тихий смех. Стайлз поворачивается к своему сокамернику с целью расквасить ему физиономию, но, видя габариты парня, медлит с этим. — Что смешного? — бросает он вместо этого. — Ты хоть знаешь, чью тачку угнал, чувак? — паренек заливисто смеется, держась рукой за решетку. Стайлз не видит в ситуации ничего смешного. — И кто же он? Стайлз ждет, когда его сокамерник успокоится. Ждать приходится дольше, чем Стайлз рассчитывает, но другого выбора, кроме того, чтобы ждать у него нет. — Чува-а-ак, — парень стирает невидимые слезы с щек, садясь обратно на скамейку. — Это же Питер Хейл — мировой судья. Стайлз чувствует подкатившую тошноту. Это чья-та жесткая шутка, он не мог так сильно вляпаться. Стайлз оседает на пол, часто и прерывисто дыша. Сегодня определенно не его день. — Ты попал, чувак, — ничуть не сочувствуя, говорит парень. — Он не успокоится, пока не уничтожит тебя.