Бусы из ореховых скорлупок

Все началось со взглядов. Долгих, цепляющих, заставляющих других оборачиваться в поисках того, кому приспичило так внимательно пялиться. Слепой не любил, когда смотрят столь пристально, и Сфинкс, как никто, знал это. Сперва Слепой только равнодушно вел плечами, словно стараясь скинуть чужое внимание, потом начал раздраженно впиваться пальцами в подоконник или сжимать в кулаке сигарету, сминая ее, даже если она оставалась зажженной. А потом — Сфинкс бы ни за что не поверил, если бы не увидел лично — он, поймав на себе очередной слишком пристальный взгляд, стал улыбаться. Одними уголками губ, совсем незаметно для других. Но от Сфинкса непросто было что-либо утаить. Однажды Сфинкс застал Слепого сидящим на краю кровати. Он, заправив за ухо длинную прядь, обычно спадающую ему на лицо, как будто смотрел на спящего Волка. А когда Сфинкс открыл рот, чтобы спросить, что это Слепой делает, тот лишь поднес палец к губам, призывая к молчанию. И Сфинкс не стал спорить. Потом он заметил, что переругивания Слепого и Волка стали более частыми, но менее агрессивными. Волк все так же доставал Слепого дурацкими подколками и едкими комментариями, Слепой не оставался в долгу, но в словах, которые они говорили друг другу, было больше — и Сфинкс бы снова не поверил, если бы не услышал лично! — тепла. Их ссоры казались теперь игрой. Как если бы два волка грызлись и катали друг друга по земле, но лишь ради развлечения, а не чтобы всерьез поспорить о том, кто сильнее и главнее. Сфинкса даже обрадовало, что его друзья перестали считать друг друга врагами. Но это не были бы Волк и Слепой, если бы все между ними было так просто. Следующей деталью, подмеченной Сфинксом, стало затяжное молчание. Слепой игнорировал Волка, не вступая с ним в разговоры, не реагируя на его выпады, не замечая его пристальных взглядов. Волк для Слепого как будто совсем перестал существовать. — Что это с ним? — спросил как-то Сфинкс у Табаки. — О-о-о! — отозвался тот, возводя глаза к потолку. А потом, посмотрев на Сфинкса, только махнул рукой: — Э-э-э! — Спасибо за помощь, — кисло прокомментировал он, скривившись, как от зубной боли. — Неописуемо! — со смешком заметил Табаки, а потом укатил из спальни по своим шакальим делам. Сфинкс продолжил наблюдать за друзьями, и оказалось, что причиной их "размолвки" стал новенький — Лорд. Слепой, что, приревновал Волка к Лорду? К тому, что он теперь охотнее нападал на него, а Слепому уделял меньше времени? Если бы Сфинкс мог, он бы потер глаза, чтобы убедиться, что они не лгут. Но в итоге только потряс головой, не веря уже самому себе. Обстановка накалялась, и когда Волк со Слепым оказывались вдруг слишком близко друг к другу, появлялось ощущение, что драки не избежать. Но они даже не начинали словесную перепалку. От этого Волк срывался на Лорде еще больше, а Слепой чаще пропадал по ночам. А потом все внезапно изменилось. Волк вошел в спальню улыбающимся во всю пасть и невероятно собой гордящимся. Встрепанный больше обычного, разрумянившийся, с рубашкой, застегнутой не на те пуговицы, с царапинами от когтей на спине, которые Сфинкс заметил, когда Волк переодевался. — Что это? — недоуменно спросил он. — Мона неудачно спрыгнула с плеча, — отозвался Волк, жмурясь довольно и благостно. Нацепив черную футболку и усевшись по-турецки на кровати, Волк взял гитару и начал натренькивать мотив новой песни, что случалось с ним крайне редко, только в очень, очень, очень хорошие дни. Слепой пришел лишь под вечер. Такой же, как и всегда, тихий и мрачный. Но Сфинкс чувствовал, что что-то переменилось. И вроде Слепой перестал делать вид, будто Волка не существует. А еще Сфинксу почудилось, будто Слепой при ходьбе чуть прихрамывает. Наверно, снова наступил на стекло или гвоздь. Он же вечно гуляет босой. Сфинкс не смог уловить тот момент, когда все окончательно изменилось, но однажды, войдя в умывальную без стука, он покраснел, как спелый помидор, и выскочил вон оттуда. — Что, Шерлок? Открылась тебе наконец великая истина? — спросил Табаки, с самым безмятежным видом потирая ладони. — Наконец? — сдавленно уточнил Сфинкс, все еще будучи красным и дико смущенным. — А для остальных уже давно не секрет, как именно наши вожаки зарыли топор войны и пришли к выводу, что ненависть друг к другу можно использовать в более мирных целях, — Табаки улыбался так широко, что Сфинксу всерьез начинало казаться, что у него вот-вот треснут щеки. — Так это... ненависть? — Сфинкс чуть было не подавился возмущением и собственными ощущениями, возникшими на этот счет. — Ну, знаешь, как говорят? От любви до ненависти один шаг. А от ненависти до любви и того меньше.