Брат?

Савада всем хорош. Глаза медовые, широко распахнуты, смотрят на окружающих с пониманием и сочувствием. Растрепанные волосы придают ему вечный вид растерянного мальчишки, легкомысленного и беззаботного, невинного и неопытного – легкой добычи для охотника. Пусть Тсунаеши и раскрыл свой истинный облик перед Семьей, для всех остальных он продолжал надевать маску маленького мальчика, чем обманул немало бывших союзников, решивших урвать от Вонголы вкусный кусочек. Теперь никого из них не осталось, и даже память покрылась пеленой испуганного забвения. Базиль стоит на очередном приеме и любуется Савадой. Невинным изгибом ресниц, умилительным румянцем на щеках, немного дрожащим голосом и приветливыми интонациями. Дисгармония заставляет сердце юноши биться чаще: он заранее предвкушает, как подкосятся ноги от настоящего голоса Тсунаеши, немного стертого этими сахарными нотками. Тсунаеши ходит по залу, выслушивает поздравления, пожелания, просьбы. Всем кивает, для всех улыбается, а Базиль подмечает, как нервно дрогнули тонкие пальцы на правой руке. Живот опалило жаром: пора. Юноша медленно выходит из зала, стараясь не смотреть на проходящих мимо людей. Лихорадочный блеск в глазах Внешнего Советника Вонголы, его сбившееся дыхание не предназначены для чужих. Это зрелище только для Тсунаеши, лишь он сможет насладиться смятением своего подчиненного. Базиль едва добредает до самой дальней комнатки, почти незаметной среди огромных, пафосно обставленных покоев. Здесь мило и просто, здесь все сделано для души и, конечно, для тела. В первую очередь, для тела. Долго ждать не приходится. Тсунаеши уже давно надоели улыбки и назойливое внимание, постоянные обращения и попытки заинтересовать, откровенно зазывающие взгляды и пропитанная ложью мафия. Решительно он входит, вернее, врывается в комнату и с порога окидывает Базиля таким взглядом, что у того невольно подгибаются колени. Маски сняты, глаза Савады блестят от желания. Словно хищник, он медленно подкрадывается к замершему Базилю и глубоким от столпившихся желаний голосом говорит: - Раздевайся, котенок. Для отказа нет ни сил, ни желания, и Базиль покорно расстегивает первую пуговицу, предвкушая долгий вечер.