Элениэль - Дочь Звезд. Трилогия. Часть 1.

      Обхватив себя руками, я сжалась, уткнувшись лицом в колени. Тело сотрясали рыдания, мозг окутал густой дымкой чёрный туман. Сквозь этот туман я видела всполохами яркие картинки. Вот я совсем маленькая, и отец, смеясь, подкидывает меня высоко над собой в Севастопольском парке. Светит яркое солнце, и в его лучах струи бьющего рядом фонтана радужно переливаются. Мне совсем не страшно, только смешно и радостно. Отец ловит меня, и я, смеясь, утыкаюсь ему в шею. Вот мы зимой гуляем у замёрзшего залива: снег неспешно падает большими пушистыми хлопьями. Мы лепим снеговика, и мои варежки совсем мокрые. Отец говорит, что пора домой - обедать; на волосах и ресницах его лежат снежинки, фиалковые глаза полны нежности. Вот мы на маленькой кухне нашей квартиры, и он учит меня жарить блины: я морщу нос, не желая возиться с мукой. Он становится строгим и говорит, что его маленькая дочь должна уметь приготовить хоть что-нибудь, а не есть одни яблоки. Ну да, конечно - я лишь делаю большие глаза. Вот он, укладывая меня спать, включает ночник и поёт колыбельную, мою колыбельную, которую я так люблю... "Спи, моя звёздочка, жизни долгой дар. Спи, малыш, ночь накрывает мир. Я сберегу тебя, я охраню твой сон..." Мой отец, он так заботлив и добр, он всегда понимал меня. Его любовь, как тёплый кокон, берегла меня годами. Глаза моего отца, бездонно-фиалковые, были наполнены нескончаемой мудростью... Внезапно я вновь увидела эти глаза, затуманенными невыносимой болью, увидела, как по телу отца бегут конвульсии судорог, и оно обмякает на операционном столе.        - Папа! - новый поток рыданий скрутил тело - я ещё сильнее вцепилась в колени онемевшими пальцами.       Как больно... Как больно и холодно... От холода моя кожа пошла мурашками, и застучали зубы. Внезапно я поняла, что, судорожно свернувшись клубком, лежу на холодных острых камнях. Всхлипнув, я прислушалась: шум сильного ветра и гул мужских голосов окружали меня. Открыв глаза, я попыталась разглядеть, что происходит вокруг, но от слёз ничего не могла разобрать. Только сощурившись, я рассмотрела то, что меня окружало. Вокруг были палатки из плотной серой ткани, большие и совсем не такие, как у наших солдат, скорее они были похожи на шатры. Вокруг сновали мужчины в странной одежде - такую я видела только на актерах, когда отец водил меня в театр. Ещё были высоченные воины в золоченых латах, их было очень много. Рядом со мной стоял высокий длинноволосый старец, лицо которого украшали кустистые брови и солидная седая борода. Одет он был в длинную, до земли, подпоясанную серую рубаху и тёмный плащ. Этот старец, а также несколько воинов в латах и странно одетых мужчин, внимательно меня рассматривали. В этот момент я поняла, что из одежды на мне ничего нет, совсем ничего. Прикрывала наготу лишь густая волна светлых вьющихся волос. Испуганно ахнув, я ещё сильнее вжалась в холодные острые камни, на которых лежала. В глазах старца вдруг вспыхнуло понимание: поспешно сняв с себя плащ, он наклонился и попытался закутать меня в него. Уговаривать меня не пришлось, потому как было очень холодно, и я сама себе казалась куском льда. Приподнявшись на коленях, я с благодарностью завернулась в предложенный плащ; он был мягок, пах травами и дымом. Спрятав своё худое тело, я, очевидно, весьма разочаровала столпившихся вокруг мужчин, хотя вряд ли они успели рассмотреть что-то интересное за моими волосами. Почти четыре года войны, скудное питание и бесконечные дежурства в госпитале сказались весьма плачевно на моей и без того стройной фигуре. Наверное, скелеты - и те выглядят упитаннее меня. - Тебя зовут Элениэль? - шепотом спросил старец, внимательно изучая моё мокрое от слёз лицо. - Елена Осипенко, - мой срывающийся шепот был едва слышен. Старец говорил на том же языке, на котором со мной всегда разговаривал отец, когда мы были с ним наедине, он даже назвал меня так же, как называл папа. - Твой отец, с ним что-то случилось? - задал новый вопрос старец, казалось, взгляд его внимательных серых глаз пронизывал меня насквозь. - Что с Эрамиилем? - Папа... Он умер... Мессер... Мессер подбил его... - мои губы задрожали, из глаз вновь полились слёзы. Моего отца звали Эдуардом, но в раннем детстве я слышала, как он упоминал, что его имя Эрамииль. Откуда Старец знает об этом? Откуда он знает язык, на котором говорил мой отец? Где я нахожусь? Что за непонятная местность? Где Фёдор Иванович? Ведь только что он оттягивал меня от операционного стола, на котором лежал отец... - Гэндальф, может ты объяснишь нам, что здесь происходит? Откуда в лагере вдруг появилась эта дева? - раздался за моей спиной властный голос. Я обернулась, сзади меня стоял высокий мужчина. Одет он был в тёмное, красивое, но весьма необычное одеяние и чёрный длинный плащ. Голову его обвивало замысловатое украшение, отдалённо напоминающее корону. Длинные светлые, как и у моего отца, волосы развевал ветер. Лицо можно было бы назвать идеально красивым, но холодная надменность портила впечатление. Более всего меня заинтересовали его длинноватые, заострённые уши - значит, мы с папой не единственные обладатели сего дара природы, за который меня нещадно дразнили одноклассники. Какое облегчение, однако, увидеть ещё у кого-то такие же.       Вдруг в моей голове мелькнула другая мысль: "Гэндальф! Выходит старец, давший мне свой плащ - Гэндальф, получается, это его мне сказал слушаться папа?" Я нервно сглотнула. - Трандуил, - кивнул старец мужчине, помогая мне встать и приобнимая за плечо. Обладая весьма маленьким ростом, я не доставала макушкой ему даже до груди. Отец всегда шутливо сетовал, что не может понять, в кого я такая Дюймовочка; он говорил, что моя, умершая во время родов, мама была гораздо выше. Сейчас, со своими 163 см, я чувствовала себя очень даже неуютно среди этих двухметровых великанов. - Это очень долгая история, и мало кому можно о ней знать.        Длинноволосый блондин, которого звали Трандуилом, жестом руки предложил нам с Гэндальфом пройти за ним в самый большой из шатров. Я молча повиновалась и последовала, ведомая старцем, в этот шатёр. Идти босиком по острым камням было больно, и я то и дело спотыкалась. Расступавшиеся перед нами воины рассматривали меня с любопытством, но моя голова сейчас была настолько пустой, что, казалось, реакция на что-либо пропала напрочь.        Когда мы вошли в шатёр, там оказались стол, несколько стульев и кровать. Гэндальф бережно усадил меня на стул и сам сел напротив. Я забралась на сиденье с ногами, поджала под себя озябшие пятки и поплотнее закуталась в плащ. - Итак, Митрандир, поведай мне, кто эта юная дева? - произнёс Трандуил. Сесть он так и не соизволил.        Старец оглянулся, очевидно, проверяя нет ли кого в шатре и не подслушивают ли любопытные уши снаружи, затем, кашлянув, он представил нас друг другу. - Трандуил, эту деву зовут Элениэль, она дочь Эрамииля. Элениэль, это Трандуил, владыка эльфов Мирквуда.        Я недоуменно уставилась на Гэндальфа. Какие эльфы? Какой Мирквуд? Кажется, я схожу с ума. Знаете, бывают такие последствия стресса. - Эрамииля? - во властном голосе владыки засквозила едва уловимая тень интереса, внимательный взгляд льдисто-голубых глаз остановился на мне. - Ты знал его? - в свою очередь задал вопрос Гэндальф. - Да, Эрамииль несколько раз гостил в моём дворце. Он прекрасный менестрель и интересный собеседник. Но он давно не посещал здешние края. Раз у него есть дитя, значит, он женился и наконец-то где-то осел. - Нет, - тихо произнёс старец. - Эрамииль не женился, насколько мне известно. Рождение Элениэль - тайна, которую я не в праве никому раскрывать. Скажу лишь, что Эрамииль опасался за жизнь дочери и потому предпочёл скрыться вместе с ней, я помог ему. Он взял с меня обещание, что, если с ним случится беда, я позабочусь об Элениэль. - Всё ваши с ним магические штучки? - безразличным тоном осведомился Трандуил.       Гэндальф лишь кивнул в ответ и продолжил: - То, что Элениэль оказалась сегодня здесь, к моему глубокому сожалению, говорит о том, что Эрамииля настигла смерть.        При этих словах я снова задрожала, из глаз потекли слёзы, и я спрятала лицо в ладонях. - Ты эльф? - обратился ко мне надменный владыка Мирквуда.       Убрав от лица ладони, я лишь недоуменно посмотрела на него: понятия не имею кто такие эльфы, и, кстати, где я нахожусь тоже не знаю и не понимаю. - Она полуэльф-полудунадан, - ответил за меня Гэндальф. - Ты сам разве не видишь? Взгляни хотя бы на её уши.        Владыка, оторвавшись от места, подошёл ко мне и, бесцеремонно подняв волосы, внимательно осмотрел мои заострённые уши. Да, они не такие как у всех, с этим я давно смирилась, и что с того? - Значит, полукровка, - изрёк он. - Но, скажи на милость, если мне не изменяет память, род дунэданов не отличается низким ростом, у неё в роду имеются ещё и гномы?       Гэндальф поперхнулся и подозрительно закашлялся. И даже я, несмотря на охватившее меня оцепенение, почувствовала себя оскорблённой и, вывернувшись из рук Трандуила, надменно задрала голову. - Ну, вряд ли это поможет тебе стать выше, - констатировал владыка. - Нет у неё в роду ни гномов, ни даже хоббитов, - заступился за меня Гэндальф. Кто, кстати, такие хоббиты? Хорошо хоть лилипуткой не обозвали. - По эльфийским меркам она совсем дитя, возможно ещё подрастёт. - Сомневаюсь. - Владыка вновь смерил меня оценивающим взглядом. - Цвет волос у неё от отца, тут я не спорю, но почему они так сильно вьются? - Очевидно, в мать, - ответствовал Гэндальф. - Формой глаз она напоминает так же своего отца, - продолжил бесцеремонно обсуждать мою внешность Трандуил. - Но вот их стальной цвет явно не в него. - Опять же, очевидно, в мать, - улыбнулся старец. - Дунэданам свойственен такой цвет глаз. - Дунэданы, - Трандуил процедил это слово как ругательство. - Впрочем, сейчас не время обсуждать цвет глаз девы. Ты знаешь, Гэндальф, что сейчас ей нельзя тут находиться, возможно, нам придётся принять бой, и не один - гномы алчны и не отступят ни на пядь. - Об этом я и хочу с тобой поговорить, - кивнул старец. - Элениэль не должна здесь находиться, но я обещал её отцу позаботиться о ней. Прошу тебя, Владыка, не мог бы ты отправить её в свой дворец в сопровождении пары эльфов, пока сюда не нагрянули орки и тролли в поисках добычи? Как только всё здесь завершится, я заберу Элениэль.       Признаюсь честно, я абсолютно не понимала, о чём говорили эти двое - эльфы, орки, тролли? Оцепенев от горя, я была не в состоянии усваивать какую-либо информацию. Трандуил вновь смерил меня безразличным взглядом. - Хорошо, Митрандир, - произнёс он. - Но это нужно сделать немедленно. Признаться, мне нравился Эрамииль, он был достойным эльфом. Печально, что он больше не споёт в моём дворце, но в память о нём я позабочусь о его дочери. - Тут такое дело, - замялся Гэндальф. - У девы нет ничего из одежды, кроме моего плаща. Я залилась румянцем под очередным холодным взглядом Владыки. Он лишь кивнул и вышел из шатра. - Постарайся не печалиться, дитя, - сказал мне в это время Гэндальф. - Здесь сейчас будет опасно для всех. Как только всё закончится, я заберу тебя из замка Лесного короля.       Я лишь кивнула, не в силах говорить. Я не понимала, что происходит, но, похоже, никто из них ничего не собирался мне объяснять. Вскоре в шатёр вошёл высоченный длинноволосый мужчина в латах, очевидно, тоже эльф. Он принёс мне одежду - мягкую белую рубаху, штаны, сапоги и шерстяной плащ. Всё это было мне ужасно велико, но я с благодарностью приняла вещи и оделась, когда меня ненадолго оставили одну. Когда я вышла из шатра, Владыка, на неизвестном мне языке, говорил что-то двум воинам в золотистых латах. Рядом с ними гарцевали чудесные кони серой масти; их блестящие, тщательно расчёсанные, гривы развевал ветер. Один из воинов посадил меня на коня, затем сам запрыгнул в седло позади. Второй воин запрыгнул на другого скакуна, и мы отправились в путь. Гэндальф лишь махнул мне на прощание рукой. Кони не спеша выезжали из кипящего жизнью лагеря. Я никогда не ездила верхом, но сейчас была столь обессилена, что даже не боялась упасть. Оперевшись на грудь вёзшего меня воина, я закрыла глаза. Как же хочется спать, надеюсь, когда проснусь, всё это окажется лишь привидевшимся кошмаром.