Элениэль - Дочь Звезд. Трилогия. Часть 1.

      Несколько бесконечных минут мы с сыном Лесного Владыки сверлили друг друга откровенно недовольными взглядами. Аранен был довольно похож на своего отца. Тот же холодный взгляд голубых глаз, высокие скулы, орлиный нос, ноздри которого гневно трепетали. Длинные светлые волосы были заброшены за плечи, лишь пара прядей на висках заплетена в две тонкие косы. Он был красив, как и отец, но так же, как и лицо Владыки, его лицо портило надменно-царственное выражение. Когда я попыталась скопировать гневное трепыхание его ноздрей, он наконец вспомнил о подобающих манерах и снисходительно кивнул мне. - Прошу прощения, - процедил Леголас, причём, судя по его тону, вряд ли он раскаивался в своей грубости. - Из-за вашего невысокого роста я принял вас за гномье отродье. Теперь я вижу, что вы всё же превосходите ростом этих непотребных созданий.        Я лишь кивнула, задумавшись о том, чем ему не угодили гномы. Тоже печалится из-за отцовских камений? - Полагаю, вы устали с дороги и вам нужно привести себя в порядок, - продолжил Аранен. - Позвольте, я провожу вас в гостевые покои, где вы сможете отдохнуть перед ужином.        Я снова кивнула, предпочитая молчать, не доверяя своему языку, который рвался сообщить сыну Трандуила, что я думаю о его надменности. Леголас и Эрхул направились к одному из дверных проёмов залы, я неспешно пошла за ними. - Эрхул, - тихо произнёс Леголас, но не настолько тихо, чтобы я не смогла расслышать его слов. - У эльфов волосы не вьются, ты знаешь это не хуже меня. - Владыка велел срочно доставить деву во дворец. Более мне ничего не известно, Аранен, - ответил мой сопроводитель.        Мы прошли по длинному, освещённому факелами, коридору, свернули во второй коридор и, поднявшись на этаж, оказались на широкой площадке, на которую выходило несколько дверей. Леголас открыл одну из этих дверей, и мы вошли в довольно просторную комнату. Из мебели в ней были кровать занавешенная балдахином, небольшой стол, сундук, пара стульев и кресло у камина. Стены были отделаны деревянными панелями с красивой резьбой, два узких высоких окна открывали взгляду лес. Комната была тёмной, и эта сумрачность уже начинала навевать на меня тоску. - Элениэль, - в первый раз обратился ко мне по имени Аранен, при этом изучая мою персону далеко не благодушным взглядом, - вы можете располагаться. Думаю, вам будет удобно в этих покоях. Мы с Эрхулом удалимся, я пришлю служанку, она поможет вам комфортно устроиться. Ужин в восемь, вас проводят в столовую. Надеюсь, вечером вы расскажете, кто вы такая, как познакомились с Владыкой, - с этими словами он кивнул и вместе с Эрхулом вышел из комнаты и тихо прикрыл дверь.       Тяжело вздохнув, я подошла к узкому окну - единственному источнику тусклого света - и уставилась на густые скрюченные ветви огромных деревьев. Что я должна рассказать ему? Что я дочь подполковника, работаю медсестрой в военном госпитале, ухаживаю за ранеными? Что мой отец вчера утром умер от ран, полученных при катапультировании из самолёта, подбитого немцем? Что мне стало плохо от горя, и я не помню, как оказалась голая в толпе воинов? Что это время и место мне абсолютно незнакомы, и я чувствую себя спятившей пациенткой психиатрической больницы? Представляю, как вытянется его надменная царская физиономия. Не буду я ничего говорить. Гэндальф обещал скоро приехать за мной, вот пусть он и объясняет. Думаю, у него это получится лучше, чем у меня.        Трандуил сказал, что мой папа не раз бывал в его замке, что он был менестрелем. Какая-то доля правды в этом могла быть: мой отец очень хорошо пел на вечерах, проходивших в его воинской части ещё до войны. Многие из исполняемых песен он сам и написал. Но мой отец никогда и словом не упоминал о том, что я видела сейчас. Являюсь ли я эльфом? Не знаю. Да, острыми ушами я весьма похожа на здешних воинов. Единственное, что мне говорил отец, так это то, что мы относимся к определённому виду людей и наша жизнь протекает в других временных рамках: мы не стареем, как люди вокруг, и живём намного дольше. Насколько дольше, он тогда не уточнил, но сказал, что эту нашу особенность нужно скрывать, никому никогда не сообщая своего настоящего возраста. Мне сорок три года; отец говорил, что я очень юная. Действительно, внешне мне нельзя было дать более семнадцати лет. Папа говорил сослуживцам и знакомым, что мне двадцать.        В этот момент, прервав мои печальные мысли, раздался негромкий стук. Дверь приоткрылась, и в комнату вошла очень красивая высокая темноволосая девушка. - Меня зовут Тивиэль, госпожа, - представилась она звонким, мелодичным голосом. - Аранен прислал меня помочь вам разложить вещи и искупаться. Во время вашего пребывания в замке я буду вам прислуживать. - Прошу, зови меня просто Элениэль, - попросила я её. - И никакая я тебе не госпожа. Твоя помощь мне действительно очень нужна, поскольку я никогда раньше здесь не была и даже не знаю, где мне умыться. Но никаких вещей, кроме того, что на мне, у меня с собой нет.        Тивиэль оказалась очень жизнерадостной эльфийкой с лёгким нравом. Она, конечно, сильно удивилась отсутствию у меня каких-либо вещей, но, поразмыслив, ушла на некоторое время, а вернулась с парой платьев лазурно-голубого и светло-зелёного цветов. - Эти платья я носила, когда была ещё совсем молода, - пояснила она мне, показывая наряды. - Мне кажется, они будут вам в пору. Надеюсь, вы не сердитесь, что они не новые - шитьё новых нарядов займёт некоторое время.       Если честно, я ей была благодарна и рада этим нарядам, о чём тут же и сказала. Тивиэль радостно заулыбалась и стала готовить меня к купанию.       Когда я выкупалась, она помогла мне высушить и расчесать мои длинные непослушные волосы и одеться в принесённое ею платье цвета молодой листвы. Длинное, до пят, платье, хоть и непривычное мне, оказалось как раз в пору. Оно было тесновато лишь в груди - эта часть моего худого тела единственная имела приятные округлости. Наконец, эльфийка, оставшись довольной результатом своих трудов, предложила мне спуститься в трапезный зал на ужин. Встречаться с надменным Леголасом мне вовсе не хотелось, но ведь я гостья в этом замке, значит, должна почитать порядки его хозяев. Так что пришлось идти. Удивительный день: я не заметила, как он пролетел. Проведя по нескольким коридорам и этажам, Тивиэль ввела меня в зал. Наверное, если она не будет меня провожать, я с легкостью заблужусь в лабиринтах коридоров замка Лесного Владыки.       На ужине присутствовало несколько придворных, которые с интересом меня разглядывали. Я же вела себя очень скромно и старалась по возможности отмалчиваться, несмотря на большое количество задаваемых обо мне Аранену вопросов. Разнообразие блюд из лесных ягод, плодов и орехов было весьма интересным. Но я всё же, не решаясь пробовать незнакомую еду, предпочла яблоко и лёгкий салат.        После длившегося более часа ужина, придворные, оставшиеся без какого-либо логичного объяснения, откуда я, как оказалась в замке, немного разочарованные, разошлись. Мы же с Араненом оказались наедине. - Итак, всё же расскажите мне, откуда вы приехали в наши земли, как очутились в военном лагере близ Одинокой горы? - без каких-либо предисловий задал вопрос Леголас.       Откуда я появилась, я, конечно, знала, но вот каким образом и почему, понятия не имела. - Простите, но думается, когда Гэндальф приедет за мной, он объяснит это лучше меня, - покраснев, пролепетала я. Сама от себя не ожидала такого кисейного лепета, но, очевидно, всё дело в волнении и сложности ситуации. Впрочем, на Аранена это не произвело ровным счётом никакого впечатления - взгляд его оставался холоден и фактически безучастен. - Скажите хотя бы, кто ваши родители, из какого вы рода? - задал он второй вопрос.       Уже легче. - Мой отец Эрамииль, - тихо ответила я, опустив взгляд на белоснежную скатерть стола. Даже произносить имя отца было трудно. Оно отзывалось огненной болью во всём моём существе. - Менестрель? - удивлённо произнёс Лесной принц. - Да, - я с интересом посмотрела на моего собеседника. - Вы знали его? - Конечно. Он несколько раз гостил и пел в нашем замке, - слегка наклонив голову, улыбнулся Леголас. Эта улыбка сделала его лицо мальчишеским, надменность на миг исчезла, потеснённая его воспоминаниями о моём отце. - Расскажите мне, какой он был, когда бывал у вас в гостях? - вся моя неприязнь к Аранену была вытеснена желанием узнать, каким отец был в этом мире, как он здесь жил? - Сколько вам лет? - ответил принц вопросом на вопрос, окидывая меня слегка смягчившимся и более заинтересованным взглядом. - Сорок три, - честно сказала я. Если я нахожусь среди этих эльфов, которые твердят, что я тоже эльф, то зачем врать, что мне двадцать? - Мне так и показалось - вы совсем дитя. А кто ваша мать? - задал новый вопрос Аранен. - Я ничего о ней не знаю, она умерла в родах. Отец никогда ничего не рассказывал мне о ней, кроме того, что даже она была выше меня ростом. - Для меня очевидно, что вы полукровка, - сказал Леголас. - Что вы хотите этим сказать? - удивилась я. - Вы похожи на своего отца. Нет сомнения, что в вас течёт эльфийская кровь, - начал объяснять Лесной Царевич. - Но вы очень малы ростом, и волосы ваши слишком вьются. Внешне, если не считать ушей, вы не совсем эльф, поэтому, для меня очевидно, что ваша мать была человеком.       Не став настаивать на том, чтобы я рассказала о том, откуда появилась в лагере Владыки, Леголас немного рассказал мне о том, как любил слушать пение моего отца, о спорах Эрамииля и Трандуила о сотворении мира Манвэ и Эру, которые всегда заканчивались возлияниями фруктового вина и поздними прогулками в сад посмотреть на извечные звёзды. Не могу сказать, что Аранен в ходе этого разговора стал ко мне относиться хоть немного теплее, но всё же он перестал так сильно раздражаться.       Вскоре за мной пришла Тивиэль и повела в отведённые мне покои. - Мне кажется, Леголас очень недоволен моим появлением и я ему совсем не нравлюсь, - призналась я ей, когда мы вошли в освещённую свечами комнату. - Дело не в вас, Элениэль, - лучезарно улыбнувшись, отозвалась эльфийка и стала помогать мне распускать шнуровку платья, находящуюся на спине. - Аранен зол на всех и вся с тех пор, как узнал, что Владыка не возьмёт его в поход к Одинокой горе.        Наконец, после этого долгого дня я оказалась в мягкой постели. Тивиэль, задув свечи, ушла, я же долго ворочалась без сна - боль от утраты отца не давала мне заснуть. Лишь ближе к середине ночи мне всё же удалось забыться.