Элениэль - Дочь Звезд. Трилогия. Часть 1.

      Была поздняя ночь. Оглушенная взрывами, вспышками и криками, которые то и дело раздавались вокруг, я, закусив губу, перевязывала рваную рану на руке молодого солдата. Нас нещадно бомбили, несколько мессеров кружило совсем низко. - Потерпи, мой хороший, сейчас я забинтую тебя, и мы выберемся из этого ада, - успокаивала я раненого паренька. Закончив перевязывать рану, я поднялась и, заставив его встать, огляделась. Наконец соориентировавшись, потянула бойца к опушке леса, где были наши солдаты. Наверное, час мы выбирались под градом автоматных очередей; наконец, выведя раненого к кромке леса, я повернула назад. Наверняка там на поле ещё оставались нуждающиеся во мне раненые бойцы. Очередная вспышка разорвавшегося снаряда осветила темноту ночи. И в этом свете я увидела своего отца. Высокий, статный военный, безумно красивый - вот он какой, мой папочка. Шаг его всё ускорялся, он удалялся от меня в самую гущу сражения. - Отец!!! - закричала я, надеясь его остановить. - Папа, стой!!! - но он, не слыша меня, уходил всё дальше. Продолжая кричать, я бросилась за ним.        Я бежала, вокруг разрывались снаряды, грохотали пулеметы, отец уходил всё дальше, не слыша моего охрипшего от крика голоса. Догнать его казалось уже совсем невозможным. Рухнув на колени, я зарыдала от отчаяния.       Вдруг я почувствовала, как кто-то зажал мне рот ладонью и принялся трясти за плечи. Испугавшись, я попыталась вырваться, но это оказалось бесполезно - державший меня был неимоверно силён. - Да успокойся же ты! Прекрати так кричать, весь замок перебудишь! - раздался раздражённый мужской голос.       Распахнув глаза, я увидела нависшего надо мной Леголаса. Зажав одной рукой мой рот, он крепко удерживал меня за плечо другой. В комнате было темно, и я едва различала его силуэт.       Дёрнувшись ещё раз, я всхлипнула, из глаз потекли слёзы. Мой папа, я же его видела, значит, это был только сон? Выругавшись неизвестными мне словами, принц убрал руку от моих губ, присел на край кровати, потянул меня, завёрнутую в одеяло, к себе на колени и, обняв за плечи, прижал к своей широкой груди. Содрогаясь от душивших рыданий, я уткнулась лбом в его шею. Странно, что эльф, встретивший меня днём полным грубости недовольством, теперь был столь нежным утешителем. Но боль от смерти отца скручивалась во мне в тугую пружину всё более плотно, и, рыдая на его груди, я даже не задумалась, с чего это он так подобрел. - Тише, дитя, тише, - прошептал он, гладя меня по плечу.       Дитя - мой отец всегда называл меня так - "дитя". Я разрыдалась ещё сильней. Вскоре рубашка Аранена насквозь промокла от моих слёз, но он терпеливо сносил это, лишь крепче обнимая и гладя по волосам. Наверно, я испытывала его терпение своими рыданиями не менее получаса, прежде чем смогла внятно произнести хоть пару слов.       - Мой... папа... - наконец прошептала я, шмыгнув носом. - Скоро твой отец вернётся от Одинокой горы вместе с владыкой и Гэндальфом. С чего ты так изводишь себя? Что за кошмар тебе приснился? - тихо спросил лесной принц, продолжая поглаживать меня - видимо, боялся, что я опять разревусь.        О, ведь я не сказала ему, что моего отца больше нет... - Папа, он погиб позавчера, он умер, а я смотрела, как он умирает, и ничего не могла сделать, - зашептала я, сильнее прижавшись щекой к его груди. Опухшие от рыданий веки саднило. - Эрамииль мёртв? - удивление и сочувствие в голосе Леголаса были неподдельны. - Поэтому отец и велел срочно увезти тебя в замок? - Он сказал, что скоро начнётся битва, и мне там не место, - кивнула я.        Должно быть, Эрхул рассказал царевичу об обстановке у Одинокой горы, потому что эти мои слова его не удивили. - Наверное, он решил отправить тебя под мою опеку, чтобы я уж точно, ослушавшись его, не покинул замка и не поехал к горе, - хмыкнул Леголас.        Я лишь пожала плечами. Разве мне известно, что делается в голове у Трандуила?       В молчании мы просидели некоторое время. Леголас всё так же обнимал меня, держа на своих коленях, а я, нуждаясь в тепле и утешении, даже и не думала размыкать его объятий. Наконец, я решилась поднять очень волнующую меня тему. - Аранен, вы не знаете, у моего отца есть свой дом или земля где-нибудь? - спросила я. - Нет, ведь он, если можно так сказать, кочевник, он нигде никогда не жил подолгу, был всё время в странствиях. Он и у нас появлялся не часто. Почему ты спрашиваешь? - немного отклонив голову, принц внимательно заглянул в мои глаза. - Потому что у меня нет никого, кроме него, и теперь я не знаю, что мне делать и где жить, - смутившись, объяснила я. - Я надеялась, у него есть хоть какой-то старый дом, где я могла бы устроиться. - Возможно, Гэндальф знает что-нибудь об этом, - задумчиво произнёс Леголас. - Ведь он был по-своему дружен с твоим отцом. Но ты не можешь жить одна, ты ещё совсем дитя, кто позаботится о тебе? Времена сейчас очень неспокойные. Орки и прочая нечисть всё чаще нападают на поселения. - Гэндальф упомянул о том, что обещал моему отцу заботиться обо мне, если с ним что-либо случится, но я не хочу быть обузой для него или кого-то ещё, - тихо пояснила я.       Разговор этот был очень болезнен для меня. Я действительно не представляла, как жить в этом странном мире, в котором оказалась после смерти отца. - Не говори глупостей, - строго сказал Аранен. - Ты в любом случае ещё очень молода для того, чтобы жить самостоятельно. Вот Гэндальф с отцом вернутся, и всё решится. Возможно, ты даже останешься жить в нашем замке. Думаю, отец даст кров дочери Эрамииля. Тебе не о чем переживать.       Но меня слова принца не слишком утешили. Жить в этом мрачном лесу мне вовсе не хотелось - я всегда любила ясное тёплое солнышко, голубое небо, простор и свободу. Всего этого я ему, конечно, не сказала. Чего доброго обидится, и опять вернётся его холодная надменность. - Тебе нужно поспать, - произнёс Аранен после недолгого молчания и аккуратно опустил меня на подушки. - Вы не могли бы побыть со мной, пока я не усну? - попросила я, уютно заворачиваясь в одеяло. - Мне страшно одной в незнакомом месте.       Леголас лишь молча кивнул. Не знаю, может, эльфийский царевич обладал даром успокаивать и усыплять своим молчаливым присутствием, а может, я так сильно измучилась и вымоталась. Уже очень скоро я крепко спала. Когда я на следующий день проснулась, в покоях его, разумеется, уже не было. Проявленная по отношению ко мне доброта Аранена осталась лишь воспоминанием, поскольку уже на следующий день он показал свой дурной нрав во всей красе.