Vёjes

Рейла расчёсывала волосы своей внучке, тихонько напевая под нос незамысловатую песенку про деву Джонквиль с венком примул, вплетённым в длинные косы. Рейнис щурилась от удовольствия, и её густые, тёмные пряди ручейками струились сквозь бледные пальцы королевы-матери. Одновременно девочка старалась рисовать, цветные мелки в беспорядке рассыпались по столику. Но, то и дело отвлекаясь на бабушку, она всё никак не могла закончить картину: густой зелёный лес и красный, словно герб Мартеллов, солнечный блин, красующийся высоко в небе. Серсея изредка смотрела на идиллию сквозь полуопущенные ресницы. Она пыталась выводить ровные стежки в пяльцах, но в последние недели любое занятие, требующее хоть капли сосредоточенности, выходило из рук вон плохо. Вот и сейчас роза, оплетённая лозой винограда, тоже выглядела кособокой, словно у шестилетки. Даже Рейнис справилась бы лучше, чем королева Серсея! Закусив нижнюю губу, она сердито проткнула иголкой ткань. — Кажется, вышивание — не ваше любимое занятие, моя королева, — сказала Рейла своим мелодичным голосом. Никогда «Серсея» и, не приведи боги, «дочка», всегда «королева», «ваша светлость» и тому подобные подчёркнуто-вежливые формы, будто железными прутьями ограждающие близость общения. Холодность, некую неприязнь со стороны свекрови она ощущала всегда. Но всё же, к чести Таргариенши, никогда яда или едкого сарказма, драконья леди держала себя с достоинством. «Она просто завидует, увядающие красавицы всегда завидуют чужой свежести». Не иначе королева Рейла тоже попалась на этот крючок, на дух не вынося рядом соперницы, что затмила бы её в молодости? «Бывшая королева Рейла, а ныне только королева-мать, ведь королевский титул — мой». И Рейегар тоже принадлежит ей безраздельно. И пусть та думает, что душе угодно, львам плевать даже на мнение драконов. — Пожалуй, мне больше по душе пение или танцы, миледи, — солгала Серсея, упрямо вытягивая нитку. — Вышивание больше подходит женщинам, стремящимся к покою. «Или старухам, как ты». Рейла хмыкнула. — Надеюсь, вам и далее достанет мудрости верно оценивать ваши возможности. — Я ещё так молода. Боюсь, что и сама не знаю всех своих возможностей, — с вежливой полуулыбкой, которую можно истолковать как угодно, сказала Серсея. — Но молодость так скоротечна, ваша милость, — вздохнула Таргариен, собирая волосы Рейнис в косу. — Разве что в детях мы находим продолжение своих юных лет. Серсея замерла и прищурилась, оценивающе глядя на собеседницу. Укол, что она до сей поры не понесла дитя, или?.. Нет, это, должно быть, обычная попытка завязать разговор, никто не может знать о секрете, что растёт у неё под сердцем. Даже внимательному взгляду фиалковых глаз Рейлы это не под силу. — Вы правы, миледи, — тщательно следя за тоном, согласилась она. — Думаю, у нас с Рейегаром будет много чудесных детей. Они станут прямым продолжением нас и унаследуют корону. Рейнис, взмахнув рукавами красно-золотого платья, сладко потянулась, прикрывая рот ладошкой, и Серсея увидела в этом повод наконец-то избавиться от общества матери Рейегера. Она чудесно прожила, не видев женщину почти год, и готова прожить без встреч с Таргариеншей ещё лет двадцать. Или все пятьдесят. В конце концов, на сегодня свой долг перед мужем она выполнила. Серсея тоже притворно зевнула, прикрывшись рукой. — Время позднее, боюсь, нам всем уже пора ко сну, — подвела итог юная королева, пожалуй, слишком поспешно и радостно откладывая вышивку и вскакивая с кресла. — Не хочешь ли проведать отца, милая? — Я останусь с бабушкой, миледи, — вежливо ответила малышка. Серсея вместо того, чтоб вприпрыжку сбежать из комнаты со скоростью ветра, задержалась рядом с Рейнис и, ласково проведя по спине, поцеловала девочку в макушку, вызвав радостный писк. Кислое удивление Рейлы согрело сердце. — Только не слишком утоми бабушку. Она уже не столь полна сил, чтобы поспевать за тобой. — Не беспокойтесь, ваша милость. Я ещё в силах сама её угомонить, — заверила её Рейла, одаривая невестку холодным и спокойным взглядом. — Проводить время с единственной внучкой мне в радость. «Единственной внучкой! Уже хочу увидеть твоё лицо, когда ты узнаешь, что я не бесплодна вопреки твоим ожиданиям». Она без сожалений оставила за дверью свекровь и падчерицу. Королева кивнула Королевским Гвардейцам, и сир Эртур двинулся следом бесшумной тенью. Серсея с куда как большим удовольствием заглянула бы в глаза Джейме, когда бы тот узнал, что новорождённое дитя — его плоть и кровь. Пусть это ничего не решит, ничего не изменит. Пусть мечты о том славном будущем, истлевшие и обветшалые, укрывал давний слой пыли. В тех грёзах юной девчонки они с Джейме жили законным мужем и женой в Кастерли Рок, или преодолевали Узкое Море, чтобы начать всё заново хоть в Миире. Они — две половинки единого целого, разве могло случиться иначе? Серсея остановилась напротив покоев, что делила с Рейегаром. Одна её мечта разрушила другую. Одна часть её жизни подтачивала другую и грозила уничтожить всё, что ей было дорого, допусти она хоть малейшую оплошность. Она знала, что женщин в положении тошнит по утрам, и это продолжается порой до самых родов. Её же тошнило, стоило только подумать, насколько опасна собственная крошечная тайна. — Всё в порядке, ваша милость? — раздался за спиной голос Дейна. — Да, сир. Она кивнула самой себе и сморгнула непрошенные слёзы. Перед тем, как толкнуть дверь, Серсея всё же изобразила на лице улыбку. О, нет, она по-прежнему любила Рейегара, и это не изменится никогда, ни за что. Муж сидел перед раскрытым окном, струны арфы под его пальцами испускали тягучие, печальные переливы. Серсея замерла на пороге, тихонько прикрыв дверь, заворожённая музыкой и не смея прервать супруга, спугнуть момент. Она слышала в меланхоличных мотивах звуки своего дома, родные, такие знакомые: они переплетались шёпотом деревьев Каменного сада, шумом волн Закатного моря. Она различала и тревожную суету Королевской гавани, добавлявшую в мелодию горечь. Серсея когда-то плакала на турнире, заслышав музыку кронпринца. То, что рождали струны арфы, десятилетней девчонке показалась завораживающим, почти магическим. Но сейчас мало что изменилось. Серсея сделала несколько шагов, и лишь тогда пальцы Рейегара замерли, спальней завладела тишина. Король обернулся к жене, устало улыбнувшись, наблюдая за её плавной походкой. — Как прошёл твой вечер, любовь моя? — Ничего выдающегося, мы мило провели время с твоей матерью. Чудесная женщина, — Серсея не старалась скрыть нотки сарказма, и Рейегар лишь усмехнулся в ответ. Он поймал ей руку и прижал к губам. — Тебе следует быть терпимее, — его лиловые глаза были полны серьёзности. — Я знаю, знаю. И пытаюсь, правда. — Я бы не хотел, чтобы между двумя самими важными женщинами в моей жизни постоянно вспыхивали ссоры. Серсею больше занимала мысль, что в голове Рейегара никогда не должно возникнуть и тени сомнения, чей ребёнок зреет в её чреве. — Давай больше не будем о родственниках, — промурлыкала она, кладя ладони Рейегара себе на талию и спуская ниже по бёдрам. — Нас ждёт дело государственной важности. Рейегар поднялся с кресла и прижал жену к себе. — Как прикажет моя королева, — в тон ей ответил Рейегар, и Серсея увлекла его в сторону кровати, толкнула на брачное ложе и издала смешок, когда он потянул её за собой. Она не хотела больше ничего спрашивать, и, склонившись над мужем, первой поцеловала в губы, заключив его лицо в своих ладонях. Зашелестели юбки её платья, между её пальцами скользнула шнуровка его рубашки. Серсея порывисто выдыхала, когда губы Рейегара касались линии скул, шеи, она зарывалась пальцами в его серебристые волосы, прижималась сильнее, впивалась пальцами в его спину, тянулась к его губам. Не сдерживала стоны в такт его толчков в ней. Но всё же, даже в миг высшего наслаждения, когда она выгнулась навстречу, словно в порыве навсегда слиться воедино, одна мысль не отпускала её. «Когда-нибудь я рожу тебе сына, твоего сына, обещаю», — успокаивала себя Серсея и когда проваливалась в сон, доверчиво прильнув к груди супруга и чувствуя его сильную руку на талии. Утром она проснулась, когда муж уже покинул спальню, как чаще всего и случалось. И день её отныне всегда начинался одинаково. Пока служанки грели воду, гремели вёдрами, наполняя бадью, Серсея хмуро рассматривала себя в зеркале, поворачивалась боком, трогала живот: всё ещё мягкий ли, начал ли округляться? «Станет ли моё тело уродливым?» Она слышала, что многим женщинам по утрам худо, их ноги начинают отекать, или им хочется солёной рыбы в меду. И пока Серсея всего этого избежала, но… Она придирчиво коснулась грудей, словно взвесила в своих ладонях. Она начала полнеть, и времени оставалось всё меньше. После купальных процедур Делия Морленд расчёсывала её волосы, фрейлина Лионетта Биттли суетилась, расправляя складки изумрудного платья с чёрными кружевами, в которое облачится королева, а служанка меняла свечи в подсвечниках. Девушки весело щебетали о последних сплетнях, обменивались колкими фразами о прибывших ко двору рыцарях, нахваливая какого-то очередного красавчика. Королева слушала их чушь вполуха. Серсея никому никогда не доверяла, чем походила на отца и чем искренне гордилась. И всё же, искоса смотрев на каждую девушку, она наконец решила: в одиночку свою проблему победить она, увы, не в состоянии. Но тут нужно быть осторожной. Лионетта глупа, как набитая соломой кукла, Роуз, другая её фрейлина, славилась простодушием, а вот Делия, её лучшая подельница в письмах и сплетнях… Хорошо, что Серсее хватило дальновидности выставить из своей свиты Эшару Дейн, только проницательного взгляда дорнийки ей не хватало. Хотя, судя по слухам о её положении после Харренхолльского турнира, как раз она бы и могла помочь. Делия всё ещё заканчивала замысловатую причёску, когда служанка, наконец, испарилась за свежими цветами для вазы, что стояла на комоде. Лионетту, расправившуюся со всеми бесконечными завязками и кружевами, Серсея отослала прочь на поиски нового бутылька с ароматной водой. — Если бы тебе нужен был мейстер, к кому бы ты обратилась? — спросила королева, когда они остались наедине. Делия нахмурилась в отражении зеркала, между её рыжих бровей пролегла задумчивая складочка. — Точно не к Пицелю, ваша милость. От него воняет дохлыми кошками. Серсея наморщила нос и согласно кивнула. — И глаза маслянистые. Никогда не позволю прикоснуться к себе этому старику. Тонкие губы фрейлины тронула лёгкая улыбка, на лице мимолётной паутинкой отразилась задумчивость, но пальцы умело забрали прядь волос Серсеи шпилькой — маленьким цветком. — Я бы предпочла воспользоваться помощью лекаря из наших Западных земель, а… — Разумеется, Делия, это очевидно, — раздражённо оборвала её Серсея. — Ну, а в Королевской гавани? Через зеркало взгляд голубых глаз девушки встретился с её зелёными. — Насколько щепетилен ваш вопрос, моя королева? — Скажем так, мейстер должен быть крайне молчалив и надёжен. «В идеале — немой, хотя это легко устроить». — Я подыщу для вас нужного человека, ваша милость, можете не сомневаться. Серсея обернулась и перехватила запястье девушки слишком грубым и резким движением, сама того не ожидая. — Об этом никто не должен узнать, ты поняла меня? — в голосе зазвучали угрожающие нотки, и Серсея узнала в этом интонации отца. Что ж, она всегда была похожа на лорда Кастерли, не так ли. — Если я узнаю, что ты слишком много болтаешь, то ты не только отправишься восвояси. Поездка домой станет наименьшей из твоих проблем. — Вы сомневаетесь в моём благоразумии, ваша милость? — её подельница ничем не выдавала своего испуга. — Как раз нет. — Серсея разжала пальцы и вновь обернулась к зеркалу, расправила юбку нижней сорочки, поверх которой скоро наденет платье. — Иначе не говорила бы с тобой. — Можете на меня положиться, моя королева, — мягкие руки фрейлины как ни в чём не бывало уложили очередной золотой локон Серсеи. Она знала, что не ошиблась! Не зря именно рыжеволосая, конопатая Делия с неизменной смешинкой в голубых глазах стала её фавориткой в стайке фрейлин. Будет жаль прощаться с девчонкой, но если придётся, Серсея Ланнистер готова ответить за свои угрозы. Львы никогда не бросают слова на ветер, и Ланнистеры всегда платят свои долги.