Vёjes

Факелы и огненные чаши в Красном Храме никогда не затухали, и любая комната была гораздо светлее, чем все улицы Асшая днём. Этот яркий контраст удивлял Мелони с самого начала, как только она ещё семилетней рабыней приехала в столь странный край прямиком с аукциона в Миэрине. Любого человека поразил бы столь странный факт: город, где истово верили в Рглора, Владыку Света, оказался давящим и мрачным. А девочку, всю свою жизнь влачившую существование в солнечных и жарких краях — удивило особенно. И как иначе? На дома из тёмного камня почти никогда не попадали солнечные лучи, небесное светило скрывалось в тяжёлых грязных тучах, лишь изредка даруя своё ласковое тепло. Мелони казались чужеродными проулки, вымощенные серой брусчаткой, тёмные и пугающие, а в воздух и вовсе будто навечно запустил костистую лапу сизый туман. Странными виделись и люди, закутанные в плащи с капюшонами, чёрными призраками расхаживавшие по улицам. Храм, где поклонялись Владыке, как и всё в Асшае, был выстроен из тёмного камня, как будто бы поглощавшего каждый редкий солнечный блик. Почти угольно-чёрный снаружи, с массивными колонами на входе и высокими дверьми, но внутри был объят ярким светом, не оставляя ни единого серого уголка. Вдоль стен выстраивались постаменты с огненными чашами, факелы. Пламя — это основа жизни, тепло и свет никогда не покинут обитель жрецов. Мелони привыкла к новой жизни, и она ей по-настоящему нравилась. Как во все вечера за последние годы, она сидела напротив чаши с пламенем, и яркие красные всполохи плясали, норовя лизнуть её лицо, дотянуться до пальцев. Но будущая жрица — пусть до этого титула ещё лежала пропасть из умений и знаний — не отстранялась и не отводила глаз, старалась не рассеивать своё внимание на ходившие рядом красные фигуры, на песнопения других жрецов о ночи, тёмной и полной ужасов. А особенно, старалась не смотреть на стоящий рядом кубок с ужасным снадобьем, смердевшим как из могилы. До слуха донеслись разговоры о Торосе из Мира, что отправился к королю далёкой страны, но Мелони быстро отгородилась от бесполезной информации. — Ты должна сосредоточиться, — напевно говорила наставница Иллина, сидевшая на стуле подле. — Владыка дарует тебе то, что ты хочешь увидеть, но это не станет лёгкой добычей. Так и было. Мелони пристально следила за пляской огня, тщательно вглядываясь в самоё её сердце. Спина, которую она старалась держать идеально прямо, уже ныла, а глаза воспалились, отчаянно хотелось их потереть. Но так будет только хуже, это тоже урок, усвоенный давным-давно. Она еле сдержала удивлённый вздох, когда показалось, что промелькнуло видение. Будто бы крылья в звёздном небе, пролетевшие единым неясным мгновением. Но нет. И это ей почудилось. — Выпей. — Иллина протянула ей кубок с дурно пахнущим снадобьем, заставив Мелони повернуться и обратить внимание на себя. Рубин — точно такой же, как у ученицы, — завораживающе пульсировал в такт вздымающейся груди. Было жарко, но на смуглой коже женщины не выступило ни капельки влаги, чёрные волосы, уложенные аккуратными локонами, не слиплись от пота. Мелони же казалось, что она раскраснелась и вся вымокла. — Это обязательно? — бывшая рабыня сморщила носик. — Пока ты не будешь готова. — Иллина строго посмотрела на неё своими тёмными, почти чёрными глазами. — Тебе ещё через многое предстоит пройти, Мелисандра. Имя всё ещё резало по уху. Но так её будут называть до конца дней, теперь она ученица у жрицы Рглора, а не рабыня. Она заслужила как новое имя, так и новую жизнь, которой обязана Владыке Света, указавшему Иллине путь к маленькому живому лоту номер семь на невольничьем рынке Эссоса. Она до сих пор истово благодарила Рглора за эту встречу, каждая её ночная молитва начиналась именно с этого. Мел покорно приняла чашу из рук женщины. Пахло тухлыми яйцами, гарью и пеплом, а на вкус и того хуже. Горло скрутило спазмом от первого же глотка, по всему нутру словно разнеслась огненная волна. Девочка оперлась руками на столешницу, выронив чашу, медь гулко ударилась о светлый каменный пол. Пальцами она ощущала, насколько холоден камень, а сама будто горела заживо. Она часто задышала и закрыла глаза, стараясь справиться с охватившей дурнотой. Каждый раз как в первый. — Однажды ты привыкнешь. — Иллина подняла чашу и поставила на место. — Однажды огонь будет гореть внутри тебя, разливаясь теплом по жилам. — Больно. — Мел смахнула слёзу, предательски покатившуюся по щеке, глаза защипало. — Пока только больно, и больше ничего. — Рглор требует жертвы за свои дары. Так это работает. Ты думаешь, что я сразу же научилась разгадывать его послания, или давать жизнь теням? — Пухлые губы женщины тронула улыбка. — Это был долгий путь. Но и ты справишься. В тебе огня гораздо больше, чем во мне, Мелисандра. Не такая уж это новость, и подобное знание Мел всегда льстило. Иллина признавалась, что впервые увидела будущее лишь в семнадцать, до того Владыка оставался глух к её молитвам. А вот сама девочка быстро научилась улавливать в пляске языков пламени то, что говорил Рглор. Сначала то были неясные образы, но с каждым разом они становились отчётливее. Вот только сейчас ей уже четырнадцать, а далеко в своих успехах она не продвинулась. — Я могу видеть, когда мне грозит опасность, — чуть поколебавшись, призналась Мелони. — Однажды видела, что Грег хочет взять меня силой, и сумела этого избежать. Но больше Владыка не говорит со мной. Иллине словно зарядили пощёчину, она удивлённо воззрилась на ученицу. — Ты никогда этого не говорила. Мел пожала плечами. Она не хотела делиться своими успехами, потому и таилась. — Это всё мелочи. Я вижу то, что касается меня, злые умыслы других людей. Но ведь не для этого я вглядываюсь в огонь. — Что было лишь отчасти правдой, и девочка это осознавала. Иллина погладила указательным пальцем рубин, как делала всегда, когда размышляла. — Видения нужны нам, чтобы изменить судьбу, иначе зачем Владыке их посылать? — рассуждала Иллина, скорее для себя, чем для собеседницы. Она мягко улыбнулась. Мелони ответила на её слова неуверенной улыбкой. Не направляет ли Рглор видения, потому что хочет привести её, бывшую рабыню, к чему-то поистине удивительному? Не потому ли много раз спасал жизнь, потому что она важна? Мел никогда не думала об этом в таком ключе. Прежде чем увидеть в огне Грега, идущего в ночи к её комнате, она долго вглядывалась в пламя, почти до истощения, пока не засыпала прямо за столом. Никто из неофитов Красного Храма не мог похвастаться таким усердием. Ничто не давалось ей просто так. Иллина мягко взяла её за подбородок, поворачивая голову ученицы к огню. — Мы можем владеть тысячью разных фокусов, менять облик, пускать пыль в глаза неверующим, рождая разноцветных драконов из дыма. Но там, — она кивнула на пламя, — всегда только истина. Которую мы должны верно истолковать и донести до тех, кто в этом нуждается. И никто не должен знать, каким трудом тебе достаётся твоя магия. Мел кивнула, вновь приготовившись к своему многочасовому бдению. Возможно, потом она снова глотнёт это гадкое пойло. Возможно, она снова не сможет встать со стула, потому что ноги уже онемели от долгого сидения на одном месте. Но она добьётся своего. Глаза снова защипало, но Мел не моргала. Она подалась вперёд, с жадностью рассматривая пламя. И увидела. Впервые за много лет незнакомое место и незнакомых людей. Подле исполинского белого дерева сидела девушка с каштановыми волосами и плакала так горько. Золотоволосый юноша замер рядом, взгляд его был полон печали. Мелисандра не знала, кто они, почему Владыка решил говорить с ней об этих людях и почему это так важно. Но обязательно подумает над этим позже, это её обязанность — верно истолковать увиденное. А сейчас она плакала. Впервые за всю свою недолгую жизнь Мелони поняла, что значит плакать от облегчения и счастья.