Младший: Записки Карвера

После того, когда я в первый раз почувствовал течение магии, дела пошли веселее. Постепенно мне удалось ловить это ощущение и не выходить из тела совсем. Вскоре я научился просто чувствовать сильную магию, как невидимые воздушные волны, колышущие волосы на затылке. А потом и перехватывать эти потоки. Голова после этого болела так, что хоть ложись и помирай. А болеутоляющими зельями мой наставник пользоваться строго-настрого запретил, сказав, что лишняя алхимия может сейчас все испортить. Пользоваться услугами целителей мне, оказывается, тоже было вредно. Так же, как соприкасаться с магией вообще. Организм как раз начал перестраиваться под лириум, и сбивать этот тонкий процесс было нельзя. Как-то раз Паула даже проснулась среди ночи от моего зубовного скрежета. Ее койка стояла как раз напротив моей, а скрипение, оказывается, очень хорошо разносилось по просторной казарме. — Ты чего? Перезанимался? — с сочувствием спросила она. Я только и смог, что кивнуть. — Ну, Ойланд, ну и садюга, — сказала она почему-то с восхищением. — Знаешь что? Тебе надо что-то поверх учить. Мне помогало… Наутро она не забыла этот инцидент, поймала меня еще до завтрака и вручила орлейско-ферелденский разговорник. — На! Я посмотрел на нее так, как будто она предлагала мне ядовитую змею. — Бери, не стесняйся! И просто зубри. После всяких абстракций, простые и незатейливые вещи в мозг укладываются, как миленькие! Я так тевин выучила. Я сомнением принял подарок. К моему огромному удивлению, Паула оказалась права. Разум, уставший от непосильных попыток объять необъятное, охотно впитывал слова на чужом языке. Услышав это признание, Паула так обрадовалась, что одарила меня еще одним словарем — на этот раз орлейско-тевинтерским. Обратив внимание, что я в свободное от занятий время посиживаю с книжками, Командор разрешила мне пользоваться ее библиотекой. А потом, когда она узнала мой список прочитанного, заявила, что от бессистемного чтения больше вреда, чем пользы, и выдала свой список книг. Мои краткие визиты к ней стали чаще. Она расспрашивала о прочитанном, давала свои пояснения и комментарии, делилась со мной разными историями… Надо ли говорить, что это окончательно испортило мои отношения в казарме? После года изматывающих занятий, Ойланд решил устроить мне экзамен и позвал на тренировку Веланну. Остальные маги были на заданиях, кроме Терри, который лежал в лазарете после похода на Глубинные тропы. Веланна возмущалась и фыркала, но все же пришла. Я видел, что ей не по себе, и отлично ее понимал — когда сестры притащили меня на свои спарринги, я тоже был не в восторге. Мне пришлось испытать на себе почти все их заклинания, а Бетани едва не убила меня каменным кулаком. Потом прибежал отец и устроил нам троим отчаянный нагоняй. «И чем же вас не устроил манекен, милые дамы?» — строго спросил он, без особой нежности накладывая на меня исцеляющие чары. «Он не бегает по двору и не смотрит на тебя умоляющими глазами», — весело ответила Мариан. И тогда отец — редкий случай! — рассердился по-настоящему: «Если у тебя возникла охота помучить живых существ, почему ты не позвала своего мабари или меня? Испугалась, что мы можем дать сдачи?» Я увидел, что голова сестры мотнулась, как от удара, и поспешил заступиться: «Я дам ей сдачи! Когда она придет со мной фехтовать! Мы сразу об этом договорились!» Отец опустил голову. «Простите, дети, — тихо сказал он. — Я не должен был думать о вас плохо». Испуг в глазах Веланны был прикрыт вызовом. Она явно думала обо мне плохо. А я стоял напротив нее, нацелившей на меня посох, и размышлял, что, на самом-то деле, страшно должно быть мне — безоружному и совершенно не уверенному в своих силах. А еще я решил, что будет честно, если в первый раз она по мне все-таки попадет. Мы некоторое время медлили, глядя друг на друга, а потом Веланна атаковала меня острыми шипами, выросшими из земли. Колючки глубоко и больно впились в кожу, расцарапав меня до крови, но по лицу Веланны я понял, что она ждала более серьезного эффекта. Новый взмах посоха — и в меня полетела уже знакомая мне молния, раскаленным прутом обожгла нервы и ужалила в позвоночник. Но я снова смог устоять на ногах, и, когда Веланна крутнула посох в третий раз, поднял руку и призвал на нее тишину. Я просто взял и разорвал течение магического потока, который концентрировался в ее руках. Веланна болезненно дернулась, и заклинание рассеялось. Я бросил взгляд на Ойланда, но он и не думал прекращать спарринг, грозивший вот-вот перейти в драку. Потому что Веланна разозлилась всерьез. Я понял, почему бывший храмовник позвал именно ее — в отличие от магов Круга, она была лишена страха перед способностями рыцарей Церкви, и могла сражаться со мной в полную силу. В какой-то момент мне показалось, что она хочет меня убить. Лютая ярость полыхала на ее лице темным пламенем. И, несмотря на то, что лириум, растворенный в моей крови, защищал меня от магических атак, мне здорово досталось. Я блокировал ее удары, развеивая направленную на меня магию, срывал ее заклинания, очищал наложенные вредоносные эффекты и чувствовал, что устаю все больше. А Веланна крутила посох, как заведенная, осыпая меня все новыми и новыми атаками. В конце концов, я тоже разозлился и ударил ее святой карой. Не знаю, как у меня получилось: до этого смысл объяснений Ойланда — как обрушить духовный удар на противника — от меня ускользал. Из всего, что я делал, перенимая храмовничьи умения, это было похоже на магию больше всего. И вот я сам ощутил, как грудную клетку распирает от бешенства, и просто выдохнул свой гнев на противника. Веланна покатилась кубарем. Я испугался не меньше и подскочил к ней, подавая руку. — Прочь, шемлен! — закричала она ожесточенно и вскочила на ноги сама. — Хватит! — неожиданно рявкнул Ойланд. — Спарринг окончен, пожмите друг другу руки. Веланна зашипела и убежала. Я недоуменно смотрел ей вслед: до этого мне казалось, что мы с ней хорошо ладили. Страж хлопнул меня по плечу. — Неплохо, Хоук. Ладно, пойду, доложу Командору, что ты готов. — Готов к чему?! Бывший храмовник не ответил, развернулся и пошагал в сторону цитадели. Дальнейшие расспросы, как это постоянно у меня бывало, ни к чему не привели. «В свое время узнаешь», — вот и все, что сказала мне леди Эдукан. Обескураженный и злой, я приплелся в казарму. Из Стражей в ней были лишь Огрен и Брандор, жуликоватого вида гном-наземник. Они, как обычно, резались в карты и попивали эль. — Эй, Хоук, давай, присоединяйся! — махнул мне рукой Огрен. Я подсел. Никогда не трезвеющий гном взял меня под свою опеку — давал советы, отвлекал от грустных мыслей, подливал эль. И вообще — оказался хорошим товарищем, несмотря на периодические запои и пошлые шуточки. Единственным товарищем. — Ты такой надутый, что у тебя сейчас глаза выскочат, — проворчал он, пододвигая ко мне кружку. Я взял ее, ополовинил двумя глотками и с раздраженным стуком поставил на стол. — Эй, ты чего? — Огрен пихнул меня в бок. — А ну выдохни! — Я не пойму — что со мной не так? — дрожащим от обиды голосом сказал я. — Я хороший мечник, а стараниями Хоу еще и лучник, не трус и не дурак. Почему меня не берут в настоящее дело? — Ууу, малыш-Хоук опять сел на своего конька… — протянул Огрен разочарованно. — Не называй меня так! — рявкнул я, а он довольно захохотал. — Уймись и выпей. Ты же доверяешь Командору? Если она говорит, что готовит тебе что-то интересное, значит, так и есть… Брандор предпочел промолчать, словно вообще меня не заметил, уткнувшись в карты в своих руках. Я опрокинул в себя кружку, чувствуя, как в груди закипает протест. Я все время находился как под стеклянным колпаком: все, кроме меня, были заняты лихорадочной работой. Но, за исключением туманной отсылки к нашему давнему разговору, я от Командора ничего не добился. Ощущение собственной ненужности и бесполезности терзало меня с новой силой. Никого, кроме меня, глава Стражей не готовила к чему-то намеренно — в Орден принимали уже готовых специалистов. Многие, действительно, приобретали потом новые полезные умения, но такого, чтобы обучению посвящали почти все время, еще не было. За полтора года, что я тут провел, на Глубинные тропы меня отправляли всего раз десять. Уж не знаю, что думали по этому поводу Стражи. Уверен, ничего хорошего. Со стороны все это, наверняка, выглядело очень неприглядно, и это злило меня еще больше. О нет, целенаправленно меня никто не травил. Просто между мной и прочими возникла ледяная стена. И единственной, кто начал с удовольствием прохаживаться по этому поводу, стала Веланна. Между нею и мной с того спарринга пробежала черная кошка. И однажды, в очередной раз находясь в дурном настроении, я разругался с ней в пух и прах. Она увидела у меня в руках книгу об истории эльфов, взятую у Командора, и принялась язвить: — Тешишь раненное самолюбие? На свете есть кто-то более несправедливо угнетенный, чем ты? — А что, по-твоему, эльфами могут интересоваться только по каким-то извращенным причинам? — ляпнул я, не подумав. — И у кого тут раненное самолюбие? И понеслось: Веланна оказалась непревзойденным мастером базарных свар. А у меня просто накопились гнев и обида, подавляемые долгие месяцы. Обычно скандалы в казарме были прерогативой Огрена и его жены Фельзи, на них вообще не обращали внимания. Но тут на крики прибежал Натаниэль и вытолкал меня на тренировочную площадку, заставив отрабатывать комплекс упражнений, пока я не свалился с тренажера от усталости. За ужином Веланна демонстративно меня не замечала, зато остальные Стражи вволю поупражнялись в остроумии. Радовало лишь то, что Веланне досталось не меньше, чем мне. Как я понял, она отрабатывала повинность у целителей, разбирая травы и изготавливая настойки. А через пару дней нам передали приказ Командора — мы вместе с Веланной отправляемся с заданием в лес Вендинг. Я усмехнулся, услышав об этом — решение вполне в стиле леди Эдукан. И обрадовался, потому что давно засиделся в окружении стен. Натаниэль проинструктировал нас перед самой отправкой. Нашей целью были каменные менгиры, затерянные в чащах. Все, что требовалось — нанести их на карту, зарисовать выбитые на них символы и внимательно обследовать территорию вокруг. Задание несложное, но долгое. Командор подозревала, что рядом со старыми камнями могут быть до сих пор не обследованные подземелья. Забрав у Юрайи положенный запас зелий и сухой паек, я вышел во внутренний двор, поджидать напарницу. А она прошагала мимо меня, бросив сердитое: — Ну, давай, шевелись! Я пожал плечами и поплелся за ней. В лесу Вендинг я до сих пор не был, хотя рассказов о нем наслышался предостаточно. Мне было любопытно пройтись по старым эльфийским руинам, о чем я и сказал Веланне. В ответ она фыркнула: — Что за странная блажь! Я немного помолчал. А потом решил, что так дело не пойдет, и надо как-то налаживать диалог. — По-моему, ты реагируешь на это слишком болезненно. Я не хочу с тобой ссориться, Веланна. И у меня нет намерения тебя оскорбить. Проблема во мне? Или в том, что ты, как только слышишь слово «эльф» из уст человека, сразу превращаешься в дикого сильвана? — Ой, не начинай. — Что? — Ты копируешь Командора, причем неумело. Я подумал, и решил, что она права. Это меня удивило: раньше я не замечал за собой привычки перенимать чьи-то манеры. А поразмыслив еще чуть-чуть, мне стало понятно, что в моей жизни только мать и Командор пытались выяснить, что у человека внутри, с помощью деликатных разговоров. Сестрица и ее товарищи предпочитали тыкать в предмет интереса острой палочкой, пока тот не взрывался и не обнажал свое нутро… Дойдя до этого места в своих раздумьях, я понял, что страшно скучаю по Мариан. Как она там? Беззаботно купается в роскоши или по-прежнему ходит по уши в авантюрах? Зная характер сестренки, в первое верилось с трудом. И тут до меня, вдруг, дошло: а, может, поэтому мне и хочется подружиться не с кем-нибудь, а именно с Веланной — от ее грубоватых шуточек веяло чем-то родным и знакомым. Я посмотрел ей в спину, и в голову полезли совсем другие мысли, гораздо менее серьезные — для эльфийки у нее довольно пышные формы. Мне нравилось на нее смотреть. Но Веланна больше не проявляла ко мне чувственного интереса, и, пожалуй, я об этом жалел. Немного утешало, что она, похоже, вообще не слишком интересовалась мужчинами. Так же как и у меня не хватало ни времени, ни сил, чтобы думать о женщинах. Я вздохнул и попробовал помечтать о Мерриль. По ней я тоже скучал. Но когда попытался вспомнить, как располагались завитки валласлина на ее лице — не смог. Это огорчило. Тогда я стал насвистывать песенку, которой она меня научила. Что-то там про Ужасного Волка и его похождения. Веланна неожиданно остановилась и посмотрела на меня с недоверием. — Откуда ты знаешь эту песню? — Подруга научила. Эльфийка из клана Сабре. Веланна помолчала, переваривая. — У тебя была знакомая эльфийка? — уточнила она. — Ага, Мерриль, тоже бывшая Первая, кстати. — Ее тоже выгнали? — голос Веланны похолодел. — Нет, она ушла до того, как это случилось. Веланна снова замолчала. А потом не выдержала и начала выпытывать все, что я знал про Мерриль, Маретари, кланы Сабре и Алерион. Услышав про Фенриса, начала выспрашивать и про него. Дорога до Вендинга оказалась гораздо приятнее, чем я думал. Единственное, что меня задело, это то, что Веланна начала яростно осуждать Мерриль за ее попытку восстановить оскверненный элувиан магией крови. Я мягко, но очень решительно ее остановил. — У всех у нас свои дороги и свои ошибки. Ты точно уверена, что твой путь идеален? Веланна замолчала, а потом сказала: — Знаешь, Хоук, а для шема ты даже ничего. — А ну, забери свои слова назад! Я ужаснее Ужасного Волка! Наглый человечишка с замашками храмовника, зануда, балласт и любимчик Командора! — Я этого не говорила! — возмутилась Веланна, а потом спохватилась. — Или говорила? Хоук… Ты вечно все портишь! Глупый шемлен. — А ты — сильванова колючка. Мир? — Мир, — проворчала она. Я засмеялся и на мгновение почувствовал себя дома.