Младший: Записки Карвера

Непрошенная трансформация из Младшего в Старшего моментально изменила мою жизнь. Как выяснилось, вернувшееся расположение Стражей имело свою цену: я стал объектом более или менее тонких манипуляций моих товарищей. Многие из них пытались передавать через меня просьбы Командору, или как-то влиять на ее решения. Приходилось усиленно скрипеть мозгом, чтобы не ссориться с ними и не досаждать ей. Я был настолько счастлив, что меня стали не просто замечать, но и разговаривать со мной, что подобные игры казались ничего не значащим дополнением к общей радужной картине. Мои потуги не остались незамеченными леди Эдукан. Она вновь вызвала меня к себе и сказала, что хочет помочь мне справиться со щекотливой ситуацией. И начала обучать меня искусству интриги. Сначала я этому резко воспротивился, снова ей нагрубил и ушел к себе. А потом, остыв, подумал, и понял — учиться манипуляции стоит хотя бы для того, чтобы уметь ее распознавать. Так что, через пару дней я вернулся, извинился и попросил продолжить. Командор лишь усмехнулась в ответ. — Учись контролировать свой гнев, Хоук. Все твои проблемы из-за этого. Попроси Хоу, он объяснит. А там посмотрим… И я поплелся к Констеблю. Натаниэль внимательно выслушал мою просьбу и спросил: — А как ты сам поступаешь, когда чувствуешь гнев? — Терплю, пытаюсь отвлечься, но чаще — просто кричу. А лучше всего — подраться с кем-нибудь, — нехотя признался я. — А еще лучше — убить? — подсказал Хоу. — Действует почти так же безотказно, как секс. Хорошо. Значит первое, что приходит на ум — стравить или выместить стресс. В принципе, это правильно. Давить и копить гнев я бы не советовал. Есть несколько приемов, которые помогут, если прямо сейчас вымещать агрессию нельзя. Во-первых, и в главных — умение расслабиться. Это не просто внешнее спокойствие, а быстро нащупанный и возвращенный покой внутренний. Это сложно, чтобы в полной мере овладеть этим приемом, могут уйти годы. Лично мне это далось с большим трудом. И тут на помощь придут дыхательные упражнения. Просто дыши глубже и дыши правильно. Я покажу — как. Это второе. Третье — анализ того, что вызывает гнев. Ответь максимально честно — что именно тебя злит и почему. Очень часто, когда ты понимаешь причину своего гнева, он уходит. А еще я бы посоветовал тебе относиться ко всему немного проще… Советы Хоу оказались действенными — я начал справляться с раздражением гораздо лучше. Через месяц леди Эдукан вновь меня позвала. — Продолжим, Хоук, — сказала она, как будто мы прервались вчера. Обучение шло со скрипом, я понимал, что, как бы себя не уговаривал, что знание не бывает излишним, применять эти методы мне будет сложно — они мне категорически не нравились, потому что чем-то напоминали магию крови. Но мне было ясно, что пользоваться ими все равно придется. А еще через несколько месяцев Командор отправила меня в патруль по Ферелдену — на подмогу отряду, потерявшему двух бойцов и остановившемуся в одном из поселений Баннорна. Товарищи устроили мне проводины. На пирушку в казарму пришел Натаниэль и даже Йован. После всяческих напутствий и полезных советов началась обычная пьянка. Создатель! Как же я соскучился по таким незамысловатым посиделкам! Огрен, осушив очередную бутыль, с важностью пригладил усы и заявил: — Верхний патруль — это не только опасно, но и приятно! Обязательно перепробуй самогон в каждой таверне. Потом сравним, какой лучше. И всех доступных цыпочек перепробуй. А недоступных — уломай. Я поперхнулся элем. — Все Стражи так делают, — ухмыльнулся он в ответ на мое негодование. — Ты же не собираешься менять столетние традиции? — А Фельзи про твои шалости знает? — поинтересовался я, вытирая рот. Тот сделал страшное лицо, а Терри рассмеялся и пояснил: — Огрен-то потерянная душа, захомутанная. А нам, молодым и красивым, надо успевать жить. Ну и сам знаешь, как у Стражей с детьми, а тут хоть какой-то шанс… — В этом есть смысл, Хоук, — невозмутимо сказал Констебль. — Ты тут самый молодой, и шансов у тебя действительно больше, чем у всех нас. — Повезло, что я не пошел в храмовники, — отшутился я. А наутро, мучимый легким похмельем и неизвестностью, вышел за ворота Башни Бдения. В Амарантайне, усилиями Архитектора, было относительно безопасно. Это значило, что здесь не было порождений тьмы. А вот с разбойниками, моровыми животными и просто оголодавшими хищниками все было в порядке. Ситуацию немного спасали штрафные отряды, патрулирующие дороги. Эту идею когда-то протащила через королевский Совет леди Эдукан: преступникам в Ферелдене теперь предлагали выбор — казнь или война. Многие выбирали второе: после пяти лет службы выжившим полагалась амнистия. Штрафники старались, искупали свои преступления кровью, и этой крови было слишком много… Несмотря на то, что эрлинг зацепило лишь слегка, я видел мерзость запустения, пришедшую в край, считающийся одним из самых богатых в стране. Руины деревень гнилыми зубами торчали посреди бесплодных пустошей. Здесь царила мертвая тишина — жизнь вернется сюда еще очень и очень нескоро… А еще я видел сожженные поселения и поля, заросшие сорняками. Порождения тьмы сюда даже не заглядывали — разрушения принесла гражданская война. Беженцы не вернулись — не то, потому что некому было возвращаться, не то, потому что выжившие осели в другом месте. Возможно в резервациях, организованных королем с подачи Командора. Там людей хотя бы кормили и лечили от вечных кишечных инфекций… На постоялых дворах было скудно и малолюдно. Караваны перестали заглядывать в разоренную страну, а местных жителей вдруг сделалось немного: женщины, дети и старики — это не та публика, что засиживается в тавернах. Но когда я остановился на ночлег, меня встретили очень радушно. Охотно рассказали немногочисленные новости, угостили мутным самогоном, невесть из чего сваренным, спрашивали, чем могут пособить эрлессе Эдукан. Здесь ее любили, это было заметно. Именно она не дала людям пропасть, на собственные деньги закупив в Орлее пшеницу и скот. Именно ее гвардия остановила волну мародеров и дезертиров, рванувшихся сюда после Мора. Именно она расставила на всех перекрестках виселицы. Они редко пустовали, зато и преступность в эрлинге пошла на спад. Убедившись, что ни мне, ни леди от них ничего не нужно, трактирщик и группка сельчан забросали меня просьбами — от охоты на засевших в соседнем лесу разбойников до поисков потерянной козы. От последнего я вежливо, но твердо отказался, а вот с лесными грабителями пообещал разобраться. Идти на банду в одиночку было чистейшей авантюрой, но я вспомнил фразу Мариан: «Всех не спасу — только тех, до кого смогу дотянуться». Оказывается, мне, как и ей, было ужасно сложно пройти мимо чужой беды. Просто раньше меня редко просили о помощи. Я вышел из трактира затемно, к рассвету добрался до леса и через пару часов нашел нужные следы. Помянув добрым словом выучку Хоу, я почти вплотную вышел к лагерю, выбрал удобную точку и попросту перестрелял бандитов из лука, пока они, озябнув за ночь, грелись у костра. А после вернулся к дороге и продолжил путь к Баннорну. Чем дальше я уходил от эрлинга Амарантайн, тем скуднее становилась земля, и озлобленнее народ. Голодные оборванцы на свой страх и риск заново отстраивали деревни, распахивали поля, сеяли чудом уцелевшее зерно: никто не был уверен, что завтра на их дом снова не нападут — неважно, лихие люди или порождения тьмы. И серо-синяя униформа не значила для них почти ничего. Стражи не успевали на зов о помощи, села горели, и их жители гибли, и то, что тварей все же догоняли и истребляли, было слабым утешением. Спасенных не помнили. Помнили лишь то, что Стражи снова опоздали… Я старался помочь этим людям, как мог, снова и снова подписываясь на опасные предприятия — демоны, призраки, стаи волков и пауков… Мне везло, и я чувствовал, что живу не напрасно. Когда я достиг деревни, в которой меня поджидали трое Стражей, мне пришлось выслушать град упреков — путешествие оказалось длиннее, чем они ожидали. Зато мои товарищи успели полностью подлечиться и отдохнуть. Распределив принесенные мной зелья, мы отправились в дорогу. Уж не знаю, что веселого Огрен нашел в верхнем патруле. Думать о самогоне и цыпочках было некогда — жизнь превратилась в сплошную погоню за очередным отрядом порождений. Чаще всего нам приходилось ночевать там, где заставала темнота. А когда удавалось устроиться на постой в чьем-нибудь доме или трактире, желание было только одно — наконец-то выспаться. Да и вряд ли у этих людей был самогон. Нередко нам самим приходилось делиться с ними едой, вместо того, чтобы просить ее у них. К тому же, называть заморенных и зашуганных деревенских девиц цыпочками мог либо вдрызг пьяный, либо очень циничный человек… Скитания по Ферелдену продлились полгода: нас носило по всей стране от Хайевера до Гварена. И везде было одно и то же — развалины деревень и небольших городков, отчаявшиеся люди, голод и жестокость. Хуже всего было в больших городах. Перенаселенные, отданные во власть преступности, заросшие грязью, завязшие в голоде и болезнях, они были по-настоящему отвратительны. Но покидать стены людям мешал страх. Отчасти, в этом была и наша вина — нам все еще не удалось вернуть мир на эту землю… Наверное, это были самые тяжелые полгода в моей жизни. Я понял свою сестру еще в одном — невозможность помочь порой доводила до исступления и вгоняла в черное отчаяние. Все что мы делали, казалось бессмысленным и напрасным. Раз за разом спешить на помощь и заставать лишь трупы и дымящиеся вонючим дымом остовы было нестерпимо… Командор была права тысячу раз — скверне не место в нашем мире, и если мы можем положить ей конец, это будет стоить любых жертв! Наше патрулирование пришло к концу из-за крайне неудачного боя, в котором мы потеряли сразу двоих. Отряд, за которым мы гнались, насчитывал около трех десятков тварей, но когда мы его настигли, к генлокам успела присоединиться еще пара дюжин гарлоков, возглавляемых эмиссаром. И мы, скорее всего, справились бы и с ними, если бы не стая моровых волков, выбежавших из леса на шум битвы… Проводив товарищей в последний путь, мы с Орисом, немолодым уже антиванцем, решили, что не будем ждать подкрепления, а вернемся. Нам обоим был нужен отдых… Обратный путь напоминал мое путешествие до воссоединения с отрядом. Я раз за разом уговаривал своего спутника помогать деревням, через которые мы шли. Орис ворчал, но всякий раз соглашался на новую авантюру. За полгода, что я провел в патруле, с ним мы сошлись ближе всего. Я выяснил, что, несмотря на кажущуюся ожесточенность, в глубине души он оставался добрым и отзывчивым человеком. И ему, так же как и мне, было тяжело смотреть на чужое горе. Вернувшись в Башню Бдения, я рухнул в свою кровать и проспал больше суток. А потом еще сутки провел в своей комнате, пока громадное опустошение не отпустило свои крючья. И лишь потом отправился к Командору с рапортом. Я был спокоен, хотя знал, что услышу критику: первый верхний патруль — я не мог не наделать кучи ошибок. Но что я настолько в них погряз, я все равно не ожидал. Эта женщина разобрала меня по косточкам, не оставив живого места. Но каждое сказанное ею замечание было строго по делу и сопровождалось такими подробными пояснениями, что я чувствовал себя полным тупицей. Я не так обращался к людям, принимал неверные решения, делал из фактов неправильные выводы… А потом леди Эдукан помолчала и сказала: — Ты хороший человек, Хоук. Но ты Серый Страж, а это не одно и то же. У тебя есть способности, но они направлены не туда. Наша цель — порождения тьмы и все, что с ними связано. Рыцарь в сияющих доспехах — не наше амплуа. Ты слышал, что Стражи могут сжечь деревню вместе со всеми жителями, если будут уверены, что только это помешает порождениям тьмы разбежаться? Так вот, это правда. Мы спасаем мир от скверны. И нет ничего важнее этой задачи. Выполнению главной миссии не должны мешать ни чужая жизнь, ни собственная честь. И я понимал, что она права, что распыляться, спасая десятки, когда можешь спасти сотни, нецелесообразно, но эта мысль была нестерпимо горька и омерзительна. Командор вновь наполнила бокал вином и протянула мне: — Выпей, Хоук. Я действительно искренне симпатизирую твоей тяге к добру и справедливости. Это редкий дар, распорядись им с умом, ведь судьба связала тебя с Орденом, и этого уже не изменить. Пойми, ты, как и все мы, скован долгом, который важнее жизни и совести. Я знаю, что жизнью ты рискуешь без колебаний. Но этого мало… В ее голосе впервые за все время нашего знакомства послышались нотки горечи. А мне казалось, что уж ей-то сожаления не знакомы… Но ее вид сейчас выражал такую глубокую печаль, что мне стало не по себе. Я вдруг подумал, что на ее плечах лежит такая тяжкая ноша, которую я даже не способен себе представить. Так мне ли осуждать ее методы? Командор быстро взяла себя в руки. Широкие, но изящные ладони вновь с силой уперлись в столешницу. — Скажи, Хоук, ты способен идти за мной и не задавать вопросов? Я спрашиваю второй раз, и третьего не будет. — Да, Командор, — твердо ответил я. Я чувствовал, как на моем горле затягивается удавка. И я сам помогаю ее затягивать. Но не мог иначе — разве можно называть себя Серым Стражем и не верить в то, что у нас с нею общая цель — цель, важнее которой нет на свете? Губы леди Эдукан тронула легкая улыбка. — Не могу тебе обещать, что ты не пожалеешь об этих словах прямо сейчас, лейтенант. Но обратного пути у тебя уже нет. Помни об этом. А теперь — о твоем новом задании. Я получила письмо от Первого Стража, он хочет, чтобы ты немедленно отправился в Вольную Марку. Ты должен разыскать тюрьму Серых Стражей в Виммаркских горах и найти там лейтенанта Джанеку. И обязательно возьми с собой сестру…