Младший: Записки Карвера

Завтрак у нас получился поздний и скомканный. Я присоединился к маме и Мариан в столовой далеко за полдень. Мама выглядела радостно возбужденной и о чем-то со смехом рассказывала сестре, но при моем появлении смущенно замолчала. — Карвер! — она протянула ко мне руки, я подошел и поцеловал ее в щеку. Незнакомый аромат духов, новые манеры, прическа и наряды. Мать вела себя так, словно всю жизнь провела в Верхнем городе. Почему-то эта мысль неприятно уколола. Она продолжила расспросы, но разговор не шел — я отвечал односложно, потому что все, что было можно, рассказал уже вчера, а повторяться не хотелось. Наверное, мое нежелание поддерживать беседу выглядело грубо, потому что Мариан пнула меня под столом и одарила свирепым взглядом. Я постарался исправить ситуацию, рассказав несколько забавных случаев из жизни Стражей, но маму это не развеселило. — Черный юмор… Мне всегда было сложно его понять, — вздохнула она и прибавила. — Ты так похож на Малькольма! Особенно сейчас. Он тоже старался меня рассмешить, когда думал, что должен за что-то извиниться. Не пытайся быть милым со мной, сынок. Я всю жизнь прожила с человеком, который хранил от меня секреты, непрерывно рисковал свой жизнью и при этом хотел, чтобы я за него не волновалась… Я тебя люблю, дорогой, а значит, доверяю. И, конечно, не обижаюсь. Я просто так соскучилась, что несу всякую чушь. Извини. — Я не могу быть с вами, мама, прости, — выдавил я, потупив взгляд. Она вздохнула и встала из-за стола. — Я понимаю, Карвер. У тебя теперь своя жизнь, и тебе нравится то, что ты делаешь. Я горжусь тобой. И твой отец, уверена, сказал бы то же самое. А когда мама ушла, вновь сопровождаемая Грэем, Мариан сердито спросила: — Ты что — дуешься на нее? — Я не ожидал, что она так изменится за эти три года… Неужели все, чего ей так не хватало в Лотеринге — это роскошь? — Дурак! — благодушно усмехнулась Мариан. — Ты плохо знаешь нашу мать. Вовсе не из-за богатства она так изменилась. Она влюбилась. — Что?! — А что тут такого? Отца нет уже семь лет. А она у нас еще молодая и красивая. — Это… Надо обдумать… — пробормотал я. — Ладно, мне надо закончить кое-какие дела, — сестра побарабанила пальцами и тоже встала. — Ну, что — вечером встречаемся в «Висельнике»? А завтра с утра — в горы. Найдешь, чем себя до вечера занять? — Найду, я большой мальчик, — успокоил я ее. Сестрица умчалась. А я отправился бродить по городу с мелкими поручениями от Командора. Оказалось, что у нее в Киркволле куча разнообразных информаторов. Кому-то требовалось отнести письма и мелкие посылки, кому-то деньги. А кому-то просто душевно напомнить о ее существовании. По просьбе леди Эдукан я отнес в Клоаку ящичек с какими-то зельями и спрятал в тайник Страуда. Думал, она отправит меня и к Андерсу, но она не проронила о нём ни словечка. Про то, с каким шумом тот покинул Орден, мне рассказал Огрен. Услышанное любви к нему не добавило. Огрен просил передать ему привет при встрече, и я решил воспользоваться этим, как поводом, чтобы задать несколько вопросов, которые мучили меня уже несколько лет. Андерс все так же сидел в своей лечебнице. Обстановка здесь нисколько не изменилась — убого, но относительно чисто, полтора десятка терзаемых разнообразными хворями бедолаг расположились вповалку на истрепанных лежанках. Когда я вошел, Андерс кинул быстрый взгляд за мое плечо, словно ожидал увидеть кого-то еще, а потом недружелюбно уставился на меня. — Добрый день, — кивнул я, как будто мы расстались только вчера. — С чем пожаловал? — напряженно спросил он, стискивая в руке посох. — Ну, например, передать привет от старого приятеля, — все так же вежливо ответил я. — Огрен попросил тебя проведать. Андерс и не думал расслабляться: — Передал. Что дальше? — У тебя на меня зуб? Интересно, почему? Не помню, чтобы я с тобой ссорился, — я без спросу уселся на скамейке и пристроил рядом свой меч. — Я тебя не звал, — процедил Андерс. — Здесь же открыто? Вон, и фонарь горит, — он насупился еще больше. — Расслабься, я просто хочу поговорить… Тот остался стоять в той же агрессивной позе. — Говори. — Я хотел тебя поблагодарить. Ты же мне жизнь спас, как-никак. — Тебе просто повезло, — Андерс отвел глаза. — Да, я невероятно удачлив! Мало того, что мы совершенно случайно вышли на Глубинные тропы неподалеку от стоянки Страуда, так он — тоже совершенно случайно — захватил с собой кровь Архидемона. А потом самолично отвез меня в Ферелден. Не устаю радоваться своей везучести. И карты нужные ты у него стащил, тоже случайно, судя по всему. Потому что Страуд не похож на человека, которого можно легко обворовать. — Ты в чем-то меня обвиняешь? — окончательно ощетинился Андерс. — Нет, — ответил я задумчиво. — Я уже сказал, что хотел поблагодарить тебя за спасенную жизнь. Думаешь, не стоило? — Нет! — Как знаешь… — я встал, поднял меч и направился к выходу. А на пороге снова обернулся. — Кстати, Андерс, а как получилось, что ты не учуял порождений тьмы? По его лицу пробежала судорога. — Не задавай лишних вопросов, понятно? Целее будешь, — и закрыл за мной дверь. Я шел по пахучим коридорам и думал, что он прав. Что задавать вопросы, на которые не хочу и боюсь знать ответ — глупо. Как глупо человеку, который живет по уши в скверне, говорить: «Что-то тут нечисто». Да и поздно. Что, наверное, все-таки есть такая штука, как избыточное знание. И все мои подозрения уже не изменят факта, что я Серый Страж. И что, демон подери, мне действительно нравится им быть! Я от всего сердца разделяю эту мечту — избавить мир от скверны раз и навсегда! Но на душе все равно было гадко и муторно. Когда я вышел из Клоаки, грохотал гром, и с неба лило, как из ведра, превращая мостовые в полноводные и грязные реки. Я немного подумал, а потом решил поддаться импульсу и отправился в эльфинаж. Постучав в знакомую дверь, я понял, что даже примерно не представляю, что сейчас скажу Мерриль. Раздались быстрые и легкие шаги, дверь распахнулась, и я ее увидел. Она коротко ахнула и отступила. — Ты?! — Привет, Мерриль, — я неловко улыбнулся. Она сделала шаг и вышла под дождь, приблизившись ко мне почти вплотную. Выражение ее лица было… странным. — Я не ждала тебя… То есть, я не была уверена… Знаешь, ждать — это трудно, я никогда этого не делала раньше. Я так рассердилась и испугалась, когда ты пропал, то есть, вы все пропали, а потом мне сказали, что ты чуть не умер. Я так обрадовалась! Нет, не так! Тому, что все-таки не умер! И снова рассердилась, когда узнала, что ты не вернешься… И… Я опять много болтаю, да? — Я так рад тебя видеть, — сказал я просто. — И я рада… То есть, не тому, что ты рад, а… — она неожиданно взяла меня за руку. — Ты же снова уйдешь, да? Я расспрашивала Андерса, он сказал, что Серые Стражи всегда уходят. — Ты сейчас совсем промокнешь, — произнес я тихо. — Ну и пусть! — воскликнула она упрямо. — Может быть, я хочу промокнуть! — Мерриль с силой захлопнула дверь за своей спиной и посмотрела на меня с вызовом. — Ну, хорошо, давай мокнуть вместе, — я положил ее ладонь на свою согнутую руку, закинул меч на плечо и предложил: — Будем гулять? — Гулять? — переспросила она недоверчиво. — Это значит — бесцельно шататься по улицам, болтать, останавливаться, чтобы что-нибудь съесть или выпить и снова бродить. Тебя никто не водил гулять? — Нет… Обычно, меня зовут или убить кого-нибудь, или в «Висельник». — Безобразие! Надо срочно исправлять такое упущение. И мы пошли гулять по залитому дождем Киркволлу — то вброд, то, прыгая по карнизам и парапетам. Однажды мне пришлось перенести Мерриль через особо глубокую лужу. Она была невероятно легкой — казалось, я мог держать ее на сгибе локтя и совершенно не чувствовать веса. Это было потрясающе приятно: Мерриль крепко обнимала меня за шею, а ее огромные глаза были так близко и радостно улыбались. И мне показалось, что время отступило на три года назад и замедлилось. Я смог снова расправить плечи и на время забыть обо всех тяжелых мыслях. Мы, как раньше, беспечно разговаривали о пустяках, то и дело, переходя на обсуждение новых интересных фактов про эльфов, вычитанных в книгах. А потом Мерриль долго жаловалась, что элувиан никак не хочет работать. А потом спросила меня: — А как жил ты? И я рассказал ей о заброшенных тейгах, таящих множество тайн и сюрпризов, о лесе Вендинг, холодном и прекрасном особой, дикой красотой. О Ферелдене, который выжил после опустошительного Мора. О Йоване и Пауле — магах, которые стали моими лучшими друзьями, а потом попробовал изобразить Огрена, чем насмешил Мерриль до слез. И мучительно молчал о Веланне, голоде и разрухе, порождениях тьмы и долге, которые слаще свободы и горше смерти. Мне казалось, она бы поняла — но разве у меня было право выливать на нее эту горечь и яд? Она и так тащит на себе почти непосильную ношу… А вечером, усталые, промокшие до нитки, замерзшие, но довольные, мы ввалились в «Висельник». Вся честная компания, за исключением Андерса, была там, и мы пошли здороваться. — Млааадшенький! — радостно воскликнул Варрик. — Долго же тебя не было! — Что, пища для баек закончилась? — улыбнулся я, пожимая ему руку. — А ты знаешь других таких прекрасных обалдуев, у которых меч длиннее чувства юмора? — Старайся-старайся, друг мой. Видал я вещи и пострашнее твоих стишков. — Да будет так. Сойдёмся ж в честном поединке, вот только налакаемся, мой друг… и пусть не будет лишних в серединке, и порождений тьмы чтоб не было вокруг. Тра-та-та-та-та — вдохновенно продекламировал Варрик. — А? Как? Я поаплодировал, а потом признался: — Отвратительно. Изабела звонко расхохоталась и подмигнула мне: — А ты определенно… похорошел, Карвер. Какая досада. Я слыхала, что Стражей-мужчин разлучают с… «дружками». — У нас действительно редко бывают дети. Но не беспокойся, красавица, это означает, что я лишь усерднее буду пытаться, — подмигнул я ей в ответ. — О-о, мне определенно нравится, как ты повзрослел, — хихикнула она. — Ой, лучше помолчи, — ткнула ее в бок локтем Авелин. А Варрик возмущенно воскликнул: — Младшенький смутил Ривейняшку? Да кто тут лучший рассказчик, в конце концов?! — Будь добр, выдели одно одеяло — Мерриль замерзла, — попросил я, усаживая ее за стол, поближе к огню камина. — Эй, Эдвина! Привет! Принеси-ка горячего эля со специями! — Хм, думаю, ты помнишь, где что в моем люксе лежит, — отозвался Варрик. Я сходил за одеялом, укутал Мерриль и, наконец, уселся. — Ну, за моего замечательного братца! — провозгласила Мариан, поднимая кружку. — Рад вас всех видеть, — совершенно искренне отозвался я. Мы выпили, и сестра не стала тянуть кота за хвост. — В общем, вышло так, что Карвер тоже удостоился интереса этих чокнутых гномов. И он говорит, что знает, где их логово. — Откуда? — поинтересовалась Авелин. — А вы не пробовали их допросить перед тем, как убить? — задал я встречный вопрос. — Пробовали, — с сомнением отозвался Варрик. — Только эти ублюдки кричали что-то про Корифея и потом подыхали. — Дилетанты, — сказал я снисходительно и, кажется, переиграл, потому что Фенрис вдруг как-то слишком внимательно на меня посмотрел и тихо фыркнул. — В общем, я примерно знаю, куда идти, — заторопился я. — Это в дневном переходе от Киркволла… — я посмотрел на Варрика и поправился. — Эээ… Нет, пожалуй, в полутора переходах. Придем туда, выясним, какого демона им от нас надо, перебьем их, и разойдемся по своим делам. На все неделя — пока их из крысиных нор выкурим, пока все осмотрим… И чем раньше выйдем, тем лучше. — Варрик? — спросила сестра. — Да, я в деле, — кивнул гном. — Это странное поведение Хартии надо расследовать. — Фенрис? — Мариан перевела на него глаза, и я опять увидел, как смягчились ее черты. — Я с тобой, — он тоже задержал на ней взгляд, и его сумрачное лицо на долю секунды осветилось улыбкой. — Мерриль, не могла бы ты на время переехать ко мне? — продолжила сестра. — Вы с мамой неплохо ладите, а я все еще боюсь, что кто-нибудь попытается залезть в дом… — Если ты хочешь, я за ней присмотрю, — послушно кивнула та. — Я тоже, — поддержала Авелин. — Поставлю возле дома патрульных, пока тебя нет. — Вот и прекрасно, — подытожила Мариан. Мы выпили еще по кружке и решили расходиться. Сестрица ушла с Фенрисом, а я вызвался проводить Мерриль. — Постой-ка, — окликнула меня Изабела и отвела в уголок. — Если ты разобьешь ей сердце, я лично распотрошу тебя на мелкие кусочки, — тихо и серьезно сказала она. — Я уже завтра снова исчезну, Изабела, — грустно усмехнулся я. — Об этом я и говорю. Не смей морочить ей голову! У вас все равно ничего не получится. — Что ты предлагаешь? — Просто проваливай. Я сама ее провожу. Я опустил голову, и на плечи снова упала привычная тяжесть. — Да, ты права… Изабела развернулась на каблуках и заворковала, подходя к Мерриль: — Котенок, давай, пройдемся вместе? Глупый Карвер забыл, что должен кое-что обсудить с Варриком и Авелин… Она жалобно на меня оглянулась, но дала себя увести. А я вернулся за стол. Варрик налил мне самогона и предложил тост: — За раскрытые тайны! Я опрокинул горькое пойло, как воду. — Смотрю, Орден пошел тебе на пользу, — заметила Авелин. — Да уж, не городская стража, но тоже ничего, — не утерпел я. — Карвер… Это было место не для тебя, — мягко произнесла она. — Нет-нет, ты оказала мне услугу. Было трудно понять, но у меня нашлось на это время, — я взял в руки еще одну рюмку, услужливо налитую гномом — Теперь я спасаю города, а не улицы. Как там улицы поживают, кстати? По ночам гулять можно? — Узнаю старину Карвера. Заткнись, — беззлобно проворчала Авелин, чокнулась со мной, выпила и встала. — Мне тоже пора. Вечерняя поверка. Мы распрощались. — Отличную дрянь все-таки Корф гонит, — сказал я, подливая себе и Варрику. — Надо будет захватить эту бутылку. Положу начало собственному серому виски. — Чему-чему? — заинтересовался Варрик. — Есть такая традиция у Серых Стражей, — охотно пояснил я. — Прихватываешь недопитую бутылку, а потом сливаешь в нее остатки другого алкоголя. Отпиваешь — доливаешь чем-нибудь еще. И так годами. Бутылку ни в коем случае не мыть. Через некоторое время получается свой собственный букет. — Гадость! — с восхищением сказал Варрик. — Не то слово, — согласился я. — Огрен как-то дал мне свой ритуалвейн попробовать — чуть от одного глотка с ног не свалило! Хуже только та гнусь, которую при посвящении пьешь. Некоторые, кстати, свою бутылку подписывают. У Огрена было: «Страшнее смерти». — На, подпиши, — протянул мне гном перо. Я на миг задумался и вывел: «Страж Карвер Хоук. Поджарь всех!» — Не слишком кровожадно? — засомневался Варрик. — В самый раз, — я сделал глоток прямо из бутылки. — Все, что я теперь могу — это убивать. Зато я делаю это хорошо. — Я слышал такие же слова от эльфа… — Он ошибается, — отрезал я. — А ты нет? — Нет, Варрик. — Как знать, как знать, Младший… Может, ты тоже сам себя ограничиваешь? Мы посидели еще немного, и я пошел домой. Дождь закончился. Воздух был влажен и свеж, в огромных лужах отражались звезды. Едва я сделал два шага, как от стены напротив отделилась тень. Но прежде, чем рефлексы заставили меня атаковать, я понял, что это Мерриль. — Ты что здесь делаешь?! — воскликнул я. — Жду, — спокойно ответила она. — Я уже говорила, что у меня получается не очень? Надо чаще тренироваться. — Тебе вовсе не нужно этого делать! — Почему? — в ее голосе снова был вызов. — Я так хочу. Мне плевать, что там говорит Изабела. Она хорошая, но это моя жизнь, откуда ей знать, что для меня лучше? Она подошла ко мне и снова взяла меня за руку. Ее ладошка была холодной, как лед. — Ты же простудишься! Идем, я тебя провожу… — и я потащил ее к эльфинажу. У меня было ощущение, что я балансирую на канате. Сердце замирало от восторга и ужаса. Я не хотел, чтобы она ко мне привязалась! Я безумно этого хотел… Я мысленно поймал себя за шкирку и напомнил о Веланне. Вина и стыд немного меня отрезвили. Когда мы добрались до дома Мерриль, я был готов сказать: «Спокойной ночи», и навсегда уйти из ее жизни. — Наверное, здорово, когда тебя ждут, — сказала Мерриль так тихо, что я еле расслышал. — Я приходила к ним в гости, они часто говорили про тебя. Я ночевала в твоей комнате, читала твои книги, трогала твои вещи… Знаешь, меня никто никогда не ждал. Отчего-то, я всегда была лишней. Когда Хоук пригласила меня на новоселье, я почему-то подумала, что это из-за тебя. Я ведь ей сразу не понравилась. А твоя мама… она другая. Мы и вправду с ней подружились. Свою маму я помню плохо, а Хранительница Маретари была… учителем. Киркволл — плохой город. Я его не люблю. Но тут у меня появились друзья — это друзья твоей сестры. А еще я иногда могу приходить в настоящую семью. Там так тепло. И там ты. Даже когда тебя нет. Можно, я буду ждать тебя вместе с ними? Ее рука, сжимающая мою ладонь, задрожала. И я понял, что весь мой здравый смысл сейчас полетит к демону под хвост. — Я не хочу делать тебе больно, Мерриль. И не хочу тебя обманывать, — так же тихо ответил я. — Мне придется уйти, прямо сейчас. И может быть, уже навсегда. Я ничего не могу тебе предложить и ничего не могу обещать. Меня почти нет. — Неправда! — она схватила меня за нагрудник. — Не смей так говорить! Ты — настоящий! Может быть, самый настоящий в этом городе! Я зря просила у тебя разрешения, я все время зря его прошу. Потому что я все равно буду ждать! Я наклонился и нежно поцеловал ее в лоб: — Тогда — до свидания, Мерриль! — развернулся и зашагал домой. А по дороге думал, что единственный подарок, который я могу сделать этой дивной девушке — это держаться от нее подальше. Радостное волнение, ощущение хрупкого чуда и нежность снова оказались погребены под виной и горечью. Тот, кто заражен скверной, неизбежно ее распространяет. Упаси меня Создатель еще хотя бы раз посмотреть в сторону неотравленных.