Младший: Записки Карвера

Вечером меня ждала веселая пирушка в обществе Стражей и Йована, а утром я вновь отправился в дорогу. Расстояние до Пика Солдата было небольшим — сутки с хвостиком, и я решил сделать небольшой крюк. Даже летом на северном побережье Ферелдена довольно холодно ночами. И лишняя лига, обещающая вместо ночевки в лесу теплый постоялый двор в деревне у Имперского тракта, казалась сущим пустяком. Большой трапезный зал, рассчитанный на купеческие караваны, был полупустым: троица гномов, по виду мелких купцов, сосредоточенно и мрачно наливалась местной брагой; два охотника молча шлепали картами о стол; да небольшая компания каких-то наемников негромко посмеивалась в уголке, потягивая самогон. Я устроился в противоположном углу с миской жидкой, но зато горячей каши и кувшином невнятной кислятины, которую назвали пивом, предвкушая спокойный отдых. Но тут один из охотников громко крякнул и бросил на стол карты. Его спутник довольно захохотал. — Давай, пой! — громогласно приказал он. Первый пробурчал что-то неразборчивое, влез на скамью и гнусаво затянул: — Жил да был Логейн Мак-Тир, Был он зол на целый мир, Овцам кровь пускать любил — Как овец, орлейцев бил. Проигравший охотник постепенно разошелся, начал притопывать ногой и присвистывать. Если честно, это было ужасно. Я знал эту песню о подлости и злодеяниях нашего национального героя. Как и то, что пасквили о бывшем военачальнике были запрещены особым эдиктом короля. Лично мне этот указ никогда не нравился, но в стране хватало и сторонников Логейна. Поэтому я не удивился, когда от наемничьей компании к певуну подошла женщина и сурово попросила его заткнуться. Он нахально посмотрел на нее сверху вниз и, фальшивя просто отчаянно, допел куплет: — В спину он всадил кинжал И, как заяц, убежал! Наемница внезапно с силой пнула скамью, на которой он стоял. Охотник потерял равновесие и чуть не упал. Она поймала его за шкирку, а потом несколько раз очень жестко и с размаха ударила головой об стол и добавила коленом под ребра. Горе-певец взвыл, дернулся, но не смог освободиться из железной хватки. Его товарищ в растерянности замер, не рискуя идти на выручку. — Эй! Ты что творишь? — я вскочил. — Не нравится, как он поет — не слушай. Бить-то зачем? — Заткнись, Серый Страж, — процедила она сквозь зубы, даже не оглянувшись в мою сторону. — Не твое это дело. Я подошел к ней. — Мое это дело или не мое — решать мне. Избивать человека за то, что он плохой певец, я тебе не позволю. Она отшвырнула несчастного охотника в руки его товарищу и, наконец, посмотрела на меня. Ей было за тридцать, и она двигалась с уверенной грацией опытного бойца. Жесткие, но благородные черты ее лица были мне, почему-то, смутно знакомы. В другое время я бы даже назвал ее внешность интересной, и портил ее не косой шрам на щеке, а ледяной и презрительный взгляд. — Ты много на себя берешь, Страж, — низким голосом произнесла она и отвернулась. — Парни, уходим отсюда. Мне здесь разонравилось. Слишком много швали. Я пожал плечами — ее уход меня нисколько не расстроил. Но когда они уже почти достигли двери, я вспомнил, где ее видел, и демон дернул меня за язык ее окликнуть. — Так ты же сер Коутрен! — воскликнул я. — Правая рука этого паршивого мерзавца Логейна… Видел тебя при Остагаре. Значит, подалась из Гвардии на вольные хлеба? Женщина остановилась, как вкопанная, а потом медленно повернулась ко мне. В ее карих глазах вновь заполыхал гнев. — Не смей. Трепать. Его. Доброе. Имя, — глухо, но отчетливо сказала она. — Прости, чье доброе имя? Генерала, который предал своего короля? Полководца, бросившего войско на верную смерть? Тейрна, развязавшего гражданскую войну? — Ты ничего не знаешь, — голос Коутрен опустился еще на тон ниже. — Глупый щенок с промытыми мозгами! Я зло прищурился. — Я все видел сам и потерял там своих друзей! Твой Логейн — грязный предатель и трус! — Жалкие глупцы, не желающие видеть дальше своего носа! Как же я от них устала… — в интонациях Коутрен клокотала ярость. — Но еще больше я устала от лицемерных ублюдков, называющих себя Стражами! И от этой твари, плетущей интриги в Башне Бдения. Если Создатель будет милосерден, когда-нибудь я встречу ее снова… — Что ты сказала о Командоре?! Коутрен сделала ко мне стремительный шаг: — Ну, иди сюда, змеиный выкормыш! Попробуй забить эти слова мне в глотку! Я шагнул ей навстречу и в ту же секунду получил мощный апперкот в челюсть. Все вокруг завертелось и смазалось. Уши наполнил звонкий гул. Я попытался вернуть ускользающее сознание, уклониться от нового удара, и у меня почти получилось — кулак Коутрен попал не по носу, а по скуле. А следом ее колено впечаталось мне в печень. В глазах потемнело, меня буквально скрючило от боли, словно внутри взорвался огненный шар. Тело парализовало, но я заставил себя со свистом выдохнуть воздух. А потом она поймала меня в захват, я услышал, как хрустнула выбитая из сустава рука, и швырнула на пол. И снова я не успел среагировать и закрыться: моя голова встретилась с окованным железом ботинком — и свет погас. Когда я очнулся, долго не мог сообразить, где нахожусь. Чудовищно болели голова и живот, веки не разлеплялись, левая рука не действовала, а рот был полон крови. Правая рука ощупала пояс — зелья были на месте. Сплюнув кровь и стараясь не стонать, я опорожнил один пузырек, подождал несколько минут и, наконец, смог открыть глаза. Я лежал на сеновале за конюшней. Судя по непередаваемым ощущениям, времени после драки прошло всего ничего. Я с трудом сел и, пошевелив лопаткой, вставил сустав на место. Потом медленно ощупал челюсть — мне повезло, перелом был всего один и, кажется, без осколков. Я выдохнул, залил поврежденное место зельем и аккуратно вправил кость. Вот если бы можно было так же привычно вправить себе мозги… — Сер Страж! — раздался рядом взволнованный девичий голосок. Я скосил глаза, избегая шевелить головой — ко мне подошла дочка трактирщика, которая подавала на стол в трапезном зале. Огненно-рыжая и веснушчатая, несмотря на худобу, она была очень мила и чем-то напоминала Персик, какой я ее запомнил: большие теплые глаза, золотистый загар и губки бантиком. — Привет, красавица, — невнятно промычал я. Говорить было все еще больно. К тому же приходилось придерживать челюсть, чтобы перелом сросся правильно. Она покраснела до корней волос и присела рядом со мной, протянув мне кувшин с водой. — Спасибо, — я аккуратно принял сосуд, стараясь не слишком кривиться, и поставил его рядом с собой. — Где Коутрен? Главарь наемников? — Леди Клинок? Она уехала. То есть, они все, сразу после драки — собрались и уехали. Заплатили отцу за беспокойство и велели выкинуть вас вон. Я усмехнулся, и сразу же пожалел об этом — голова и челюсть взорвались новой болью. — Недалеко выкинул… Недобросил? Девушка смущенно хихикнула. — Он уважает Белых Клинков. Но и Серых Стражей тоже уважает. Поэтому и разрешил мне за вами присмотреть. Про Белых Клинков я уже слышал, и даже мечтал с ними встретиться — эта небольшая, но хорошо тренированная группа наемников успела прославиться тем, что который год на добровольных началах наводила порядок в стране. Простые ферелденцы их боготворили, а знатные, особенно те, у кого была нечиста совесть — побаивались. И было за что: Белые Клинки неизменно выступали в роли карающей длани справедливости. Что ж, встретился — мечты сбываются… Ура… Боль начала отпускать, а сознание — проясняться. Я снова в подробностях вспомнил произошедшее на постоялом дворе: мало того, что меня прилюдно унизили и избили, как мальчишку, так это сделала женщина, которой я за глаза восхищался! Тело бросило в жар от стыда и гнева. Меня ни разу вот так не лупили — быстро, жестко, профессионально. И раньше я всегда мог себя утешить, что противнику тоже неплохо досталось. Самолюбие взвыло, как моровой волк, из горла, в тон ему, вырвался непрошенный глухой рык. Давненько я не чувствовал себя таким неудачником…. А потом я вспомнил рассказы о сере Коутрен, командире элитной королевской гвардии: женщине-легенде, поднявшейся от самого низа, лучшем мече королевства, умной, благородной и амбициозной личности… Так почему же она с такой яростью защищала имя Логейна и обвиняла Стражей? В этом вопросе стоило разобраться: может, дело в ее личной преданности. А может, все гораздо глубже? Я, наконец, отпустил челюсть, которая уже должна была схватиться, и повернул голову к безмолвно наблюдавшей за мной девушке. — Как тебя зовут, милая? — Лина, — она улыбнулась и снова зарделась. Я улыбнулся в ответ и поймал ее взгляд. — Тебе так идет улыбка… Сразу видно, что ты добрая девушка. Спасибо, что решила за мной присмотреть, Лина. А ты, случайно, не знаешь — у Белых Клинков есть своя база? В светло-карих глазах мелькнул испуг. — Зачем вам это? Они же вас убить могут! — Ты хоть раз слышала, чтобы Белые Клинки убивали без повода? Лина помотала головой. — Вот видишь. А я больше не буду давать им повода. Я просто хочу поговорить. Девушка заколебалась. Я положил руку поверх ее сложенных на коленях ладоней, наклонился к ней и проникновенно сказал: — Это очень важно для меня, Лина. Пожалуйста… Она опустила взгляд, ее ресницы затрепетали, и девушка пролепетала: — Я слышала, они говорили про баннорн Тельмена. — Спасибо, красавица, — я убрал руку. И тут Лина сама нежно коснулась моей щеки: — На вас так быстро все заживает… Никогда такого не видела — и опухоль спала, и синяк исчез! А такой здоровущий был! Горячие пальцы остались лежать на моем лице. Несмотря на то, что я был уверен, что мой незамысловатый флирт не оставит ее равнодушной, от этого простого жеста меня прошибло током. Тоска по человеческому теплу стала просто нестерпимой, и я на миг задохнулся от острого желания прижать девушку к себе. А потом услышал собственный голос: — Прости, Лина. Но сейчас мне нужно отдохнуть. Да и тебе, наверняка, тоже… — Ты же замерзнешь тут один… — сказала она, и жалобно добавила. — Не прогоняй меня! — Послушай, солнышко, это не слишком хорошая идея. Я не хочу тебя обидеть, но ведь завтра утром я уйду и никогда не вернусь… — Ну и что? Мне много и не надо. Я никогда не видела таких, как ты — красивых и странных. Ты мне нравишься… Я ведь тебе тоже? — Лина с тревогой заглянула мне в глаза. Она мне действительно нравилась — и солнечная россыпь веснушек, и эти губки бантиком, и то, как легко она краснеет. Мне хотелось узнать вкус ее поцелуя и ощутить жар ее кожи, но… Даже самый прекрасный самообман останется обманом, и даже хуже — предательством. Если я пойду на поводу у собственной слабости, ничего, кроме опустошения мне это не принесет. Душу эта мимолетная страсть не наполнит, а тело… Тело перебьется. — Прости, Лина, — я мягко отвел ее руку от своего лица. — Ты — чудесная девушка, настоящее сокровище, а я — неблагодарная скотина. Мне действительно нужен отдых. Она вскочила на ноги, едва не перевернув свой кувшин, и, не прощаясь, умчалась в сторону дома. Ну вот, обидел еще одну славную девушку… Я запретил себе сожалеть и погружаться в бесплодные размышления о своем одиночестве, и, поплотнее закутавшись в плащ, заснул. А на рассвете продолжил путь к Пику Солдата. Крепость Стражей, стоящая на выступе неприступного горного склона, выглядела менее величественно, чем Башня Бдения, но тоже впечатляла. Мощные двойные стены с цвингером, махины надвратных башен, окованные сталью ворота, полузакрытые массивной решеткой — неудивительно, что София Драйден так долго и успешно противостояла здесь целой королевской армии. Я вошел через узкую калитку во двор и попал в знакомый водоворот замковой жизни — звонко стучал кузнечный молот, квохтали снующие по внутреннему двору куры, верещали свиньи, гомонили люди, а из пекарни заманчиво пахло свежим хлебом. Эта крепость была плотно населенным местом. Я слышал, что как минимум сотня беженцев осела здесь после Мора. У входа в донжон меня встретил незнакомый мне Страж — первый и, пока, единственный мною здесь встреченный. — Приветствую. Энсин Джойн Сэммель, — он отсалютовал. — Старший Страж Карвер Хоук, — вернул я ему приветственный жест. — С письмом от Командора для мага Авернуса. — К Авернусу — все время прямо, а потом наверх и через мост, не заблудишься, — подсказал собрат по службе, не выказывая ни малейшего любопытства. И добавил небрежно. — Он тебя уже ждет. И я отправился к магу, раздумывая по дороге — ждет он письма, или именно меня? От мысли, что мне придется выступать в роли подопытного, было крайне неуютно. К тому же, как я только что понял, былое предубеждение к этому человеку никуда не делось… Но поиск ответов того стоил. Наконец, я вошел в лабораторию Авернуса. Оборудована она была поскромнее, чем у Архитектора, но общий стиль все равно прослеживался — острый запах химикалий, глубоко въевшаяся аура магии крови, батареи стеклянных пузырьков, всевозможные хитроумные печи и груды старинных книг. Кругов призыва я здесь, к счастью, не заметил… Хотя, это не означало, что в цитадели их не было вовсе. Заслышав мои шаги, хозяин обернулся. В своем воображении я рисовал нечто похожее на Лария — старика, изъеденного скверной и наполовину безумного. Но маг меня удивил. Да, он действительно был стар, а его лицо так же отметили темные пятна. И лопоухие уши выглядели бы нелепо, не будь взгляд Авернуса так ясен и остр, а осанка — настолько величественна. — Хоук? — глаза Авернуса загорелись восторгом. — Вы — Хоук? — Так точно. Старший Страж Карвер Хоук по приказу Командора Эдукан под ваше командование прибыл. Авернус приблизился ко мне, обошел вокруг и едва не обнюхал, словно прицениваясь. От восхищения в его взгляде мне стало окончательно не по себе — я почувствовал себя призовым быком на ярмарке. Чтобы преодолеть смущение, я сказал: — Ваше письмо, сер, — и протянул ему вощеный конверт с печатью Командора. — Да, да, — Авернус взял себя в руки, забрал у меня депешу и кивнул. — Благодарю, сер Хоук. Располагайтесь пока. Чувствуйте себя, как дома… — и погрузился в чтение. От последней его фразы меня едва не пробил нервный смешок. Меньше всего это место походило на дом. Я прошелся вдоль столов, ощутив следы демонической магии. Их оставили великое множество, но все они были затерты и едва читались. Огрен рассказывал мне о том, что они здесь застали — полчища нежити и демонов и ожившие картины прошлого, запечатленные в этих стенах. У меня перехватывало дух даже от его лаконичного рассказа — Серые Стражи мало чем отличались от обычных людей, когда позволяли руководить собой своим страстям. То же самое я увидел в записках Джанеки. Но я пока еще не знал, что меня настораживает больше — маниакальная увлеченность лейтенанта или холодный расчет ее Командора? Я понял одно — мне будет невыразимо страшно увидеть нечто похожее в действиях моего собственного командира… Авернус тем временем прочитал письмо, вложил его обратно в конверт и убрал в ящик письменного стола. — Итак, молодой человек, — начал он, беря быка за рога. — Мне понадобится ваша помощь. Командор пишет, что вас уведомили о том, что мои научные изыскания направлены на благо всех Стражей и связаны с запретными у прочих магов искусствами. Но я возьму на себя смелость еще раз поинтересоваться — готовы ли вы сотрудничать? Идти на попятный было уже поздно. Я ведь знал, для чего меня так настойчиво сюда отправляют. И решил, что готов выяснить о своей крови все, что только можно. Всеми способами. Хотя бы для того, чтобы предупредить сестру… Но смолчать все равно не смог. — Я хотел бы кое-что уточнить, сер Авернус, — услышал я свой голос. — Если вы хотите тыкать в меня своими ланцетиками, тыкайте на здоровье. Я готов на самые разнообразные эксперименты, пока они не причинят вред кому-то кроме меня. Резать других я не собираюсь. — О, нет, молодой Хоук, никто, кроме тебя мне и не потребуется, — Авернус смотрел на меня без улыбки, но с интересом. — Что-нибудь еще? Я вздохнул. — Я принес присягу и обязан подчиняться вашим приказам. Но если уж вы спросили мое мнение… Меня корежит от мыслей про сделки с демонами. Меня тошнит от перспективы попасть под чей-то контроль. И совершенно не радует становиться дойной коровой, выдавая кровь литрами… — Но? — подбодрил меня Авернус, все так же серьезно и ровно. — Но готов потерпеть, если после всего этого останусь в хорошей физической форме, в своем уме и твердой памяти. И я рассчитываю, что вы поделитесь со мной тем, что обо мне узнаете, — закончил я решительно. — Потому что хочу знать — кто я и на что способен. Авернус снова подошел ко мне, ухватил костлявыми пальцами за подбородок и заглянул в глаза. — Похвально, Хоук. Значит, ты согласен на все, исключая эксперименты с причинением вреда другим? — Использованием других, — уточнил я, снова вспомнив о сестре. Не так давно излеченная челюсть снова заныла от цепкой хватки мага. Но я старался смотреть на него спокойно, не думая об унизительности своего положения и полного тумана вместо будущего. Авернус задумчиво кивнул. — С чем же связана подобная смелость? С глупостью, отсутствием принципов, самоубийственными наклонностями или неумеренным любопытством? — С верой в Командора. Она бы не направила меня в место, где мне собираются навредить, — ответил я с вызовом. Авернус усмехнулся, и от его усмешки по моему хребту заскользил холодный ужас. — Идеалист. Ничего, это пройдет… Что ж, Хоук, добро пожаловать в мир магии крови! — и его ногти проткнули мою кожу. В воздухе разлился новый странный аромат, и я потерял сознание.